— Если воткнуть в неё булавки, и она не истечёт кровью, — сказал я, — если бросить её в реку, и она всплывёт, если стянуть ей пальцы рук и ног крест-накрест, и она не прольёт слёз, если побрить ей голову…

— Но разве это не пытки?

— Если она ведьма, это изгонит из нее Сатану и она признается...

— И что тогда?

— Думаю, её повесят.

— А ты надеешься, что с ней как поступят?

— Пусть они решают.

Должно быть, вскоре мы оба заснули, но я спал недолго и проснулся от кошмара: я лежал в гробу, и крышка надо мной опускалась. Я сел в постели, не видя света и задыхаясь. Балдахин кровати казался мне саваном. Едва не свалившись, я сполз в изножье кровати и ощупью подобрался к окну. И только знакомый шорох дождя по крыше и вид одинокого огонька рыбачьей лодки, наконец, убедили меня, что я в своей комнате, смотрю в наше окно, а в темноте спокойно спит Джон.

Я несколько минут простоял у окна, пока сон медленно, как болотная слизь, не утёк прочь. Спустя ещё пару минут я стал натягивать штаны, чулки, колет, башмаки...

В коридоре было не светлее, чем в спальне. Из комнаты напротив доносился храп пастора Мертера. По залу скользили слабые отсветы очага, где ещё мерцало догорающее полено. Зашевелились и заворчали собаки. Я взял лежавшую у очага на подставке кочергу.

Пришлось взобраться на стул, чтобы отодвинуть железный засов, и когда дверь распахнулась, снаружи ворвался поток влажного воздуха. Я оставил дверь незапертой и слышал, как ветер треплет камыш на полу.

Снаружи оказалось светлее, и ночь овевала теплом. Во всём доме светилось только одно окно, там Кейт Пенраддок сидела у миссис Киллигрю.

Дверь, ведущая в подвал надвратной башни, располагалась на правой стене и не была заперта. Спустившись на десять ступеней, я подошёл к ней и постучал. Изнутри немедля послышался шум.

— Кто здесь?

— Моган Киллигрю.

— Ох, Моган. А я искала тебя сегодня, когда пришла. И где же ты от меня скрывался?

Я осмотрел дверь. Здесь год назад запирали нищего, который не удостоился места в замке, и тогда использовали тот же, что и сейчас, тяжёлый висячий замок

— А может быть, это ты предложил им послать за мной?

— Нет!

— Ну что же, друга иметь неплохо. У тебя есть вода? Мне хочется пить.

Я просунул конец кочерги в дужку замка и нажал.

Послышался смех.

— Женщине трудно быть лекарем. Опасно сделать добро и спасти одну жизнь — с тобой жестоки, поскольку не спасла две.

Кочерга соскользнула, и я вместе с ней, так, что железо лязгнуло.

— Ты пытаешься меня выпустить? Это доброе дело, и я освобождаю тебя от всех проклятий, что произнесла за эти часы. Невежество — печальная вещь, дорогой.

Я вспотел так, что руки скользили, как в том страшном сне. Я чувствовал, что делаю это не только потому, что хочу, это она меня заставляет. Она разбудила меня среди ночи и привела сюда.

Хоть я и худой, но всегда был очень сильным, даже в те давние дни. Я чувствовал, как кочерга начинает гнуться. Остановившись, я увидел, что замок так и не поддался, но скобы начали отходить от стены. Ещё рывок, и дверь распахнулась.

Она вышла. Лицо в темноте казалось неестественно белым.

— Ты настоящий друг, Моган Киллигрю.

— Я не мог не прийти.

— Так и должно быть.

Мне трудно было понять, улыбку я вижу или волчий оскал.

— Тебе нельзя возвращаться через поля, — сказал я. — Собаки набросятся.

— Я не боюсь собак.

— Они разбудят весь дом. Безопаснее выйти через эти ворота, если мы сумеем их отворить.

— А дальше?

— Они ведут прямо к пристани. За ней, на камнях, ты найдёшь небольшую лодку. Можешь обогнуть мыс и подплыть к берегу за нашими землями.

— А далеко ли обходить мыс? Я умею плавать.

Я вспомнил поверье, что ведьмы не тонут.

— Возьми лодку. Там сильное течение.

— А ты не пойдёшь со мной, чтобы привести лодку обратно?

— Её найдут утром. А я оставил все двери за собой открытыми.

— Иди сюда, Моган. Ты ведь не боишься меня?

Я не ответил, но и не отшатнулся, когда она прильнула ко мне. Она поцеловала меня в губы.

— Если это поцелуй ведьмы, значит, ты, без сомнения, проклят. Если женщины — от него не будет вреда. Время покажет.