- Сильно выпить хочется, братишка? – раздался голос у него за спиной. Он резко обернулся, чуть не упав со стула. Перед ним стоял незнакомый человек и приветливо улыбался, зубы у него были ослепительно белыми, а глаза – настолько светлыми на смуглом лице, что казались светящимися. – Ты кто такой? – спросил он хриплым от неожиданности голосом. – Ф-ф-у, Александр Васильевич, - незнакомец поморщился, - Мы с вами еще не выпили на брудершафт, а вы уже тычете. – Что ты тут делаешь? – А-а-а, - понимающе покивал незнакомец, - На братишку обиделись. Зря, - все люди братья. Разрешите присесть? – Откуда вы знаете, как меня зовут? – А что? – незнакомец удивленно приподнял темные, четко очерченные брови, - Почему я не могу знать, как зовут смотрителя маяка или как вы там называетесь? – Он подошел, выдвинул соседний стул и сел, закинув ногу за ногу, на ногах у него были высокие, щегольски начищенные сапоги. – Невежливо себя ведете, Александр Васильевич, я же к вам в гости пришел, - заметил незнакомец, - И неправильно – это же не ваш остров. – Учить меня вздумали? – А что, - незнакомец насмешливо вскинул подбородок, его подбородок и щеки были покрыты густейшей черной щетиной с проблесками седины, - Вы предпочитаете в качестве учителя того дурачка с косой? – Он помолчал, собираясь с мыслями, ситуация набирала какие-то сюрреалистические обороты. – Я не нуждаюсь в учителях, - наконец, ответил он. – Нуждаетесь, - твердо сказал незнакомец, - Потому, что в противном случае вы накатите сто грамм, - он звонко щелкнул отлакированным ногтем по бутыли, - Потом еще. И еще. А потом уже никуда не надо будет идти. И вы сдохнете на этом острове, не сегодня, так через месяц и никто вам не поможет. – Я не стану пить, - процедил он сквозь зубы, стараясь держать себя в руках, но, чувствуя, что в сердце разгорается знакомая лють. – А мне позволите? – спросил незнакомец, внезапно меняя тон. – Пейте. – Быстро оглядев стол, незнакомец схватил стакан, протер его белым носовым платком и, сорвав крышку с бутыли, плеснул себе пальца на три. – Ого! – сказал он, понюхав и пригубив, - Огонь! – Умеете, Александр Васильевич, - он сделал еще глоток и добавил, - Надо же что-то уметь делать по-настоящему. – Я много чего умею делать, кроме этого. – И что, например? – Например, сдерживаться, когда хочется кому-нибудь проломить голову. – О-о-о, - незнакомец уважительно покачал головой, - Очень ценное качество, рад за вас. – За себя радуйтесь. Вы представитесь, в конце концов? Как вас зовут? – Так же, как и вас – Александр. – Очень приятно, - саркастически сказал он, - Братишка. – Не юродствуй, Саша, - лицо незнакомца, красивое лицо, вдруг окаменело и его испортили две глубокие складки у крыльев носа и две глубокие складки между бровей, - Ты не можешь до бесконечности болтаться между самим собой и другими людьми. Делай, что хочешь. Ты хочешь пить – пей! – Это убьет меня. – Нет! – выкрикнул незнакомец, - Сейчас – нет! Теперь уже - нет! И больше никогда – нет! Тебя убивает не водка, тебя убивает трещина, в которую ты можешь залить всю водку мира, и все равно не хватит, ты силен, как дьявол, это ты наделяешь водку силой, которая делает тебя слабым, ты хочешь быть слабым, потому, что боишься своей силы, ты смотришь на себя глазами других людей! Но ты – не другие люди, дурак! Так открой же свои чертовы глаза! Смотри! – Александр быстро налил полный стакан самогону и поднял его на уровень глаз, - Эта дрянь способна тебя убить? – Он вылил самогон в рот, - Тебя не способен убить стакан цианистого калия, ты что, не знаешь об этом? – Александр налил еще стакан, - Ты хочешь это выпить? – Он молча взял стакан и выпил до дна. – Теперь смотри туда, - Александр протянул палец в сторону бутыли, - Эта дрянь тебя убивала? Ты так считаешь? Сконцентрируйся, смотри на нее! Она тебя убивала? Ты сам способен убить кого угодно! – Вдруг бутыль взорвалась и разлетелась мелкими осколками, содержимое брызнуло до потолка.

Он стоял, ошеломленный, вытирая рукой губы, онемевшие от шестидесятиградусного пойла, и слушал, как в полной тишине капли падают с потолка, потом оглянулся.

В помещении никого не было.

- Он не мог быть никем иным, кроме атланта, - сказал профессор. Они сидели на берегу моря и жарили рыбу на вертеле. – Но я совершенно не могу себе представить, чтобы атлант оказывал кому-нибудь помощь, тем более – другому атланту. – Возможно, это был какой-нибудь гибрид, - он усмехнулся, - Вроде меня. – Ну что вы! Вы просто не знаете, о чем говорите. Гибрид, начавший осознавать свою силу, это самый препаскуднейший человек на свете. А полный атлант, это самое сволочное существо во вселенной. – Вы забываете, что говорите с одним из них, - он без улыбки посмотрел на профессора, - А я, смею вас уверить, окажу вам помощь в любой ситуации. Я очень хорошо к вам отношусь, и добро помнить умею.- Да? – профессор посмотрел на него как-то странно, - Возможно, это потому, что вы еще не вполне… - Вполне, Анатолий Кириллович. После того, как он ушел, я выставил на стол четыре банки с водой и разбил их взглядом с расстояния в три и в пять метров. Там сейчас мокро, как… - В п…де, - задумчиво сказал профессор. Оба расхохотались, мир был восстановлен. – И все-таки, не понимаю, - профессор покачал головой, - То, что он сделал для вас – это громадная вещь. Он научил вас силе. Я намеревался только попытаться сделать это, с растяжкой месяца на два. – Почему же не сделали? – Сначала вас надо было отучить от пьянства. – Теперь уже не надо, - твердо сказал он, - Я не намерен бросать пить, но я больше не алкоголик. – Верю, - кряхтя, профессор нагнулся и пожал ему руку, - Дайте знать, когда захотите коньячку, самому мне его до смерти не выпить. Но как вы посуду-то били? Неужели взглядом? – Не совсем. Скорее желанием. Я не хотел говорить вам, Анатолий Кириллович, но я и раньше проделывал похожие штуки. С людьми, - он невесело усмехнулся, - Я разбивал им сердца. – Убивали, что ли? – Да. – Вы знаете, - профессор подергал себя за бороду, огладил лысину, почесал нос, - Я подозревал что-то подобное. Какие-то феномены должны были иметь место быть. Но я не знал…, - он снова почесал нос, потянулся, было, к косе, но бросил это дело, - тянуться было далеко, - Теперь мне понятно, почему вы так быстро прогрессируете. Теперь я даже начинаю понимать мотивы атланта, это вполне в их духе. – Что? – Разведка, вот что. Он мог попытаться уничтожить вас, но убоялся и смылся. Он-то понимает, в отличие от вас, что-то, что находится в вас, способно вас защитить и помимо вашей воли. – Он не выглядел слабонервным. – Он и не был им. Я, собственно, не то слово употребил. Они ничего не боятся, просто проигрывать не любят. Но вот такие вещи, как коварство, военная хитрость – это у них в чести. – Но если этот тип может появляться и исчезать, как Воланд, почему он не может сейчас появиться у меня за спиной и воткнуть мне нож под лопатку? Зачем хитрости? – Да не может, Саша, как вы не понимаете! – Почему? – Потому, что у него рука отсохнет, глаза выпадут, сердце остановится раньше, чем он руку поднимет и раньше, чем вы поймете, что происходит. – Вы знаете, Анатолий Кириллович, меня много раз били. – А вы лучше подумайте о том, сколько раз вас не убили. Да и наверняка с тех пор немало уж воды утекло. – Верно, - мрачно заметил он, - Обнажая черный камень моего сердца. – Страшновато? – усмехнулся профессор, - А умирать не страшновато? – Нет, - твердо ответил он. – Неправда, было бы не страшновато, уже бы умерли. Все мы умрем, всех нас ждет черная дыра и черный камень на сердце. Но надо принимать свою судьбу. Вот так и здесь, так и с вашим черным камнем, такая, значит, судьба. Берите его в руки и несите, - он подмигнул, - Может еще бриллиантом окажется.

На следующее утро они начали эксперименты. Теперь они находились в глубине горы, в темном и мрачном помещении с низким потолком. Здесь стояли стеллажи с узкими ящиками, подсвеченными голубыми люминесцентными трубками, было тепло и влажно.