Альт развел руки и обратился ко мне виновато:

— Если что, кричи.

— Сами с усами, — бросил я небрежно и поднялся.

Мы старались выглядеть непринужденно, но я заметил напряженность в глазах Альта, его руку на автомате. Альт не передумал, он был все еще со мной.

— Да, и не называй Слона Слоном! — крикнул вдогонку Ю. — Он звереет.

Я благодарно кивнул. Шел, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, боялся выдать волнение. Шрам на брови предупредительно зачесался.

В стороне молодой сталкер играл на гитаре и пел чувственно:

Я взглянул на болтающийся на запястье крестик, вздохнул, набираясь решимости, и перекрестился. С Богом!

Быстро, не привлекая к себе внимания, взошел на сцену и скрылся за кулисами. Описанную Ю дверь было сложно не заметить. Рядом, в прибитой к стене петле висел молоток. Я выбил пароль. За дверью заскрипел пол, прошуршал засов, лязгнуло, створка отворилась.

Весь проход заняла уродливая туша с маленьким дробовиком в руке. РМБ-93. Таким орудием снабжали спецподразделения, элиту силовиков.

— По поводу? — прогнусавила туша.

Я отвлекся от нацеленного на меня дула и сразу заметил лопоухость туши. Видимо, передо мной стоял Слон. Догадку подтверждал и длинный хрящеватый нос, и короткая шея, и темный ежик волос на объемистом черепе. Густые брови почти срослись, а вот глаза сжались в семечки и забурились так глубоко, словно хотели спрятаться в тени надбровий. Грудь покрывал тяжелый бронежилет, но неудобства Слону он нисколько не доставлял. С пояса свешивался внушительный мясницкий нож.

— Здоров! — дружелюбно воскликнул я.?Я к Куцему.

— По поводу? — произнес Слон с той же интонацией.

Понимаешь, брат, у нас камера пустует. Там лучше, чем в санатории: бесплатное жилье, бесплатная одежда, бесплатная пища и никаких забот о завтрашнем дне. Да, и режим, соблюдение которого благоприятно сказывается на здоровье.

Конечно, все это только пронеслось в голове, а с языка сошло размытое:

— Поговорить надо.

— По поводу? — Слон будто включил прежнюю запись.

Ах, перешиби его корыто! Казалось, туша готова стоять весь день.

— По поводу артефактов, — ответил я, с трудом сдержав раздражение.

— Проходи.

Туша медленно повернулась ко мне спиной и пошла по узкому коридору. Довела до комнаты, из которой лился теплый свет лампочки Ильича, и пропустила вперед. Я вошел, благодарно кивнув Слону.

Небольшое складское помещение перегораживал массивный стол советских времен. За ним сидел щуплый рябой старик с бельмом на левом глазу. Грязные редкие волосы свисали сосульками до плеч. Одежда тоже чистотой не отличалась. Ее и одеждой-то сложно было назвать. Тряпье. Черты лица выдавали еврея: та же желтоватая кожа, что и у Ю, те же мешковатые веки, те же рачьи карие глаза, но отражали они не океаны печали, как у Ю, а ложь и коварство.

За Куцым возвышались до потолка стеллажи с товаром, стояли сундуки с тяжелыми замками, пирамида с «калашами» и «узи».

Слева кто-то чуть шевельнулся. Если б не это короткое движение в мою сторону, я бы и не заметил Быка. Во втором охраннике легко угадывалась армейская выправка, дисциплинированность и гранитная уверенность в себе. Форма «хаки» украшала атлетичную фигуру лучше всякого смокинга. Прямоугольное лицо венчалось стрижкой под площадку. Бык смотрел настороженно, из-под выпуклого лба, будто собирался боднуть меня. За плечом темнел «Абакан». Я не сомневался: в нужный момент он окажется в руках за секунду.

— С чем пришел, военстал? — голос Куцего походил на скрежет когтя по стеклу.

Слон встал справа, дробовик по-прежнему смотрел на меня, а вот его хозяин наблюдал за трепыхающимся у форточки мотылем.

— Привет тебе, Куцый, от Кляксы.

Лицо торговца искривилось в удивлении, рот приоткрылся, обнажив редкие гнилые зубы.

— С Большой Земли? Через тебя, военстал?

— Я — Поп. И, да, с Большой Земли. Из Брянска, — последнее я добавил многозначительно.

Куцый посмотрел на меня внимательно, я выдержал взгляд. Барыга состроил безразличную мину, переставил фоторамку, спросил, рассеянно оглядывая стол:

— И как он поживает?

— В тесноте да не в обиде. Сыт, одет, чист. Зовет тебя в гости.

В костлявой руке Куцего блеснул нож. Барыга почесал острием голову, нервничал.

— Да, посылку тут тебе передали, — продолжил я. — Очередной знакомый. Из Брянска.

Бык еще больше подался вперед. Натянут, как струна. Слон устало переминался с ноги на ногу, блуждающе осматривал полки стеллажей. Разговор его, явно, не интересовал.

— Помнишь Леху Криворотова? Военный с блокпоста в той деревне, где ты барыжил раньше, — с напускной наивностью втолковывал я.

Я не боялся неожиданной атаки. «Медузы» защитят и от пуль, и от кулаков. Разумнее было бы атаковать без лишних разговоров, но хотелось потерзать торгаша сомнениями.

— Чего ты хочешь, Поп? — Куцый боролся с нарастающей злобой, и это отражалось в голосе.

Я пожал плечами, сказал:

— Ответа. Клякса ведь будет спрашивать: как там Куцый, придет, уважит ли?

— Лучше уж он ко мне. Дел невпроворот.

— Клякса обидится. Да и Криворотов не против стопочку выпить. У него артов немерено, продать хочет.

Образ живого Лехи сбил Куцего с толку. Он просчитывал в уме, какова вероятность того, что Клякса надул его, продался.

— Пусть позвонит, — махнул Куцый морщинистой пятерней с грязными желтыми ногтями. — Если меня что заинтересует, с ним свяжутся.

— Телефонная связь ненадежна. Вот в прошлый раз, Леха говорит, ты чего-то не расслышал. Да и машина уже заказана. Эскорт ждет.

Лицо Куцего задергалось, перекосилось. У виска пальцы задумчиво покручивали нож. А ножик-то метательный…

Куцый коротко взмахнул. Я рефлекторно уклонился — мимо уха прошипела сталь и воткнулась позади, в стену, задрожав костяным хвостом.

Щелкнул «Абакан». Я припал на колено, скинув автомат на пол. Над головой разрезали воздух пули. Кувырок. За спиной пули взорвали пол. Я ударил Быка по хвату и крутанул автомат кверху — приклад вырвался из ослабленных рук, ствол клюнул в лоб. Бык качнулся. Прикладом — под колено. Выстрел. Пуля толкнула Быка в плечо.

— Поп! — услышал я Альта.

— Кончайте их! — фальцетом завизжал Куцый.

Альт появился в дверном проеме, но тут же отскочил в коридор. Грянул дробовик Слона.

Я отвлекся на Альта всего на миг, но Быку хватило. Он перешел в контратаку. В грудь точно кирпичом швырнули. Вторым ударом ноги Бык выбил «Абакан». Третьим, с разворота, уложил меня на лопатки.

В комнату с рычанием ворвались две Миледи, но дробь развеяла их. На пороге снова появились волчицы. Слон испуганно матернулся и выстрелил.

— Добей его! — заорал Куцый Быку.

Я откатился в сторону, и нога Быка с громким стуком долбанула половицу. Такой удар мог расколоть череп. Быстро подобрав ноги, я сел, выхватил «форт». Руки обожгло — пистолет отлетел в угол. Бык орудовал ногами не хуже Ван-Дамма. Тяжелый носок берца устремился мне в кадык, но я успел подставить блок и даже представить, как трещат хрящи глотки. Отбил рукой удар слева. Перекатился через плечо, едва вскочил на ноги, как армейский ботинок врезался в солнечное сплетение. Дыхание перехватило. Хлесткий удар каблуком по скуле отправил в легкий нокаут.

Дробовик все гремел в ответ на рычание беспрестанно сыплющихся волчиц. Звуки плавали, как в зажеванной записи, и доносились словно издалека.

— Да убейте же их, наконец! — истерил Куцый.

Мысли смешались. Куда делось силовое поле? Почему арты не защищают меня? Я думал, а это лишнее в драке. Ненужные вопросы долбили мозг, и в движениях появилась рассеянность. Попытка встать была достойна гражданского неумехи, но никак не спецназовца. Ботинок чуть не вышиб зубы, опрокинул на спину. Надо мной навис Бык. В его взгляде не читалось ни злобы, ни удовлетворения. Только сосредоточенность. Бык делал свою работу. Ни больше, ни меньше.