Из числа охотников Палий лично подобрал ближайших помощников. Сотник Пащенко сколачивал первый батальон, ротами командовали поручики Старовид, Новиков и другие. Пулеметную роту создавал сотник Дыщенко,  а конный взвод — хорунжий Гребенюк. Позже, 29 октября, явился сотник Антончик и возглавил конницу, насчитывавшую 30 сабель, а после перехода границы Антончика сменил Глушак, так как за счет присоединившихся к Палию местных бандитов и захваченных лошадей конница выросла до 200 сабель.

Помощником командующего специальным, или Подольским, отрядом диверсантов был назначен подполковник царской армии Сергей Черный, артиллерист. Штаб отряда возглавил сотник Аксюк, оперативную часть штаба — сотник Пустовойт.

Ночью в Ивановцы прилетел Запорожец — посыльный от разъезда. Доложил о выстрелах в стороне Згарка. Когда пришли первые тревожные сведения, наш штаб-трубач, поднимая людей, уже скакал на коне по сонным улицам села. Все нарастающие звуки сигнала требовательно взывали:

Тревогу трубят, скорей седлай коня...

Обычно полк по этому сигналу в полном составе, готовый к походу или к бою, за семь минут выстраивался на сборном месте. Сегодня он собрался за пять минут.

Казаки, спешившись, расположились прямо на улице. Не выпуская из рук поводьев, готовые вот-вот вскочить в седло, они обсуждали неудачу товарищей. С нетерпением встречая каждого человека, появлявшегося на темных улицах села, ждали новых сообщений.

Весть о первой победе врага, каковы бы ни были ее размеры и при каких бы обстоятельствах она ни произошла, поражает бойцов в самое сердце. Вольно или невольно вкрадывается сомнение, а иногда и неверие в собственные силы. Но если досадовали люди 7-го полка, то что же можно сказать о наших соседях!

Ночью состоялся разговор по прямому проводу комбрига Багнюка, находившегося на станции Комаровцы, с начальником штаба корпуса Семеном Туровским. Вот его содержание:

«Комбриг I: Противник невыясненной численности, ввиду темноты окружив Згарок, где стоял первый дивизион и пульсотня, напал. Части дивизиона вступили в бой, но, ввиду неожиданности нападения, не успели собраться и отразить натиск и вынуждены были отойти... 

Наштакор: Дубинский и вы, имея под руками все, чем командуете, должны немедленно уничтожить банду, численность которой не превышает 400–500 конных и пеших, преследовать до полного уничтожения и не дать ей возможность двигаться в северо-восточном направлении»[35].

Далее наштакор сообщил, что командир корпуса приказал расследовать дело Згарка, привлечь к строжайшей ответственности виновных и что 8-й полк Синякова боевыми подвигами должен смыть с себя позор.

К архивному делу подшиты небольшие пожелтевшие странички полевой книжки, на которых чьим-то размашистым почерком записан весь разговор по прямому проводу, состоявшийся в ночь на 31 октября 1921 года.

И сейчас, спустя десятилетия после тех памятных событий, поражают слова Багнюка «ввиду неожиданности нападения». Почему «неожиданности»? Ведь 1-я бригада была специально послана из Сальниц и Литина в район Бара, чтобы найти и разбить вторгшихся на Подолию диверсантов. И не только отчаянная дерзость палиевских головорезов, но и какая-то непростительная небрежность нашей разведки и охранения привели к тому, что нападение врага стало для нас внезапным, ошеломляюще неожиданным.

Не помню уже по чьему указанию — то ли штаба дивизии, который поддерживал с нами связь, то ли самого Багнюка, — но к рассвету мы уже были в Комаровцах. За седьмым полком следовала конно-горная батарея (две пушки).

Командир 8-го полка Синяков приводил в порядок потрепанные сотни. Комиссар Мазуровский, старый одесский подпольщик, как всегда жизнедеятельный, поддерживал настроение людей.

В это время Тютюнник, покинув Львов в сопровождении Куриленко — начальника гражданского управления незавоеванной еще «самостийной Украины», министра торговли и промышленности Красовского, эмиссаров Пилсудского — пана поручика Ковалевского и пана майора Фльорека, перебрался поближе к границе, в район Костополя. Там уже его ожидал сколоченный из  петлюровских головорезов отряд генерал-хорунжего Янченко.

О первой и последней крупной удаче Палий сразу донес шефу, а тот — головному атаману. Вот донесение, отправленное генерал-брехуном Тютюнником из Балашовки, свидетельствующее, до каких размеров был раздут небольшой и совершенно случайный успех Палия:

«До пана головного атамана Симона Петлюры

РАПОРТ

командира партизанско-повстанческой армии Юрка Тютюнника

Полковник Палий разгромил красных в районе Каменец-Подольска, захватил город, затем занял Проскуров, где к нам перешел полк красных.

Генерал-хорунжий Тютюнник».

Наше правительство, хорошо зная, с чьей помощью и с чьего благословения совершены диверсии, направило в Варшаву ноту[36], в которой говорилось, что появившаяся из-за кордона крупная банда убила в Иванковцах пять пограничников, в селе Кременном — военного комиссара и двадцать милиционеров, на станции Ярмолинцы подожгла хлебные склады, по пути раздавала желающим винтовки и от имени так называемого УНР, мобилизовывала людей. Захваченный в плен польский гражданин Шлопак заявил, что переход банды полковника Палия произошел при близком участии военного польского командования и что сам Шлопак был прикомандирован к банде в качестве лекарского помощника по распоряжению польского коменданта в Гусятине.

На эту ноту пан Скирмунт нагло ответил, что со стороны властей не было и не может быть никакой поддержки банд и совершенно исключается факт подкрепления их оружием и амуницией.

В Комаровцах уже знали, что отряд Палия после короткого отдыха в районе Згарка перемахнул через линию железной дороги Жмеринка — Проскуров и пошел на Старую Гуту. Пока что о его намерениях мы могли лишь догадываться.

Вскоре нам стало известно, что Тютюнник с отрядом головорезов генерала Янченко вот-вот появится на Волыни, чтобы с помощью местных атаманов Орлика, Струка и Соколовского овладеть Киевом. Палий, хотя и окрыленный случайной победой, видел, что движение его отряда нисколько не побуждает народ к восстанию. Поэтому, очевидно, он решил прежде всего полагаться на собственные силы. А с этими силами на Волыни — в ее сплошных лесных массивах, куда должен был прийти и его шеф, — можно было чувствовать себя более спокойно, чем на открытых просторах Подолии. Не зря Примаков через наштакора приказал Багнюку отрезать банде путь на северо-восток.

Враждебность селян Подолии к петлюровцам сразу же определила оборонительный, а не наступательный характер действий Палия. Этим следовало пользоваться. Не упуская ни одной минуты, надо было кинуться по следам банды и заставить ее принять бой, так как диверсанты, размахнувшись очень широко с планом «второго зимнего похода», имели установку всячески уклоняться от боев на Правобережье.

Сотник Шпулинский, бывший начальник разведки в ставке Петлюры, пишет, что «украинская повстанческая армия» (УПА), пройдя форсированным маршем от границы к Днепру, должна была «прорваться на левый берег и там поднять восстание». Затем, став твердо на Днепре, «уничтожить советские части, размещенные на Украине, захватить военные склады... создать регулярную армию»[37]...

Вот к чему, по словам самих петлюровцев, стремились все эти наемники Пилсудского и Пуанкаре. Но как говорится в народе: размах был рублевый, а удар получился грошовый.

На рассвете 31 октября, появившись из ближайшего леса, расположились в Комаровцах отпущенные диверсантами крестьяне-возчики — жители Гусятинского, Дунаевецкого и других пограничных районов. Они были взяты Палием для переброски его пехоты, оружия, боеприпасов и прочей клади. По словам возчиков, банда,  устроив в Старой Гуте привал, собирала новые подводы в обоз.