– Ямные – это те, кто копали ямы?

– Те, кто хоронил своих усопших, – закатила она глаза, – деревянная ты голова!

– А я думал, ты хирург.

– Я нейрохирург, имею степень нейробиологии и психологии. Я врач широкого профиля, но прежде всего я дочь профессора генетики, специалиста в биоинженерии и ксенобиологии.

– В этом твоя беда: ты много училась, ты слишком умна!

– Вот как?

– Я хотел у тебя уточнить, нейрохирург, – вздохнул он. – Во время подготовки мы все проходили обследование на МРТ. И насколько я знаю, во время обследования никому из нашего отряда, кроме меня, не предлагали отвечать на наводящие вопросы, показывая провокационные фотографии голых девиц. Почему только мне и с какой целью это было нужно?

– Не беспокойся, обследование не выявило у тебя особых патологий.

– Твой отец перед обследованием заставил меня выпить стакан виски, сказал: «Так надо», – а затем дал таблетку от запаха.

– Ему объяснили, что для диагностирования ранних признаков шизофрении ты будешь во время обследования выполнять несложные аудио упражнения. Но он заподозрил, что для выявления твоих потаённых замыслов и сексуальных предпочтений тебя будут проверять как на полиграфе. Ты ведь работал до этого в России – возможно, тебя подозревали в сотрудничестве с их разведслужбами. Он был сильно обеспокоен, что ты не пройдёшь тест, и поделился со мной опасениями. Я посоветовала ему тебя немного напоить. Дело в том, что алкоголь нарушает работу мозгового «детектора ошибок» – сглаживает разницу между правдой и ложью. Короче, они хотели исследовать потаённые уголки твоего разума, но лишь выявили отсутствие диссонанса между новыми и более старыми, примитивными областями мозга, что позволяет сознанию эффективно работать без привязки к мнимому «Я» – сохранять самоконтроль и ясность ума при принятии сложных решений. В конечном итоге наша уловка сработала, и ты прошёл тест.

– Если ты так много знаешь обо мне, к чему были вопросы о неясных пунктах в моём психологическом портрете? Но все равно спасибо, виски мне понравился!

– Всё очень сложно, – ответила Майя, – Мы знакомы почти два года, но я тебя узнала сегодня лучше, чем за весь этот период. И я хочу заверить тебя в одном. На первый взгляд мы все очень разные, но у всех нас, людей, есть то, что нас объединяет. Способность изучать окружающий мир, выстраивать в сознании причинно-следственные связи. И, несмотря на это человечество до сих пор не познало границ своих возможностей. Я смеялась над твоей мечтой о терраформировании, но в глубине души сознавала, что когда-нибудь такой же мечтатель, как ты, найдёт способ запустить магнитное поле в ядре замёрзшей планеты и подарить надежду на процветание жизни на её поверхности. Судьбой нам дарована способность мечтать, познавать, стремиться к недостижимым целям. Благодаря этим способностям человеческому виду удалось раздвинуть границы обитаемой вселенной и оказаться за другой стороной Солнца! А ведь всего полтора века назад сама мысль, что человек может выйти в космос и при этом выжить, казалась нереальной. Есть такое высказывание: «Рубежи там, где мы их ставим». Каждый, если у него есть воля, способен изменить мир. А когда стремления многих людей совпадают, то для них нет ничего невозможного. Можно горы свернуть – надо только очень захотеть!

– Ты начала говорить как проповедник. Это начинает меня пугать. Ты что, пытаешься меня гипнотизировать?

– Нет, совсем нет, – с умилением ответила она. – Для гипнотического внушения есть другие приёмы.

– Например?

– Ну, скажем, ты можешь съесть этот лимон целиком? – спросила она, протянув ему жёлто-зелёный плод.

– Целиком? Нет, никогда, он слишком кислый.

– А если тебе внушить, что это помидор, ты его съешь?

– Легко. Психологи пару раз пытались меня ввести в гипнотический транс, но у них ничего не вышло.

– В гипнотическое состояние в той или иной степени можно ввести любого человека. Нужен только правильный подход. Это во многом зависит и от гормона окситоцина. У тебя раньше наблюдался недостаток этого гормона. В этом была причина твоей некоммуникабельности и недоверия к людям.

– Ты сказала – раньше? Окситоцин – знакомое название, это случайно не те микрокапсулы, которые ты мне всучила в начале нашей миссии под видом витаминов?

Майя нервно заёрзала, на её лице появилась загадочная улыбка вперемешку со смущением.

– Ну, ты ведь не станешь отрицать, что они тебе помогли?

– Вот как, – сдержанно бросил Турал. – Хорошо. Раз уж ты рассчитала мою родословную, сделав меня представителем древнего рода могильщиков, чуть ли не прямым потомком австралопитека, ставила на мне опыты, как на мышах, может, заодно научишь приёмам гипноза?

– Зачем тебе?

– Надо! Дело в том, что мой кузен много болтает, особенно когда я пытаюсь уснуть, иногда меня это напрягает. Если поможешь найти в нём клавишу паузы, я буду тебе благодарен.

– Нет. С этим шутить нельзя! Я только могу тебя научить самовнушению.

– Ладно, я согласен, – и удивился, когда она встала напротив него: – Что, прямо сейчас?

– Да, начнём с медитации. Клади руки на колени, – скомандовала она. – Закрой глаза и просто расслабься. Представ, что ты оказался в том месте, где был счастлив. Все твои заботы и проблемы растворились в пустоте.

Выждав паузу, она продолжила.

– Скажи, что ты видишь?

– Ничего не вижу, кто-то выключил свет! Хотя нет, постой, тут какие-то туманные пятна, а в центре чей-то образ. Это девушка с блестящими тёмными волосами и томными чёрными глазами. Она мне улыбается!

– Ты издеваешься?!

– Нет, прости, давай продолжим позже, – попросил он, вынимая вибрирующий коммуникатор из кармана и бросив взгляд на аппарат, сказал: – Мартин ищет меня, они возвращаются.

Обернувшись, Майя заметила, как вдали над пологими холмами парила серая точка, которая с приближением к станции стала увеличиваться в размере.

– Я пойду их встречать. Ты со мной?

– Да, – подтвердила она.

Спустя несколько минут они ждали у шлюзового входа. К ним присоединился всегда молчаливый Мартин Варгас, первый пилот экипажа и участник предыдущей, шестой экспедиции. Как обычно, он нервно поглаживал своё худощавое щетинистое лицо. Через некоторое время послышался характерный щелчок замка, и внутренняя дверь шлюзовой камеры открылась.

Первым вошёл Тейлор, держа под мышкой гермошлем. Не скрывая хорошего настроения, слегка скривив улыбку, он бросил:

– Привет, домоседы, не скучали?

За ним появился Эмин с белоснежной улыбкой и словами:

– Почему без цветов? Видел вас в теплице, думал, вы циннии срезаете для торжественной встречи. Держи, – он передал кейс Мартину. – Сандра была права, там есть пресный лёд. Нужно провести детальный анализ образцов. А это тебе, – он протянул свой гермошлем Туралу.

Подхватив гермошлем, Турал закрыл дверь шлюза. Майя с Мартином ушли в лабораторию, а Турал последовал за кузеном в отсек, где астронавты переодевались после возвращения с поверхности.

– У меня есть хорошие новости, – уронил Эмин, стягивая с себя пневмокостюм. – Пока ты клеил дочь командира, мы нашли место для следующего пикника.

– Серьёзно?! – с насмешкой ответил Турал, запихивая гермошлем на полку. – Я как раз с ней обсуждал состав клея: хотим тебе рот заклеить, чтобы ты меньше болтал.

– Я подключил к айрокатеру зарядный кабель.

– Хорошо, я включу питание, – покидая отсек, бросил Турал.

* * *

Через два сола командир седьмой экспедиции Джордж Хогарт собрал совещаний в кают-компании «Тандерболта». Обычно в этом отсеке корабля по вечерам в непринуждённой обстановке отдыхали члены экипажа.

Обсудив за столом рутинные проблемы, Джордж объявил:

– Руководство удовлетворено нашей работой и просило выразить всей команде благодарность. Через несколько солов планируется начать более детальное исследование района в 180-ти милях восточнее. По предварительным данным, на этой территории каньона Капри есть залежи глины и гипса. И главное, под грунтом обнаружен лёд в промышленных масштабах. Анализы образцов ледяных кернов[3] из скважины подтвердили низкую радиоактивность и малое содержание солей. После соответствующей обработки можно будет добывать питьевую воду.