- Богдан, ну перестань... - Перемычкин заозирался по сторонам.
- Погнали.
- Куда?
- Будем искать халявщиков.
Богданыч вышел в коридор и принялся открывать кабинеты, здороваясь с теми, кто злостно перерабатывал.
- Ты зачем каждый день со стола все убираешь? Боишься, кто твои стикеры розовые сопрет?
- Я не убираю, я обнуляю стол.
- Че?
- В конце рабочего дня стол надо обнулять, чтобы не оставить ничего конфиденциального.
- О! - воскликнул Мамонтов, наткнувшись на пустую комнату. - Программисты. Что и требовалось доказать. Заходите, Евгений Батькович, чувствуйте себя, как дома.
- Я думал, мы сегодня просто посмотрим.
- А я вчера думал, мы предадимся дикой животной страсти.
Перемычкин зацепился за провод и чуть не выронил ноутбук.
- Под ноги смотри, - Богданыч придержал его за плечо.
Качество у видео было отвратное, но Богданыч ностальгировал, вспоминая, как Танька брала в прокат этот фильм раз двадцать, наверное, и даже пыталась опосля Мамонтова на какие-то левые танцевальные курсы затащить.
"Чего бабы с этой херни сопливой торчат?" - поражался Богданыч, однозначно смотреть на Перемычкина было интересней, чем на экран. Кончики ушей у того заалели, а пальцы рисовали узоры на столешнице, и тут в душу Богданыча закралось подозрение:
- А ты танцевать умеешь? - краска с ушей перетекла на шею. - Эй, сюда посмотри! Ну Жень!
- Не трогай...
- Че нос воротишь? Умеешь? Блин, ну не буду я смеяться.
- Такое не умею.
- "Такое" неприличное?
- Я европейскую программу изучал.
- Охренеть. Бальные танцы... - Богданыч стукнул себя по лбу. - Предки не оставили тебе шанса.
- Надо решить, кто у нас кем будет, - Перемычкин поставил видео на паузу. На экране Патрик Суэйзи со своей прекрасной партнершей как раз исполняли знаменитую поддержку.
- Ты че хочешь, чтобы я на тебя прыгнул? - Богданыч заржал.
- Давай серьезно, - Перемычкин поморщился. - Прыжок мы ставить точно не будем.
- Ну а если серьезно, - Мамонтов сел на край стола, сдвинув груду папок. - Кто у нас с тобой кем будет, по-моему, очевидно.
Женя бросил на него непонятный взгляд и засунул руки в карманы брюк.
- Роль партнерши легче, если я поведу...
- А чегой-то мы прыжок ставить не будем?
- Это сложно очень.
- Боишься, уроню?
- Требуется подготовка...
- Че думаешь, не удержу?
- ...поддержки считаются элементом...Богдан, ты чего?! Ты чего? Отпусти меня! Не надо! Идиот!
- Да я одной левой!
- Поставь меня!
- Ща еще выше подниму! Во!
- Ну хватит! Богдан!
- Ребят, у вас... - Коля Анохин замер в дверях. - Фигасе! Порох, тут Мамонт Перемычкина на рога поднял!
- Пиздец... - открывшаяся картина Пороха сразила: Богданыч со счастливой лыбой во весь рот держал над головой Перемычкина, который молотил в воздухе ногами и хохотал, как ненормальный.
- Че надо?! - гаркнул Мамонтов.
- Колонки попросить хотели...
- Нет ни хрена. Смойтесь!
Дверь захлопнулась, из коридора доносились голоса:
- Есть там колонки...
- На фиг, и так сойдет.
- Богданыч, блин, в детство впал.
Перемычкин на ногах стоял плохо, поэтому Богданыч его придерживал.
- Ну не уронил же.
Женя смеялся и точно светился изнутри, как этот...как светлячок гребаный, тип членистоногих. В глаза ему лезла челка, Богданыч заправил бы ее за оттопыренное ухо, но боялся руки с талии убрать - ускачет ведь, как вчера.
Все казалось простым сейчас, счастливым совпадением: весна совпала с морозом, Богданыч - с Москвой, жребий - с его рукой, и Женя вот так близко.
- Жень, - позвал он. - Ты не дергайся, лады?
Женя дышал рвано, и снова взгляд этот беспомощный, от которого Богданыча перехватило.
- Ну зачем ты... - Перемычкин не то чтобы вырваться попытался, но качнулся вперед, словно Мамонтов препятствие, которое обогнуть можно.
- А ты не понимаешь?
- Не смешно...
- Да мне, ваще, не до смеха.
- Отпусти.
- Хватит бегать, а?
- Чего ты пристал как банный лист!
Богданыч как удар пропустил. В висках зашумело, и фиолетовые круги перед глазами поплыли.
- Как банный лист?
- Не отвяжешься...
- Да пошел ты.
Богданыч дверью хлопнул так, что со стены сертификаты попадали. Он шел по коридору, воздух сгустился, как от зноя, и потолок давил сверху, вроде за ним Женя выбежал, что-то говорил, Богданыч не слушал, у лифта тот его нагнал, за плечо тронул.
- Отъебись, - Богданыч сбросил руку.
- Какой настойчивый, - у рецепшн скучал стажер. Усмехнулся и добавил писклявым голосом. - Противный.
Признаться, Мамонтов был даже рад, внутри и так все бурлило, а Перемычкину он врезать не мог, даром что впал в состояние аффекта. А вот стажер после удара в челюсть очнулся на полу и недальновидно обматерил Богданыча.
Потом все как в дымке: Перемычкин кричал, пытался вклиниться между стажером и Мамонтовым, откуда-то Порох с Анохиным выбежали, начали их растаскивать, вернее пытались Богданыча оттащить. Запал у Богданыча кончился быстро, как вырубило. Послал всех далеко и надолго и уехал.
На следующий день Тамара за стажера ему такой разнос устроила - стены дрожали. Премии его лишили, так что, в принципе, про сраное восьмое марта можно было больше не думать.
До пятницы Богданыч ходил смурной, на Перемычкина внимания не обращал, срывался по делу и без на Пороха с Лёвой и, что самое паршивое, закурил. Один плюс - в проект он вцепился железной хваткой.