Ну, проклинать они точно не проклинают, особенно так. Впрочем, кто их разберет. Ослиные ноги, во всяком случае в наличии.

Проснись, Мира, проснись.

Может они могут меняться, возможно, они по-настоящему разумны, ведь некоторые они — это когда-то мы. И вдруг Аня, моя мертвая лучшая подруга, права, вдруг, так действительно будет проще?

Может он именно этого от нас и хочет?

Проснись. Надо проснуться.

Она стоит надо мной, моя мачеха, у нее ослиные ноги и острые когти, она хочет выпить мою кровь и вырвать из моей груди сердце. Безмолвно кричу, прощу неизвестно кого о помощи.

— Мира, мира, мира, — шелестят тени.

Хочешь, Мира, тебя похоронят под ивой, она будет плакать о тебе, Мира…

Мира, Мира…

— Мира, ты встаешь? — у мамы синяки под глазами.

— Да, мам, — конечно, встаю.

— Леше нужны лекарства и срочно. Я смогла сбить жар, — устало произносит она, — но он снова поднимается. Пройдешься по аптекам, может, отыщешь что подходящее. Но вначале зайди в больницу, у них, конечно, бесконечные очереди и нагрузки огромные, но Леше необходим врач. Впрочем, — тут же передумывает мама, — сначала в аптеку, названия антибиотиков я тебе запищу, потом сразу домой, а затем в больницу.

Без проблем.

Но вначале — даже прежде, чем пройтись по еще не закрытым аптекам — иду к профу, и совершаю, по сути, свое первое — истребление нечисти и нежити не в счет — убийство. Это первый ритуал, который провожу именно я, не подкованный во всяких магических штучках проф. Мне кажется, так будет правильно.

Мне больше не стыдно и не страшно, мне просто хочется жить.

К вечеру жар у Лешки спадает, и приглашенный знакомый врач, вколов детенышу какие-то лекарства, утверждает, что все будет в порядке.

Отец больше нас не навещает.

Дни проходят, и чудеса и чудовища превращаются в рутину и повседневность, перестают быть самими собой — не восхищают, не пугают, и даже не волнуют.

По новостям ничего интересного: в Румынии нашествие мороев — вампиры просто преследуют меня, Ленина пытались расстрелять с помощью гранатомета, но бессмертный вождь опять ожил и очень обиделся, над Аризоной видели летающие тарелки, а в Конго — людей с головами обезьян. В целом, ничего интересного.

На фейсбуке и вконтакте тоже никаких новостей, разве только Мишаня не пишет почти полторы недели. Я за него беспокоюсь — как бы с ним с его бандой выживальщиков ничего не случилось. Хотя, может, они окопались на свое даче и в ус себе не дуют.

— Проф, а проф, — начинает канючить Макс: из-за компа его выгнали, а слоняться по квартире бедняге надоело.

— Чего тебе, дитя инета? — раздраженно уточняю: профа, когда он работает, отвлекать не стоит.

— Просто хотел уточнить, — воинственно задирает подбородок Макс.

Проф величественно нас игнорирует: у него разборки с гремлинами — он пытается заставить мелкую нечисть убираться в доме. Увы, гремлины умеют только ломать, конструктивная деятельность противоречит их природе.

Макс тоже чем-то похож на гремлина, никакой пользы, одно мучение.

Начинающийся скандал прерывает стук в дверь — мы настороженно замираем. Но за порогом всего лишь клиент, а не бабайка из детских кошмаров. Бабайку видела, больше не тянет.

Наш посетитель местами походит на олигарха — то ли непоколебимой уверенностью в том, что все будет так, как он сам захочет, то ли дорого выглядевшим костюмом и сотовым, вызвавшим у меня приступы зависти. Часы тоже ничего, прикольные.

— Аполион Владимирович, — он оттирает нас с Максом от двери, проходит, не разуваясь в зал, — бакалавр черной и магистр белой магии?

Да, вслух как-то не очень звучит. Но в наше оправдание могу сказать, что на большинство «регалии и должности» профа как высококвалифицированного колдуна должное впечатление оказывали. Особенно, после парочки фокусов.

Но этого явно просто так не проймешь — вон как щурится при виде заспиртованных змей и частей тела. Брезгливо так, с намеком щурится.

Не нравится он мне, что-то в нем не так. Сильно «не так», причем — вон, даже Макс насторожился, только профессору все нипочем.

До профа доходит, что в его умениях сомневаются, и он кидается доказывать. По счастью, не демонстрировать новых умертвий, а всего лишь наводить парочку иллюзий.

— Да, вы действительно… специалист, — хладнокровно резюмирует клиент. Он вообще излишне спокоен с самого начала, что весьма настораживает.

— Разумеется, — проф выпячивает вперед впалую грудь, — я вам не какой-нибудь там шарлатан!

Только теперь до меня доходит — клиенты, безусловно, хорошо, но откуда именно этот узнал адрес профессора? Мы ведь на всех объявлениях давали только номер телефона, да и приходили всегда сами, а домой проф никого не приглашал.

Вот же…!

— Лейтенант Василюк, федеральная служба безопасности, — представляется тип, быстро показывая выуженную из кармана корочку.

— Боюсь, вам придется последовать с нами, — с деланным сочувствием говорит эфэсбешник профу. Зря, колдунов злить нельзя. Получай чекист гранату… тьфу ты, двух упырей, вылезающих из кладовки на зов создателя.

Перекосившаяся морда лица безопасника выглядит почти забавно, вытащенный пистолет уже нет, но проредить и без того редкие ряды профовских экспериментов бедолага не успевает.

Проф вежливо поднимает седую бровь, и из стены высовываются-вылезают руки, хватая незваного гостя. Не знала, что наш доморощенный колдун так умеет, надо же.

— На вашем месте, я бы не принимал поспешных решений, — лейтенант со странной фамилией не теряет присутствие духа, хотя двигаться, сжатый созданными профом призрачными руками, уже не способен.

Макс ежится, как от холода, но молчит. Трус несчастный.

— Максим, будьте добры, вскипятите чайник, — командует проф, — Мира, дорогая…

Что именно хотел поручить мне профессор так и остается тайной — на лестничной клетке раздается чей-то топот и нашу дверь кто-то бодро пытается выломать. Доблестный лейтенант пришел не один, но с группой поддержки. А еще нас, очевидно, прослушивают… очень уж быстро прореагировали неизвестные противники. Видимо, профа засекли. Осталось узнать, на кой черт им проф и в чем нас вообще обвиняют.

Дверь, конечно, стальная и заговоренная вдобавок, но долго ли умеючи.

— Че за фигня, — возмущенно бормочет Макс. Он искренне не понимает, зачем кому-то вламываться к нам в дом, причем таким невежливым способом.

— И что же это значит, молодой человек? — подчеркнуто спокойно уточняет проф у плененного лейтенанта. — Вы ведь понимаете, что в случае, скажем так, эксцессов, нам гораздо проще от вас избавиться, так сказать.

— Мне-то терять нечего, колдун, зато проверим, умеете ли вы телепортироваться, — несколько злорадно слышится в ответ.

— И зачем бы мне это понадобилось? — подозрительно уточняет старик.

Лейтенант скалится и, не скрывая злорадства, утверждает, что в случае чего в наше здание полетит парочка бомб. В этом свете высказывание про «нечего терять» принимает и вовсе зловещий оттенок.

Приходится дать мертвякам отбой — телепортироваться проф не умеет. Старик недовольно хмурится — угроза лейтенанта его обеспокоила, зато Макс выдает такие загибы — аж заслушаешься.

Я осторожно выглядываю из окна, аккуратно отодвигая шторку — мало ли, мне не очень-то хочется быть застреленной каким-нибудь снайпером в самом расцвете сил.

Пока мы маялись не пойми чем, нашу любимую пятиэтажку окружили. Некто уж очень хочет поговорить и даже договориться с профом, отметила я, замечая парочку пятнистых вертолетов. На счет бомб лейтенант мог и не соврать.

Поделиться новость не успеваю — на улице откуда-то раскопали громкоговоритель.

— Пожалуйста, не покидайте своих квартир, — распоряжается мужчина в противогазе и с автоматом в руках. Противогаз наводит на нехорошие мысли — нас что. Газом собираются выкуривать?! Очень весело, нечего сказать.