— Восторг был. Но не оттого что сила появилась, а потому что казалось — всё могу.

— Разве это не одно и то же?

— Между силой и возможностью есть большая разница… И… Не знаю, как другие, но я быстро остыла к работе с энергией.

— Были причины?

— Ты смотрел сериал «Секретные материалы»? Мне всегда казалось странным, что каждая третья серия связана с главными героями. С ними самими то и дело что-нибудь происходило. А потом я вспомнила себя — и сообразила. То, чем ты занимаешься, притягивает определённые явления или определённых людей. Я занялась лечебной экстрасенсорикой и вдруг обнаружила, что окружена множеством больных людей. Со мной говорили только о болезнях. И меня на всех просто не хватило. Тогда я вспомнила название курсов — курсы начинающих экстрасенсов — и подумала: кто я такая, чтобы целить весь мир? Верхоглядка и лодырь. Ещё наврежу кому-нибудь. Ну и сиди на своём насесте.

— И всё-таки. Сила-то, которой ты обладаешь, осталась. Почему ты не стала развивать её в другом направлении?

— Я не понимаю тебя, Влад.

— В конце мая, когда вы собирались по домам, я стоял с кем-то, разговаривал. А за спиной ты негромко рассказывала Тамаре, как тебя заставили исправить поставленную ученику двойку. И всё потому, что ученик побежал жаловаться директору. Директриса вызвала тебя и отчитала. Унизила. Ведь, насколько я разобрался в ситуации, ты справедливо выставила ему эту оценку. Неужели тебе не захотелось воспользоваться своими умениями и наказать её?

— Ты не дослушал того разговора… Да. Хотелось, — спокойно ответила Юлька. — В тот момент я знала — з н а л а, что могу взорвать школу. Я вышла из её кабинета в такой ярости… Но это состояние продержалось до первого поворота школьного коридора. А там — типичная сценка из школьной жизни: девчушка в шутку обозвала одноклассника, а тот — ударил её. Сильно. С размаху. Портфелем. И снова замахнулся. Я поймала его за шиворот, говорю: «Она же тебя просто обозвала! Обзови её сам — и дело с концом!» Дошла до своего кабинета и думаю: «А ведь я делаю то же самое. На комариный укус готова ответить атомной бомбой. Да и кто я такая, чтобы судить директрису или пацана? У них ведь свой взгляд на происходящее. А вдруг правы они, а не я?» Я рассказала эту историю двоим-троим, в том числе и Тамаре, обсудила её с ними. Реакция большинства была такова: наплюй, нашла из-за чего расстраиваться. А Тамара и вовсе посмеялась: нашла проблему, рисуй всем подряд тройки — нервы целее будут.

— Но ты знала, — тихо, спокойно сказал Влад.

— Мне не нравится, что это знание приходит лишь тогда, когда я злюсь. Ха, знала… Выводы у меня возникают определённые. Если ты сильнее, умнее — всегда есть выбор, что применить — силу или ум. Поставила двойку. Да, правильную. Но где ты была раньше? Не видела, что он идёт на двойку? Да, я знала, что он не хочет учиться, а директор не хочет возиться с этим делом. Спихнула его на меня, причём очень легко — исправьте ему двойку. Для меня эта ситуация как указующий перст: а что неладно с тобой? Неладно то, что начала работать по инерции… Извини, разболталась — и всё неконкретно.

— Но ведь ты могла использовать свою силу, чтобы заткнуть рот и ученику, и директору. И никаких нервов. Ты сильнее.

— А смысл? Заставь их замолчать, я уверовала бы в собственную непогрешимость. И появился бы соблазн ещё и ещё раз решать свои проблемы на другом уровне. Хотя нет. Какой соблазн. Заставить замолчать — значит, пробить энергополе. А потом ходить и думать: вот с директрисой несчастье — я виновата, вот с пацаном плохо — это я сделала. Я бы так не смогла.

— Что они тебе? Посторонние. Ученик пришёл — со временем уйдёт. Директриса — то же самое.

— Влад, я хочу домой. Завтра на работу, а я устала. Поехали…

— Выходи за меня замуж.

— Нет.

Он сидел прямо, а после её незамедлительного ответа снова откинулся на спинку сиденья. Расслабленный, полный пугающего, совершенного покоя. Юлька поглядывала на него с беспокойством.

— Ты отказываешься от многого.

— Я отказываюсь от каждодневного психоза, зная, как ты относишься к людям.

— У тебя будет своя жизнь. Без общения с ними.

— Я слабее тебя, Влад. И всё, что ты будешь делать с людьми, отзовётся на мне. Закон кармы. Мы однажды обсуждали это.

— Можно развить свои способности и добраться до таких вершин, где физические законы действия-взаимодействия-противодействия работать не будут. Или будут работать только в одну сторону. Представь. Почти боги.

— В таком случае, по-твоему, бог — это робот.

— А ты считаешь, бог — это очень чувствительное существо?

— Ты сказал это так пренебрежительно. Да, я так думаю. Только вместо «чувствительное» я поставлю слово «отзывчивое». Почти в том же значении.

— Ты смешиваешь понятия «бог» и «человек». Или видишь их… на одной доске? Неужели тебе никогда не хотелось божественной простоты в отношении к людям, к жизни, когда некоторые оттенки чувств исчезают от осознания личной силы? Ты только представь: наслаждение силой, упоение пониманием, что отныне в мире не найдётся мелочи, досаждающей тебе? Это и есть счастье!

— «Я человек: как бог, я обречён Познать тоску всех стран и всех времён», — выговорила Юлька пришедшие вдруг на ум стихи. Влад наконец взглянул на неё. И Юлька добавила: — Ты как-то забыл об «образе и подобии», а значит — это ты путаешь понятия.

— Почему здесь так темно?

— Пока я была у Алексея, где-то, вероятно, произошло замыкание.

— Чьи стихи ты процитировала?

— Бунина.

— Готов спорить на что угодно, что они тебе нравятся из-за одного-единственного слова. «Обречён». Чисто по-женски — тяготение к слабости и пессимизму.

— Ты проиграл. Я люблю маленькие уютные помещения, но внутри… Как бы это выразить? Стремление к открытым пространствам и свободному, безграничному времени. Поэтому я выбираю слово «тоска». По-моему, оно ближе к состоянию отзывчивости… А от тебя отзывчивости трудно дождаться даже сейчас. Влад, время — второй час. А у меня утром — первый урок. И вообще у меня ощущение, что спор у нас никчемный и бесплодный. Мы идём уже по проторенному пути. Люди мудрее нас спорили о праве сильнейшего. Что мы можем добавить?..

Пока Влад разворачивал машину, доехав до пятачка в конце дороги, Юлька уснула.

… Машина ровно летела по чёрным дорогам притихшего города. Город, с его неожиданно просторными улицами, с приземистыми, поредевшими в ночь домами, казался тёмным зверем, насторожённо приникшим к земле. Таким видел его Влад, и такое восприятие было нормально: чёрное — белое, небо — земля, охотник — зверь. Охотник, в руках которого и лук, и стрела. Осталось только положить стрелу на лук, жёстким оперением соединить стрелу с тетивой, натянуть тугую тетиву и ощутить сильное сопротивление… А чтобы лучше ощутить выстрел, снять «напальчники» — и пусть потом пальцы ободраны…

«… как бог, я обречён…»

Бунин, вероятно, и впрямь был великим поэтом, но он рассуждал с человеческих позиций. Бог не может быть обречённым. И человек, получивший божественные силы, — тоже. Полубог в начале пути…

«… я обречён…»

Фраза с интонациями безысходного вздоха. Прилипла — не отвяжешься. Как пророчество.

Бунин высказывается узко, по-человечески. Но «тоска», полюбившаяся Юлии? От неё веет бездонностью. Пропастью. Человек как бог — это низведение божественного. Но «тоска всех стран и всех времён»… Хандра, русская докучливая хандра от бытийного однообразия?.. К чёрту нудное философствование! Русь-матушка до сих пор потому и дремуча, что русский человек любит больше рассуждать впустую, чем действовать! Пусть ноют слабаки, не умеющие мечтать и работать одновременно. У него, у Влада, есть все возможности стать земным богом, и он не откажется от такой перспективы.

Машина нежно качнулась и встала.

Юлия спит. Знай она о себе… Что бы было? Испугалась бы? Заинтересовалась? Попробуй, предугадай её реакцию…

Влад сел так, чтобы видеть лицо девушки. По-настоящему. Для перехода на другой уровень зрения понадобилась секунда. Увиденное его ошеломило. Совсем недавно она работала с огромным количеством энергии! Это она-то, называющая себя лодырем?!