Имс никогда не позволял глупому «Не может быть!» рушить логические выводы. Действительно, какой же ты дурак, Имс. И это тебя для чего-то там избрали? Такого непроходимого тупицу? Все ведь так просто.

Игра эта называлась у кельтов «нун».

Этим вечером они с Пашкой успели сыграть еще три партии, и с большим вдохновением. Имс выиграл две.

Глава 7

Во сне он бежал рядом с той самой адской черной собакой, и выглядеть менее уродливо она не стала. Однако Том теперь чувствовал себя совершенно спокойно.

Собака вела его куда-то, куда – Том пока не знал, но был уверен, что очень скоро цель ему откроется, и поэтому просто наслаждался бегом, похожим на полет. Вокруг было сыро, и он снова чуял характерный болотный запах, но очень быстро пес увел его прочь от болот, минуя темные деревеньки и густые перелески, сырые от тумана луга и скалистые участки, где под ногами хрустела каменная крошка. Они вместе неслись, не касаясь земли, вдоль озера – в его гладкой воде отражался пейзаж, которого не существовало на берегах: не пустоши, а города, все в огнях, и высокие замки. Тому даже показалось на миг, что он слышит звуки волынки, танцев и веселья.

Наконец они достигли череды нескольких одинаковых по высоте холмов и спустились в овраг между ними, заросший травой, и тогда пес сел и снова, как вечером в лондонском дворике, завыл, а потом опрометью кинулся в темень, только трава хрустнула.

И тут перед Томом медленно открылся, будто бы разъехался в стороны, один из холмов. Оттуда выбежало несколько юрких синих ящериц, и он увидел слабое сияние в глубине. На это сияние и пошел, но не успел сделать даже трех шагов, как услышал то ли шепот, то ли шелест. И замер.

– Постой, – прошептала ему темнота. – Не ходи туда, подожди.

Том медленно повернулся – у огромного дерева, наполовину скрывшись в его черной тени, наполовину подставившись белому, как молоко, лунному свету, стоял сухой согбенный старик в плаще. Волосы у него были длинными, но не белыми, как ожидал Том, совсем было настроившись на сказочный лад, а темными.

Тому не надо было слишком присматриваться, чтобы понять, кто это. Печать на груди тут же начала пульсировать, и Том против воли потер ее сквозь одежду. Он очень надеялся, что в этот раз обойдется без золотых ножей, гаррот, топоров с резными рукоятями и прочих затейливых атрибутов убийств, которыми любили пользоваться при случае друиды.

Старик повернулся к нему и взглянул знакомыми желтыми – хотя нет, теперь уже вовсе незнакомыми, и не желтыми, а пронзительно золотыми глазами. Коллинз смотрел на него и не мог оторваться, и вдруг до него дошло, что, как тогда в китайской чайной, лицо перед ним незаметно трансформировалось.

Теперь перед Томом стоял и не старик вовсе, а зрелый мужчина. Еще секунда, и он стал совсем молодым. Теперь уже темные и густые волосы не казались неуместными в его внешности, сутулым и иссохшим он тоже больше не выглядел – спина выпрямилась, и казался теперь он просто худым, тонким, натянутым, как струна. Высокие скулы выделялись резкими росчерками, вообще был он тонколицый, переливающийся, как хамелеон, от нежности до жестокости в выражении черт, текучий, как ртуть, как вода, которая то и дело застывала острыми ледяными стрелами. Длинные мешковатые рукава открывали только кончики тонких длинных пальцев, а на груди висело с десяток причудливых амулетов, и все из дерева.

– Кажется, успели, – сказал друид низким звучным голосом, тоже молодым, и Том моргнул. – Совсем немного осталось времени.

– Хочешь рассказать мне эту историю до конца? – спросил Том.

– Никто не знает, каков конец будет у этой истории, – как-то тускло, снова немного постарев, сказал маг. – Тебя пробудили как раз завершить ее, так или иначе. Это попытка взять реванш, Том, причем для каждой из сторон. Ты ведь знаешь, кто я?

– Друид, это же очевидно, – нервно пожал плечами Коллинз. – Сильнейший маг, не знаю, что дальше… Бессмертный? Но бессмертных, вероятно, даже среди магов не бывает… Периодически посылающий в наше время свою голограмму? Я не знаю, какие ритуалы у вас были в ходу. Или вы уже тогда научились сжимать время? Кажется, в кельтских легендах говорится, что Дагда умел управлять временем. А то, что в стране сидов длилось один миг, на земле занимало вечность, и наоборот. В этом весь фокус?

– И в этом тоже, – даже не улыбнулся друид. – А может, в том, что я не могу сгинуть, пока не исполню свое предназначение. Я дал тебе Хранителя, но это не значит, что я не убью тебя, когда тобой завладеют сиды. Но ты должен знать правду, это стоит даже моей головы.

– Так кто же ты? – спросил Том.

– Все вы знаете мое имя, – ответил ему маг. – Оно имеет такую силу, что звук его разойдется по мирам, как круги по воде от брошенного камня. Догадаешься позже сам, Том. Нетрудно сложить два и два.

Вокруг свистел ветер, но не это было странно – а то, что сам воздух будто бы стал вибрировать, колебаться, контуры холмов и деревьев расплылись. Том зажмурился и снова широко открыл глаза, но не помогло. Друид тем временем откинул капюшон и воздел вверх худые жилистые руки, от запястья до локтя сплошь покрытые вязью темных рун. Том с острым интересом засмотрелся на эти знаки, попытался разглядеть знакомые…

И проснулся.

***

Головой он опирался о стекло автобусного окна, руки машинально засунул в рукава, как в муфту, – во сне озяб, хотя продуманно облачился в теплый дафлкот, способный не пускать к телу даже резкий морской ветер. Да и погода стояла не очень холодная, только, опять же, ветреная, а ехали все время вблизи моря.

Пока все шло относительно гладко – в Дублине к ним присоединились ирландские участники экспедиции. Как же ирландцы могли пустить на свою территорию англичан одних! Поэтому экспедиция была совместной, по договоренности правительств и некоторых высоких контор, хотя не все в результате остались довольны. Никто бы не сказал, что лица ирландцев излучали нежность, однако и эксцессов не наблюдалось. Экспедиторы быстро перезнакомились, руководители групп обменялись информацией, и тут же все немедля загрузились в новенький автобус, быстро покативший к месту раскопок.

От Дублина до рыбацкого городка на полуострове ехать было всего-то тринадцать миль, сам полуостров Хоут уже давно считался одним из районов столицы, причем престижным – кажется, на полуострове проживали даже какие-то мировые знаменитости. Коллинз когда-то ездил сюда брать интервью у владельца знаменитого замка Лоуренсов – правда, показали ему только три зала и библиотеку, зато он всласть нагулялся по саду, заросшему рододендровыми джунглями. Ну и конечно, сыграл с новым аристократом в гольф – поля примыкали прямо к замку.

И да – хоутские рыбные рестораны были чудо как хороши.

Сейчас из окна Том видел скалистую желто-серую череду маленьких заливов, гротов и пляжей, затем – гавань с причалом для яхт и пристанью для маленьких рыболовецких судов. Коллинз вспомнил, что где-то на Западном пирсе, возле хранилищ с рыбой, находится место, куда часто приплывают морские тюлени, и туристы всегда там толпятся, чтобы покормить их.

Территория раскопок лежала неподалеку от старого разрушенного аббатства с прилегающим к нему еще действующим кладбищем. Жить участники экспедиции должны были в маленькой гостинице (слава богам, никаких палаточных лагерей!), которая тоже находилась недалеко от аббатства.

Том порадовался наличию отеля, пусть даже дешевого: солнечное утро осталось позади, сгустились облака, начался мелкий противный дождь.

Число участников экспедиции, по мнению Коллинза, было слишком велико, чтобы не привлечь внимания жителей городка, да и всего полуострова без исключения. Почти тридцать человек – незаметной эта группа по определению быть не могла. Несколько ученых-археологов, пара историков, художник, архитектор, антрополог, несколько профессиональных землекопов, несколько давно прикормленных Британским музеем волонтеров, два фотографа – от ирландской и британской стороны, геодезист и, наконец, журналисты. Да, Тому не пришлось страдать в одиночестве, его коллегой оказался рыжеватый бывший военный лет сорока, коротко стриженый, со светлыми голубыми глазами и повадками бойца спецслужб. Такие обычно нравятся женщинам и вызывают доверие у мужчин.