Я находился на юте на случай, если понадобятся какие-либо объяснения. Сначала мы показали, как сторожевой корабль с ходу вступает в артбой, открыли огонь по щиту, затем командир повел корабль в торпедную атаку на «противника», которого обозначила «Метель». Корабль шел полным ходом, за кормой вздымая пенный бурун, оглушительно ревели турбовентиляторы. На юте Викторов, стараясь перекрыть голосом шум, объяснял гостям все тонкости тактики морского боя. Атака достигла кульминации, когда из торпедного аппарата плюхнулись в воду три торпеды и устремились в сторону «противника». Зрелище поистине было захватывающим.

Командующий флотом, определив, что все идет по плану и гости восхищены увиденным, воодушевленно комментировал происходящее:

- Теперь, после торпедного залпа, корабль поставит дымовую завесу, резко отвернет в сторону, чтобы незамеченным уйти из-под огня противника.

Но тут неожиданно произошли отклонения от разработанного заранее сценария. Дымовую завесу Мельников только обозначил и не повернул в сторону, а помчался на «противника» прямо по следу торпед. Недоумевая, комфлотом оставил гостей на юте и поспешил на мостик. Я - за ним, теряясь в догадках, чем вызваны подобные отклонения от плана. [38]

На мостике, как и следовало ожидать, после успешного торпедного залпа царила атмосфера общего благодушия: все офицеры, вооружившись биноклями, следили за быстро удалявшимися торпедами и обменивались предположениями, насколько точно по цели они пройдут. Солонников в прекрасном расположении духа стоял на крыле мостика, широко расставив ноги, а его знаменитая борода разметалась по широкой груди.

Появление комфлотом было как гром среди ясного неба. Он грозно допросил Мельникова, кто дал право не выполнить замысел по данному эпизоду учений и тем самым испортить все впечатление. Но тут на помощь командиру пришел Солонников, доложивший Викторову, что это он разрешил последовать за торпедами с целью надежного наблюдения за ними и наведения торпедоловов. Но, думается, самому Солонникову больше всего хотелось воочию увидеть, как торпедный залп поражает «противника»… На миг комфлотом оторопел, мне показалось, что после первого раската грома на мостике разразится гроза, но Викторов лишь позволил себе отпустить реплику в адрес бороды Солонникова и, мрачный, вновь отправился на ют.

Здесь уже готовились к новому показательному эпизоду - к глубинному бомбометанию по обнаруженным подводным лодкам «противника». «Гром», рассекая форштевнем волну, полным ходом несся на обнаруженную «подлодку». За кормой через равные интервалы грохотали мощные глухие взрывы, поднимающие фонтаны, - глубинные бомбы уходили в воду, обкладывая, как загнанного зверя, невидимую подлодку. Постепенно суровые складки на лбу командующего флотом разгладились…

На завершающем этапе учений «Грому» предстояло форсировать минное заграждение: пройти в миноопасном районе с параванами. Теперь пришел мой черед продемонстрировать выучку в обращении с параванами. По команде: «По местам, параваны ставить!» - я натянул перчатки с высокими раструбами и, не выдавая опасений, уйдут ли параваны на глубину или закапризничают, как бывало еще совсем недавно, отдал соответствующие команды. Параваны благополучно погрузились под воду. Не прошли мы и мили по минному заграждению, как несколько удачно подсеченных мин всплыло по обоим бортам. На этом вся наша программа кончилась, и «Гром» взял курс на Владивосток. [39]

Вообще в летнюю кампанию 1935 года Тихоокеанский флот достиг больших успехов, заняв первое место среди флотов страны в боевой и политической подготовке. На груди моряков - матросов и командиров - появились первые ордена, столь редкие в те годы. Для рапорта наркому К. Е. Ворошилову в Москву выехала делегация младших командиров, которую возглавил М. В. Викторов. В газетах появилось сообщение, что военные моряки встретились с И. В. Сталиным. Это был итог большой творческой работы всего личного состава флота.

Флот рос и укреплялся. Мы, молодые командиры, чувствовали это на себе особенно, поскольку и продвижение по службе шло быстрее обычного, да и плавали мы с ранней весны, а на зимнюю стоянку становились позже балтийцев. Командирский опыт измерялся не столько стажем службы, сколько реальными успехами в боевой подготовке в условиях повышенной боевой готовности. Все это обязывало командира предъявлять к себе самые строгие требования, а значит, совершенствоваться изо дня в день. И вот, несмотря на то, что «Гром» приступил к плановой боевой подготовке несколько позже «Метели» и «Вьюги», к концу кампании нам удалось их нагнать и даже несколько лучше выполнить задачи. В результате в итоговом приказе командира дивизиона «Грому» присуждалось первое место. Корабельные острословы утверждали, что в «дивизионе плохой погоды» в 1935 году солнце светило «Грому».

Столь же успешной для дивизиона была и кампания следующего года. Среди кораблей всех превзошел «Бурун». Благодаря дружной и напряженной работе экипажей кораблей наши сторожевики плавали надежно, и командир дивизиона Т. А. Новиков мог ими гордиться.

Помнится, мы очень обрадовались, когда пришла весть, что весь дивизион должен выйти в залив Де-Кастри, чтобы встретить прибывающие на Тихоокеанский флот Северным морским путем эсминцы «Сталин» и «Войков». Именно об этом мы мечтали, когда только закладывались первые сторожевые корабли: увидеть их во взаимодействии с более крупными военными судами. И время наступило.

Нам следовало преодолеть около восьмисот миль, войти в Татарский пролив. В Советской Гавани, удаленной от Владивостока примерно на шестьсот миль, мы уже побывали, а вот в Де-Кастри - нет. Это стало для нас большим и радостным плаванием. [40]

Из Владивостока вышли под командованием командира дивизиона Т. А. Новикова, державшего брейд-вымпел на «Метели». Корабли блистали новой краской и чистотой. Наверное, внушительно выглядел строй наших кораблей, когда их встречали в пути транспорты. Неизменно гражданские моряки поднимали на мачте сигнал приветствия, а один из транспортов, помнится, поднял сигнал: «Желанно приветствовать!» И мы отвечали: «Благодарим, желаем вам счастливого плавания».

Переход в Де-Кастри проходил успешно. Наши сигнальщики заметили силуэты эсминцев издалека, поскольку побережье Де-Кастри низменное. А когда подошли на расстояние надежной видимости флажных сигналов, то по морскому обычаю приветствовали суда и поздравили с благополучным прибытием на ТОФ. Затем командир и комиссар дивизиона нанесли визиты на эсминцы и лично приветствовали героев перехода.

Во Владивосток сторожевые корабли возвращались в совместном походе с эсминцами. Сам командующий флотом вышел встретить нас в море на минном заградителе «Томск». На кораблях весь личный состав был выстроен по-парадному, на «Томске» духовой оркестр исполнял встречный марш. А уже на следующий день жители Владивостока заполнили все береговые возвышенности бухты Золотой Рог, рассматривая посланцев Балтики, проделавших большой и трудный путь через три океана.

В эти дни я уже знал, что мне предстоит расстаться с Тихоокеанским флотом, поскольку вместе с Костей Мельниковым мы направлялись в Ленинград на курсы усовершенствования командного состава. Оба сдавали дела смене - двум молодым выпускникам военно-морского училища.

В самом конце летней кампании 1936 года мы сели в поезд Владивосток - Ленинград с надеждой вновь вернуться на Тихоокеанский флот, чтобы продолжать службу со своими товарищами, плавать на знакомых кораблях. Но жизнь распорядилась по-своему. Тихий океан я увидел лишь через двадцать лет, когда уже в звании вице-адмирала был назначен начальником одного из управлений. В середине пятидесятых годов здесь уже почти никого не осталось из пионеров флота. Да и флот был другим. [41]

На румбе война!

Предвоенные годы были для меня годами учебы. Плавать на кораблях приходилось лишь во время морской практики на СКУКСе и потом, во время учебы в Военно-морской академии. Не говоря уже о Балтийском флоте, удалось побывать мне и на Черноморском, и на Северном. И всюду видел, с каким размахом идет строительство отечественного флота. Буквально на глазах росли техническая оснащенность кораблей и их вооружение.