Когда обнимаю Мелли и жду, пока она уснёт, я пытаюсь отключить свой мозг. Но сотня вопросов и тысячи потенциальных воспоминаний не перестают воспроизводиться на повторе. Например, как тогда, когда на компакт-диске возникала царапина. Песня проигрывалась туда-сюда. Повторяясь, заедая, дразня. Впрочем, что особенно важно, больше всего на свете я беспокоюсь о Мелли.

— Ты точно в порядке?

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает она.

— Он был… он держал тебя в своих объятиях.

— Да, я в порядке. Это было просто объятие. Он рассказывал мне о ней и… Смит, боже мой, я никогда не видела, чтобы взрослый мужчина так мучился. Он рыдал на полу, и я была той, кто обняла его первой. Я не могла просто смотреть, как он расклеивается. Клянусь, это пустяк, и я в полном порядке.

Когда я вздыхаю с облегчением, её волосы колышутся.

— Окей. Но, пожалуйста, скажи мне… обещай, что скажешь, если тебе станет некомфортно или что-то ещё.

— Скажу. Обещаю.

— Спасибо, — я обнимаю её крепче и глубже погружаюсь в матрас.

— Почему ты не рассказал мне? — Мелли шепчет она так тихо, что я почти не слышу её.

Прижав губы к её уху, я говорю девушке единственную правду, которую знаю. Ложь, которую твердил себе в течение семи лет.

— Если я притворяюсь, что этого не было, если не говорю о них, тогда не так больно.

— Понимаю.

— Я должен был сказать тебе. Ты рассказала мне о своём прошлом, и, к сожалению, твои трагедии позволяют тебе понять меня, вероятно, больше, чем мне себя. И, возможно, подсознательно, в глубине души я знал это. Не найдётся ни одной причины, почему я чувствую связь с тобой, но это так. Я должен был сказать тебе.

Она перекатывается на спину, и я кладу руку рядом с ней, так я смогу держать себя в руках.

— Это кажется мне логичной причиной. Я имею в виду то, через что я прошла и что потеряла… мне совершенно ненавистно, что ты тоже потерял свою семью. Это просто ужасно, и мне очень жаль. Но зная, что ты понимаешь меня, я влюбляюсь в тебя ещё больше.

— Сам бы не смог сказать лучше.

Я наклоняюсь и целую Мелли, что доставляет мне больше удовольствия, чем могли бы описать любые слова.

— О, чуть не забыла поблагодарить тебя за цветы.

— Какие?

— Их доставили сегодня утром.

— Но я не посылал тебе цветы, — волоски на моей коже встают дыбом.

— Может быть, Джей? На открытке было написано «скучаю по тебе», но это были розы. Почему о…

Моё тело застывает как чёртов бетонный блок, и кровать вздрагивает от воздействия.

Паника небывалой степени проносится сквозь Мелли. Я не вижу, но чувствую, как она распространяется по её венам. Глаза девушки отчаянно мечутся по комнате, и она пытается говорить, однако, ничего, кроме спутанной неразберихи, не выходит.

— Всё будет хорошо. Не волнуйся, — пытаясь нацепить лучшую из моих масок, я пробегаю кончиками пальцев по её подбородку, пока она не акцентирует своё внимание на мне. — Прямо сейчас, в данный момент, ты, несомненно, на сто процентов, в безопасности.

— Ага.

Она дрожит, пока я стараюсь не делать того же. Впрочем, не от страха; скорее, от проклятой ярости, усердно долбящей мой кишечник от того, что один из этих ублюдков наконец-то сделал свой ход. Это дерьмо скоро станет намного хуже и очень быстро. С меня хватит. Бл*, жду, когда Джей передаст мне отчёты от своих источников. Законные пути, по которым идёт Джеральд, скоро зайдут так далеко, что я, возможно, не найду дорогу назад. Я не позволю какому-то больному извращенцу, пародии на мужчину, коснуться хоть одного волоска на голове Мелли.

Мои пальцы массируют кожу её головы и распускают ей волосы. Заставляю себя сохранять спокойствие, чтобы Мелли снова уснула, — это пытка. Когда её дыхание выравнивается и становится глубже, я выскальзываю и тихо накрываю девушку одеялом. Я наблюдаю за ней мгновение и могу сказать, даже во сне она испытывает стресс. Хмурых морщинок у нее на лбу там не должно быть, а пальцы, сжимающие простыни, должны быть расслаблены.

Я собираюсь воспользоваться этим шансом. Мне придётся. Я должен сделать всё, что потребуется, я сделаю, что угодно ради этой девушки. До встречи с ней, я был лишь роботом, живущим и влачащим своё жалкое существование изо дня в день. Я мало заботился даже о себе. Но что может быть хуже, чем человек, которому не за что бороться? Человек, которому есть что терять… и я не собираюсь её терять.

— Эй, мужик. Просыпайся, — я легонько толкаю Эрика, и он поворачивается ко мне.

— Дерьмо, — просыпаясь, он трёт глаза. — Завязывай с этой хернёй.

— Я ухожу. Мне нужно, чтобы ты, находясь с Мелли, держал ухо востро. И под этим я подразумеваю, проснуться и наблюдать.

Я бы доверил этому человеку свою жизнь. Имея представление о том, что произошло, и зная, какой он человек, я могу быть уверен, что он ничего не сделает Мелли. Я погорячился.

Он подскакивает в положение сидя.

— Что случилось?

После краткого изложения, он буквально наступает мне на пятки, когда мы спускаемся вниз. Я беру пакетик из ящика и вытаскиваю карточку из цветов, которые пропустил во время хаоса ранее. Я заберу её, чтобы снять отпечатки, однако сомневаюсь, что они найдутся в базе данных.

— Сообщишь мне, куда собираешься?

— Нет, — хватаю вазу с розами и выбрасываю её в мусор.

— Ладно, — Эрик вздыхает. — Будь осторожен!

Я киваю и беру из ящика со столовым серебром «Глок» и мой «Боуи» [16] из-под кухонного стола, незаметно закрепляя их под одеждой.

— Скоро вернусь. Если она проснётся, скажи ей, что я пошёл на пробежку.

Эрик следует за мной до двери, и я прислушиваюсь к щелчкам, пока не слышу, как включается сигнализация. Открываю дверь гаража и жду, пока она полностью поднимется. Проверяю окружающую местность, прежде чем сесть в грузовик и ехать в одну из худших частей города.

Плезант-Валли — это холм, разделяющий два очень разных социальных класса нашего города. Из шестидесяти пяти тысяч человек, живущих здесь, приблизительно четвертая часть живёт у подножия холма. Единственная причина, по которой ты приходишь сюда, — купить дурь, оружие или тёлку.

Сейчас почти четыре утра, но человек, с которым мне нужно встретиться, работает в ночную смену. Я паркую свой грузовик за углом, и перед тем как вхожу в здание, меня встречают два человека, которые останавливаются прямо передо мной.

— Свиньям здесь не рады, — говорит Джимбо или Джимми.

— Мне нужно видеть Дирта.

— Ты договорился о встрече, старик?

Эти головорезы всадили бы в меня пулю без колебаний, так что, как бы мне не хотелось выместить свою агрессию на их панковских задницах, я прикусываю язык.

— Нет, но он захочет меня видеть.

Джимми кивает другому, и тот вытаскивает телефон, затем подносит его к уху.

— К вам незваный гость. Портер. Да, — когда его глаза расширяются, я знаю, что ему надирают задницу. — Окей. Сию минуту, — он убирает свой телефон и смотрит на меня. — Идём.

Я следую за ним, в то время как другой мужчина следует за мной, он ведёт меня через главный вход тускло освещенного стрип-клуба. Я просматриваю своё окружение, чтобы найти другие выходы на случай, если что-то пойдёт не так, хотя я не ожидаю, что это случится. Женщины и мужчины валяются в отключке. Некоторые с сигаретами, всё ещё висящими из их ртов. Секс в углу, минет на сцене. Травка, употребленная в небольшом пространстве, вызывала туман.

Пройдя через основной зал, он ведёт меня в коридор и стучит в первую дверь.

— Войдите.

Верзила поворачивает ручку, и мы втроём входим внутрь. Дирт кивает на меня и прогоняет двух мужчин.

— Босс?

— Не задавай вопросов.

Они опускают головы и закрывают за собой дверь. Дирт встаёт и протягивает мне руку. Я принимаю её, и мы хлопаем друг друга по спине.

— Кореш. Какого хрена тебя сюда занесло? — он садится в своё кожаное кресло и берёт зажженную сигару из золотой пепельницы.