— Знаешь, как сильно я, бл*дь, люблю тебя?

Сиюминутный прилив влаги застилает мои глаза. Он никогда не говорил мне этого. Он показывал, но данные слова никогда не были произнесены.

— Да?

— Да, Мелли. Действительно люблю. И поскольку ты – моя забота, это значит, что я забочусь о тебе.

О, Боже.

— Что ты сделал?

— Не беспокойся об этом. В этом-то и весь смысл. Тебе не стоит беспокоиться, — он целует мои губы.

— Смит, — протест вырывается в виде стона, потому что он скользит рукой по моей рубашке.

— Мелли, — дразнит он.

— Тебе не удастся отвлечь меня своими сексуальными движениями.

Он усмехается и делает что-то своим ртом на моей шее, отчего мои слова теряют своё значение.

Моё парение в воздухе заканчивается тем, что я седлаю его, и он подтягивает нас к изголовью кровати, где наши лица оказываются на одном уровне. Когда Смит толкает меня на себя, я двигаюсь, чтобы получить трение, которое, по всей видимости, искала. Он продолжает двигать своими руками по мне. Спускаясь по моим ногам, он сжимает мои бёдра, затем, едва касаясь, возвращается, чтобы подразнить мою грудь. Смит даже обхватывает мои ягодицы на мгновение, тем самым отвлекая меня, когда губами втягивает мой сосок через тонкий хлопок его футболки, которую я набросила на себя с утра.

Я двигаюсь на нём из стороны в сторону, вверх и вниз, наше дыхание сбивается.

— Смит, — шепчу я ему на ухо. Он делает меня слишком слабой, чтобы даже держать себя в руках.

— Да, — бормочет он.

— Это так приятно.

— Знаю.

— Очень приятно.

— Хочешь, сделаю так, чтобы стало ещё лучше?

— Не думаю, что это возможно.

Он поднимает меня с колен, и я хнычу в знак протеста.

— Одну секунду, — когда Смит тянется к пуговице на поясе своих джинсов, я втягиваю воздух. — Не слишком быстро, правда, детка?

— Правда.

Смит снимает их и сдвигает пояс моих брюк вниз. Я доверяю ему, поэтому неловко снимаю эластичные штаны для йоги. Как только они исчезают, он притягивает меня назад, и, обхватывая руками мои бёдра, перемещает меня вперёд-назад.

— Ого, ничего себе, — я сижу на нём и сохраняю равновесие, сжимая пальцами его плечи.

Его рот слегка приоткрыт, но Смит ухитряется улыбнуться.

— Я же говорил.

— Ты такой твердый.

Смит хмыкает и толкается вверх. Я кладу руки на его запястья и наблюдаю, как мужчина маневрирует моим телом, используя меня для собственного удовлетворения, но всё же отдавая то же самое. Кончик его члена выглядывает наружу, и я издаю стон от одного его вида. Убрав одну руку с его руки, я использую свой указательный палец, чтобы выводить маленькие кружочки на покрасневшей головке.

— Ты так чертовски красива, Мелли, — голос Смита практически пропитан похотью и нуждой.

Я отталкиваюсь от него, и он закрывает глаза. Он не видит, как я снимаю свои насквозь промокшие трусики, и когда тянусь к его поясу, его глаза открываются.

— Что ты делаешь?

— Я хочу сделать это вот так.

Я снова седлаю его, и когда моя киска встречается с его членом, страсть между нами воспламеняется.

— Проклятье. Твоя киска такая горячая и влажная, детка.

— Знаю. Для тебя.

— Чёрт. Объезди меня, Мелли.

Я двигаюсь вверх-вниз, медленно и нежно, дразня его, как он делал со мной. Мышцы его челюсти напряжены. Ему тоже это не нравится?

— Хочу, чтобы тебе это тоже нравилось.

— Чёрт, женщина. Мне нравится это. Чувствуешь, каким твёрдым ты меня делаешь?

Я сжимаю губы и робко опускаюсь на головку его члена, затем приподнимаюсь и наклоняюсь вперёд под углом так, что он оказывается прямо у моего входа. Я такая мокрая, что Смит едва не выскальзывает, но я смещаюсь и снова слегка опускаюсь.

— Что ты делаешь, Мелли?

— Я не знаю.

— Хочешь, чтобы он был внутри, детка, или ты просто хочешь поиграть?

— Не знаю.

«Боже, что я вообще делаю?»

— Тогда это значит «нет», солнышко.

Смит отстраняется, и я хватаю его в знак протеста. Я так близко, и мне так хорошо, не хочу, чтобы он уходил.

— Позволь я покажу тебе кое-что. Если тебе не понравится, мы можем сделать это по-другому, хорошо?

Я киваю, и он осторожно переворачивает меня, прежде чем сесть на пятки и подтянуть меня ближе, таким образом, что я оказываюсь прямо между его ног.

— Тебе понравилось вот здесь?

Он чуть толкает головку внутрь, и я закатываю глаза от удовольствия.

— Д-да.

— Мне тоже. Ты такая тугая. Такая горячая. Такая чертовски мокрая.

Смит вытаскивает свой член, и я хнычу. Но потом он вводит его снова. И делает это снова. И снова. Когда я извиваюсь, он скользит своей бархатистой твёрдой плотью по моей щёлочке, а затем постукивает им по моему клитору. Я вскрикиваю. Поэтому он делает это снова.

— О, Боже мой.

Думаю, ему нравится мучить меня.

— Ты заставляешь меня кончить с минуты на минуту, детка. Готова последовать за мной?

— О, мой бог, да.

Смит наклоняется ко мне, тянется вниз и скользит своей твёрдостью между моими гладкими складочками. Его тело двигается так, словно он внутри меня, и через несколько секунд я вскрикиваю от наслаждения. Смит что-то бормочет мне на ухо, но я не слышу, я хватаю его за руки, вонзая в них ногти на пике ощущений.

Он продолжает свои плавные движения, но затем они становятся хаотичными, и Смит отступает как раз вовремя, чтобы кончить мне на живот. Его рука выдаивает член, когда падают последние капли, и я тяжело дышу, поскольку спускаюсь со своей спирали экстаза.

Он падает рядом со мной и целует меня в горячую щеку. Мы переплетаем наши пальцы, и проходит несколько минут, пока мы приходим в себя от этого оргазмического кайфа.

Не хочу, чтобы Смит думал, что сможет избежать моего вопроса, будучи таким сексуальным, поэтому я спрашиваю его снова.

— Так куда ты ходил?

Он вздыхает и бормочет что-то вроде «упертой» себе под нос.

— Я ходил поговорить со знакомым. Не хочу лгать тебе, но я также хочу, чтобы со мной ты чувствовала себя в безопасности.

— Каким знакомым?

— Большего ты из меня не вытащишь, Мелли. Я может и люблю тебя, но не собираюсь рассказывать тебе больше, так что перестань спрашивать.

— Прекрасно.

Я топаю в ванную и захлопываю дверь. Прежде чем успеваю привести себя в порядок, он оказывается у меня перед носом.

— Не устраивай подобную хрень.

— Какую хрень? — я скрещиваю руки и поднимаю подбородок.

— Не убегай в бешенстве. Это моя работа – защищать тебя, и если для этого нужно скрывать от тебя некоторые вещи, то это именно то, что я собираюсь сделать. Но будь я проклят, если ты не дашь мне этого сделать, — он упирает руки в бедра, наконец, выдохнув. — Пожалуйста, позволь мне…

— Заботишься обо мне, правильно? Боже, Смит. Обо мне заботились с семнадцати лет!

Он рассекает рукой воздух.

— Разговор о тебе и твоей безопасности не подлежит обсуждению. И никогда не будет, так что перестань давить на меня.

«Так я ребёнок?»

— Извини?

— Перестань быть такой упрямой. Ты знаешь, что я имею в виду, детка.

— Всё, о чем я прошу, чтобы ты сказал мне, куда ходил.

— И я рассказал тебе.

— Ты секретничаешь, — громко шепчу я.

Ненавижу не знать, что происходит.

— Знаю. И на это есть причина. Я делаю то, что лучше и безопаснее для тебя. Поэтому, пожалуйста, — он удерживает моё лицо руками, — пожалуйста, просто верь мне.

Мой гнев растворяется, когда он становится милым и заботливым. Знаю, что он заботится обо мне, но я просто ненавижу, что меня держат в неведении. Это моя жизнь, мои преследователи…

— Не хочу, чтобы ты делал что-то, что может причинить тебе боль или неприятности.

— Не сделаю.

— Пообещай.

Его ответ – нежный поцелуй.

— Прими душ. Я буду внизу.

— Окей.

Собрав волосы в небрежный пучок, я быстро принимаю душ, а затем одеваюсь. Когда спускаюсь вниз, оба, Эрик и Смит, уже вырубились. Эрик наполовину свисает с дивана, а Смит сидит в потрепанном коричневом кресле. ESPN эхом отдаётся в тихом пространстве, и я закрываю рот, борясь со смехом. Они такие милые, я должна быстренько сфотографировать их.