— Всё в порядке, — уверяет меня Ричард.

Прямо за ним, вид искромсанного тела Нормана заставляет незначительное содержимое моего желудка сделать кульбит. Он лежит на полу с таким количеством ран, что я узнаю его лишь потому, что его лицо повёрнуто ко мне и один глаз смотрит вперед.

— Нам нужно позвонить в полицию.

— Как только мы выберемся отсюда.

— Нет, прекрати, — я вырываю руку из его хватки. — Он мёртв. Мы должны позвонить в полицию.

— Нам нужно уходить.

— Ладно, ладно.

Я смягчаюсь и осторожно подхожу к открытой взломанной двери. Я просто хочу выбраться отсюда. И я планирую сбежать, когда мы выйдем. Моё колено больше не горит, и, возможно, это бесполезная попытка, но я должна попробовать. Как только Ричард открывает дверь, я обнаруживаю направленное на нас оружие и слышу, как кричат полицейские.

Я поднимаю дрожащие руки вверх и плачу с облегчением, когда вижу значки полицейского департамента Чикаго. Ситуация усугубляется тем, что Норман на самом деле привёз меня туда, где я раньше жила, туда, где он напал на меня в первый раз. Сходство квартиры сделало последние несколько дней особой формой психологических пыток.

Ричард пытается пробежать мимо копов, но один из них сбивает его с ног. Когда офицеры входят, один из них надевает на меня наручники, а затем выводит на улицу, практически неся, поскольку я всё ещё довольно слаба. Вспышки ярких красно-синих огней заставляют меня прищуриться.

— Пожалуйста, позвоните моему брату, — умоляю я.

Накачанный мужчина качает головой.

— Вы можете рассказать мне, что случилось сегодня вечером, мэм?

— Позвоните моему брату. Он…

— Я не спрашивал кто ваш брат. Я спросил, не могли бы вы рассказать мне, почему пытались сбежать с места преступления.

Значимость произошедших сегодня событий только сейчас доходит до моего сознания. Действие адреналина от последних десяти минут пропадает, ноги слабеют ещё больше, а грудь сжимается.

— Пожалуйста, позвоните Джею.

Мне безумно нужен Смит, но я знаю, что с братом успех будет больше. И я переживаю. Так боюсь, что Смит не выжил. Я не готова услышать, что он умер. В одиночестве, истёкший кровью и висящий на своем грузовике из-за меня.

— Кому?

— Моему брату. Джею Джемисону.

В его глазах вспыхивает осведомлённость.

— Детектив Джемисон? Ты его пропавшая сестра?

— Да.

Моя голова откидывается назад, и я скольжу вниз по полицейской машине, когда мужчина начинает отчаянно говорить в свою рацию. Я оказываюсь на земле всего на минуту, прежде чем слышу своё имя.

— Сними с неё эти чертовы наручники!

Сильные руки поднимают меня, и я быстро моргаю, чтобы увидеть Брэндона, мужа Мэри и бывшего напарника Джея. Когда холодный, тесный металл соскальзывает с моих запястий, Брэндон поднимает меня и держит как ребёнка.

— Предполагаемое время прибытия?

— Одна минута, — говорит офицер, надевший на меня наручники.

— Мелли, ты можешь посмотреть на меня?

Быстро моргнув, я всматриваюсь в его добрые голубые глаза.

— Теперь ты в порядке

— Знаю.

— Всё будет хорошо.

Он выносит меня на улицу, как только подъезжает скорая. Чьи-то руки поднимают и кладут меня на носилки, и я чувствую облегчение от того, что Брэндон следует за мной в машину скорой и сидит на скамейке. Дверь захлопывается, и я подпрыгиваю, но Брэндон нежно гладит тыльную сторону моего предплечья. Верхнюю часть моей руки, чуть ниже предплечья, прокалывают, и прохладная жидкость растекается по моим венам, когда парамедики задают вопросы и пальпируют мои кости. Я вздрагиваю, когда они добираются до рёбер.

— Думаю, он сломал одно, — шепчу я.

Рука Брэндона напрягается на моей руке.

Медики касаются того же места снова, вызывая ту же реакцию с моей стороны.

— Ей же больно, чёрт возьми, прекратите, бл*дь, щупать её в одном и том же месте.

Я смеюсь, и от этого боль становится сильнее.

— Ты говоришь, как Джей.

— Да, ну, мы с ним очень похожи.

Поворачиваю голову на бок и вместо того, чтобы смотреть на потолок, я смотрю на Брэндона.

— Ты позвонил ему?

— Нет. Позвоню, как только мы доберёмся до больницы.

— Можешь сделать это сейчас, пожалуйста?

Джей волнуется, и мне нужно, чтобы он знал, что я в порядке.

— Конечно, — он достаёт свой телефон в тот момент, когда мы подъезжаем к больнице. — Встретимся внутри, хорошо?

Моё горло болит, когда я глотаю.

— Окей.

Следующие часы проходят как в тумане. Меня обследовали, сделали рентген, взяли кровь и даже попросили сдать мочу на анализ. Я переоделась в комплект больничной одежды, который мне дали, и немного привела себя в порядок. Ко мне подошла женщина-врач и наедине спросила, не подверглась ли я сексуальному насилию. Я была рада возможности говорить об этом, не заплакав в очередной раз.

Брэндон зашел проведать меня. Так как он знал меня лично, то передал это дело другому детективу из отдела убийств, который будет задавать вопросы. Брэндон сказал мне, что новый детектив уже едет, а потом сказал, что ему нужно выйти на минутку.

Я смотрю на пустой экран телевизора и, в конце концов, расслабляюсь. Потрясающе осознавать, что я в безопасности, и чувствую себя намного спокойнее. Я энергично разжимаю руки, которыми вцепилась в простыни. Мои больные кости погружаются в паршивый больничный матрац, но уверена, что это намного удобнее, чем спать на полу с рукой, прикованной к кровати.

Разумеется, моё тело болит. Но я истощена психологически. Я однажды прочитала о том, как кто-то обмолвился, что каждое утро, когда мы просыпаемся и открываем глаза — это второй шанс. Поэтому, когда просыпаюсь в этот раз, планирую прожить свою жизнь сполна. Мне надоело упускать первый шанс, который прошёл мимо меня. Сон буквально затягивает меня, когда в дверь стучат. Проклятье.

Я не отвечаю в надежде, что они уйдут, но дверь открывается, и входит человек в костюме со значком, свисающим с шеи.

— Здравствуйте, мисс Джеймисон. Я детектив Смит. Ничего, если я задам вам пару вопросов?

Смит. Мысли о том, что у моего Смита было имя, похожее на фамилию, никогда не появлялось раньше. Всегда думала, что это такое классное и сексуальное имя, однако услышав его в качестве фамилии, делает его забавным. Я хихикаю, и это заставляет мои рёбра ходить ходуном, поэтому я наклоняюсь, чтобы придержать их. Сломано лишь одно, а четыре ушиблены, и они болят очень, очень сильно.

— Да, входите.

— Спасибо, — он закрывает за собой дверь и достаёт блокнот. — Можете ли вы рассказать мне, что произошло с самого начала?

Я начинаю с того момента, как Норман остановил нас и как только я узнала его.

— Когда Смит вышел из машины, я даже не поняла, что это Норман, но как только он обманул Смита и надел на него наручники, Норман снял очки. После этого я узнала его, но я… Я ничего не могла сделать.

— Почему?

— Потому что мне было страшно. Я испугалась, и к тому времени, как смогла достать пистолет…

— Чей пистолет?

— Смита. Оружие было в бардачке. Он угрожал застрелить его, а я не…

— Кто он? Пожалуйста, уточните имена, мисс Джеймисон.

Я ощетиниваюсь от его тона, но всё равно продолжаю. Надеюсь, мой брат не разговаривает так с пострадавшими.

— Норман угрожал застрелить Смита.

После этого всё несколько размыто, но я говорю ему, что помню. С первой ночи, как Норман запер меня в комнате и оставил на несколько дней, до того, как он выпустил меня и накормил ужином.

— А потом он схватил меня за плечо и потянул вниз, чтобы моя голова лежала у него на коленях.

— А вы не думали над тем, чтобы сбежать после этого?

— Конечно, думала, но я была слаба и только что съела свою первую еду примерно за три дня.

— Даже имея полную свободу действий в квартире, вы не боролись, чтобы выбраться?

Он понятия не имеет, и меня бесит, что он обвиняет меня… Я даже не знаю в чём.

— Я пыталась сбежать и была заперта в звуконепроницаемой комнате в течение трёх дней, где мне пришлось мочиться в грёбаном углу, вы мудак. Я ждала подходящего момента. Не спрашивайте меня, почему я не выбрала именно тот момент, чтобы попытаться сбежать.