– На старом складе оставишь?

– На прежнем хранилище хлама. Позже посмотришь. Поищешь – найдешь. Получишь –

отпишешься. Я на связи завтра вечером буду.

– Вопросов нет – ответ будет.

– Отлично, Швед. Сообщишь, как только будет готово.

– Как только, так сразу.

– Конец связи.

Неплохой он хакер – Швед, хоть звезд с неба и не хватает. Правда, хакеры, хватающие звезды,

часто не способны понять, что не всегда находятся в виртуальном пространстве. И звезды,

схваченные ими, как правило, – виртуальны. А Швед – понимает. Он на реальные звезды крючки

точит – на рыбалку, как я на охоту, выходит регулярно и цепляет звезды к крючкам исправно, как я

к погонам. Он серьезный специалист – Мартин. И просто – парень хороший. Никаких сложностей с

ним никогда не возникает. И сотрудничать он согласился просто – из-за своих соображений. Ни

пугать его не пришлось, ни покупать. Мне и подход к нему не пришлось искать – похожи мы с ним,

хоть с вида и не скажешь. Я человек с внешней прохладцей, смеющийся надо всем и всеми молча, а

он… Я мысленно рассмеялся, вспоминая его тонкий рот, вечно растянутый от уха до уха веселой

ухмылкой. По лицу этого белобрысого, долговязого и костлявого, как смерть, взломщика

виртуальных дверей сразу видно, что он – добрейшей души человек. А по моему лицу этого

29

никогда не скажешь… по моему лицу никто ничего никогда сказать не может. А, может, просто и

сказать нечего? Посещают меня такие мысли порой. Может, у меня не только лица нет, но и –

души? Может, у меня не только зеркало души мутно, но и – душа смутна? Это все из-за Шлегеля.

Так и не идет из головы. Нет, не пойдет так. Запущу я лучше в голову шведского товарища.

Хотел бы я вообще его другом быть. Сражаемся мы с ним по одну сторону – у нас с ним один

враг и одно правое дело. Я для своей страны стараюсь, он – для своей. Правда, шведы пока

считают его предателем, и ему после провала приходится прятаться на наших территориях. А я его

предателем не считаю – он понимает, что происходит, и поступает, как преданный своей стране и

народу неглупый человек. Обычно я призираю тех, кого вербую, а его – уважаю. Только не судьба

нам с ним общаться друг с другом, как человек с человеком, – под своим именем, под своим лицом.

Точнее, я его знаю, а он меня… Он, считая, что я его соотечественник, знает меня в одном из

служебных обличий и под одним из служебных имен, как и все остальные… кроме Игоря

Ивановича, который знает обо мне больше всех других, да и то – далеко не все. Мое дело находить

друзей не для себя, а для – страны. Мое дело – выискивать и друзей, и врагов… выслеживать их и

выведывать у них тайны, убеждать их или давить на них и, при нужде, убирать их. Я – охотник. И

охочусь я в стае, как волк… только и одинок я, как волк.

Глава 8

Осло, Берлин – и дождь… Морось встречает меня везде, словно следует за мной хвостом, словно

отслеживает. Действует на нервы. Меня тошнит от нее – и от аэропортов, от вокзалов, дорог и

улиц, лиц людей… Им нет счета, нет конца…

Берлин – широкие дороги, просторные площади… все притушено, приглушено – серо и тускло,

только ветер гуляет. Не похож город на Петербург, а напоминает порой… определенной

бесприютностью, наверное.

Заехал на квартиру кинуть вещи и написать несколько писем. Ларсен – человек деловой.

Прорвавшись в короткое время в свет скромной Скандинавии, он вошел в высшие круги других

стран – далеко не таких тихих и спокойных. Делец он не простой – дела Ларсен ведет не на виду.

Подставляет он плечо государственным деятелям, главам крупных организаций или

промышленных предприятий, когда они – люди, стоящие на свету, не могущие войти в тень и не

имеющие выхода на других таких людей, – действуют в личных целях и в качестве частных лиц.

Ларсен – мост, соединяющий темнотой и тишиной с вида не связанные освещенные точки.

Посредником он выступает в делах важных. Через его руки проходят применимые к военной

промышленности технологии, тайно толкаемые в странах его территории и через их границы.

Ларсен торгует и простым оружием, и чертежами да схемами. Он точит острые клыки и на

химикаты, и на микроорганизмы, и на микросхемы. Занимается он решением таких задач довольно

давно и всегда в курсе ответа на вопрос. Он заслужил доверие, исправно запуская в ход все свои

связи и строго сохраняя все чужие секреты. Так что дела его с годами идут только в гору. Мои

мосты темноты и тишины со временем стали прочной паутиной, протянутой мной от севера до

запада и востока… Так что обязанностями Ларсена я пренебрегать никак не могу, пусть и будучи

при исполнении более трудных заданий. О задаче буду думать после того, как пошлю, кому следует,

письма. А главное, – после того, как стану другим человеком и встречусь с Эрихом Шлегелем.

Глава 9

Одно дело сделано. Пора покинуть Берлин, перекроить лицо, перестроить личность, надеть иную

одежду и под чужой личиной пуститься в последующий путь. На место мне тащиться чуть ни через

всю страну, только все не беда – обычное дело.

Судьба одарила меня внешностью правильной, но неприметной. Так что мне не трудно ее

изменить. Северяне могут сказать про меня только, что я – красив, а другие – и того сказать не

могут. Я пользуюсь этим так же активно и агрессивно, как и всем остальным. Скоро из скромного

скандинава стану сдержанным немцем – сменю машину, сменю лицо.

30

Эх, дайте мне свободу, дайте мне коня! “Коней” у меня, правда, предостаточно – и крылатых, и

колесных. А свободы… Государство предоставляет мне только “коней”. Ношусь я на них по всей

земле с вида вольный, как ветер. Я, в общем, на такой уровень с довольно давних времен вышел,

что, и правда, – почти волен в решениях и в перемещениях. Только я связан долгом перед

Отечеством по рукам и ногам… связан той привязью, что струной у меня в голове натянута.

Глава 10

Отнял руку от послушного руля, разогнул закостенелые пальцы и закурил. На ровной прямой

дороге и газ держу ровно. Дорожные указатели, номерные знаки – все вижу краем глаза, все

отмечаю на границе сознания, не концентрируясь. Не зарегистрировано по привычке ничего

подозрительного – и нечего останавливаться, осматриваться. Стараюсь не смотреть по сторонам – я

перемен переел, как кислых ягод, и теперь – оскомина в горле застряла… давлюсь ей который год,

проклиная длительные переезды.

Потянулись чередой промышленные зоны – с вида пустынные и притихшие города,

напоминающие страшные сны. Эти города – не лицо этой страны. Лицо – города старые, с узкими

улицами, с готическими соборами, возвышающимися над низкими постройками… или новые – с

вздымающимися к небу стеклянными высотками. А здесь – над скудными строениями торчат

заводские трубы. Да и обитатели этих зон далеко не так общительны и добродушны, как остальные

люди этой области. Среди них полно отчаянного и опасного сброда. Здесь затаились и закаленные

жесткой жизнью бойцы подпольных организаций, и озлобленные бедняки, и бесприютные бродяги.

И нищие поляки, не гнушающиеся грязных дел, здесь встречаются нередко. Немцы терпимы к ним

в крупных городах, но в городах поскромнее их не привечают. Они стараются скрываться на

окраинах и вести замкнутую, изолированную жизнь, часто совершая преступления, невидимые

немцам.

Глава 11

Франкфурт стер Ларсена, как ластиком, и обрисовал Вебера, как серым карандашом. Отто Вебер

– тоже человек деловой, но занимается он исключительно моими личными делами. Гер Вебер

выглядит в высшей степени внушающим доверие гражданином Германии, только он тот еще

махинатор. В общем, благодаря ему, я не останусь голодным никогда и нигде. Явившись на его