опаской заглянул мне в лицо.

– Клаус, я… Не знаю теперь, что и сказать.

– Я знаю, я не держу зла, Вольф…

– Не называй меня здесь так, старик.

– Забыл…

– Я все исправлю, Клаус. Пойду, и все исправлю.

– А как ты это сделаешь?

– Не знаю еще. Придумаю. Подумаю – и придумаю.

– Ты всегда знаешь, что делать.

– Нет, Клаус. Не всегда. Не всегда знаю, что думать, что делать… Не такой я умный, как кажется,

Крюгер. Просто, умею казаться умным. Я умею казаться, каким нужно и кому нужно – даже себе. А

на деле я просто – убежденный в своей цели и уверенный в себе наглец из низов. Наглостью я

больше беру, Клаус, и навыком пускать пыль в глаза. И мой единственный принцип, мое

единственное правило гласит, что чужая слабость – это моя сила, что, когда кто-то слаб, я – силен.

– Я знал, что ты вампир… Знал… Когда ты сказал, что ты – охотник, меня как озарило…

– Клаус, перестань ты про…

– Ты скрываешь… Скрывай… Только я знаю… И еще знаю, что силы тьмы дают тебе особые

возможности. И еще знаю, что ты утратишь их, когда перейдешь на сторону добра и применишь их

на пользу людям. И знаю, что рано или поздно ты поступишь именно так – ты стремишься к свету,

Вольф. Только это трудно, и ты сбиваешься с освещенной дороги, блуждая во мраке. Я понял это. Я

понял, что призван свыше направлять тебя. Тебе нужно сражаться с собой – тогда ты выйдешь на

свет снова. Нужно стараться.

79

– Брось ты это, старик. Право, глупо все это… до того глупо, что тошно и голова болит. Дай мне

крысу.

– Что?

– Крысу давай! Мне нужна ее кровь!

– Ты пьешь кровь крыс… Это хорошо… Ты не хочешь крови людей… Это хорошо…

– Сказал, давай крысу!

Старик с пониманием кивнул и поковылял за коробкой, где в заключении томится еще один мой

узник. Эх, Игорь Иванович… Попал я в психушку. И стал последним психом… вернее, первым –

предводителем. И последний станет первым… Допер, наконец, что это значит, про что речь идет.

Стал ваш верный офицер невидимого фронта вполне видимым вампиром. Стал из человека

настоящим чудовищем – злом в красивом обличье, только кажущимся заманчивым и… Игорь

Иванович! Скрутите мне руки! Кол в грудь воткните! Только остановите!

Игорь Иванович молчит… Это, в общем, хорошо. Великая истина: когда ты говоришь с богом, ты

– молишься, а когда бог говорит с тобой – ты сходишь с ума. Да… Агнешка говорит с богом,

Крюгер – с голосами, а я – с начальником… Хорошо, что ответы получает пока один только

Крюгер.

– Вольф, она меня укусила – крыса…

Я сокрушенно качнул головой.

– Как же ты так, старик? Аккуратнее надо с крысой. Особенно с этой…

Эх, ширится круг поражения неизвестно какой заразой… А к черту… Проверим зато – вирусный

агент его мозг разрушает, вызывая шизофрению, или что иное. Официально нигде не заявлено,

только ученые считают, что как раз вирус в его недуге повинен, не выделенный еще четко и не

полностью изученный. Посмотрим теперь на результат случайного эксперимента. Избавит Крюгера

вирус-целитель от призраков и пришельцев – значит, все же вирус в его заболевании задействован.

Только не сразу эффект заметен будет – все же Крюгер своим недугом страдает давно, и пострадал

его разум довольно серьезно. Может, и не видно будет разницы. А вообще, кто его знает, возможно,

восстановится еще. Как начнет мыслить нормально специалист по химикатам – к профессии

вернется еще. Нет худа без добра. Хоть и расползается зараза – все ж не просто так, не впустую.

Глава 44

Пора мне выдвигаться – снаряжение готовить к походу, пути проверять.

Знаю я, что не свернут проект, что бы ни было, что бы я ни делал. Разве что один объект

рассекреченный закроют, а проект не свернут – засекретят другие объекты пуще прежнего и… Что

бы я ни сделал – все пойдет, как шло. Будем мы штамповать оружие – быстрее и больше, пока не

сдохнем. Только нужна вера невинным людям – требуют они от меня приведения в исполнение их

несбыточных надежд. Что ж, пусть надеются – не повредит.

Вера в свет облегчает страданья, уходящим во мрак. Всегда считал, что умирающим в мучениях

надо давать выбор на облегчение страданий, хоть и тяжелыми химикатами, ускоряющими их

неизбежный конец. Не всем же терпеть боль до конца, приближаясь к смерти с трезвым рассудком.

На краю сознания замечаю страх, что сейчас меня возьмут, что сейчас я сдамся. Только не сдамся

я! Не могу я – в тюрьму! Не могу! Сдохну я в заключении, если Агнешку не получу перед

томлением в застенках! В мучениях сдохну! Плевать мне на допросы! На пытки – плевать! Одна

для меня пытка осталась – не получить Агнешку!

Глава 45

Остановил машину на дороге. Экран засветился в руке обманным болотным огоньком…

– Как ты там жив, Швед?

– Что, Охотник, еще открывалка нужна?

– Нет, просто так.

– Да нормально…

80

– Ты в Карелии? С приятелем из Финляндии?

– Да мы с Вейкко только снаряжение сгрузили…

– Как там у нас?

– У нас?

– У нас, Швед.

– Все, как раньше. В стране – все по-старому. А что?

– Тоска что-то заела – по Отечеству.

– По Фатерланду скучаешь, Охотник?

Черт… Только заметил, что пишу на немецком. Забыл, что со Шведом, на шведском надо.

Перепутались языки – похожи они… что немецкий, что шведский, норвежский… Так же русский с

польским путается… Все от усталости – не понимаю уже, на каком языке думаю, на каком пишу…

– Да, Швед, скучаю.

– Вейкко тут котел притащил. Он молчун – не сказал, где взял. Такую редкостную дрянь

сготовил.

– И что же?

– Покромсал все, что было, – и сварил.

– Охотничий суп?

– Тебе виднее, Охотник.

– Я такой тоже готовил. Главное, – жира больше добавить. Колбасу копченую с маслом и еще что-

нибудь такое.

– Гадость же…

– Нет, не гадость. Это – энергия.

– Нет, гадость…

– Ешь давай. И добавку бери. А то тощий, как смерть…

– Это что еще? Сговор какой-то?

– Международный, Швед.

– Все шутишь, Охотник?

– Да не до шуток мне. Ладно, давай гуляй за всех. Конец связи.

Шведы, немцы да поляки – вот и все, Игорь Иванович… Хочу я к своим, на свою землю. И если

уж воевать… На своей земле воевать хочу, защищая, а не нападая. Знаю, что не так дела обстоят,

знаю, что не так должно быть, что такое общество мне дано, такая война, а хочу другого – родного.

Услышал стрельбу, бросил автомат на колени, набросив на него куртку, и дал газу. Всегда так –

хочу на коленях Агнешку держать, а держу – автомат.

Глава 46

Около построек стоит чужая машина. Захожу в автосервис, передергивая автомат. Трое валяются

на полу – поляки, автомеханики. А один – немец, в штатском. Двери в помещении – открыты.

Вхожу…

Вашу ж… Еще один в штатском – труп. Мсцишевский – убит. Вацлав – еще живой. Он припал к

стене, зажимая рану рукой и истекая кровью, – в живот его ранило, но он протянет еще недолго. А

не подохнет без моей помощи – я ему помогу.

– Где Агнешка?!

– В гараже, Ян. Ян, отгони их машину – в гараж… в подземный гараж.

– Что здесь было?!

– У меня в голове мутно все…

– Говори!

– Не важно все… Надо машину отогнать.

– Говори, что было, – быстро, точно и коротко! Я без данных не сориентируюсь!

– Пришли… Спрашивали про девушку, про своего человека… Войцеха спрашивали…

81

– И что?! Не было у них ничего на Войцеха! В таких трущобах вас все боятся – никто ничего не

слышит и не видит! Сказал бы кто-то, что выстрел слышал, что видел, как Войцех труп тащил или

машину отгонял, – взяли бы его давно!

– Знаю, что не было… Он сказал, что – приходил человек, вопросы задавал… Сказал, что – с