Еще это похоже… Это схоже с чем-то, что я помню… С роем ос, покинувших улей, поднявшихся в

воздух для его защиты… Это, скорей, обмен информацией, чем энергией – особо скоростной обмен

данными… И, видимо, обмен этот – реакция, выданная моему вторжению. Запоминаю координаты

наиболее активных участков этого разума, отвечающего моей агрессии.

22

Схемы сменились. Теперь пошли данные о ближайших планетах и планетоидах солнечной

системы, где были обнаружены разведчики пустынного разума и следы его исчезнувших колоний.

Выходит, этот разум – колонизатор… Он агрессивен. И он обладает достаточной силой и энергией

для перемещения в космическом пространстве. И агрессия его осмысленная, и к цели устремлен он

волей. Что ж… Ясно, что разум этот способен стать серьезной угрозой… или уже стал. В моей

голове растет и ширится план действий, но его перебивает ментальный приказ…

– Разумный объект стремится заменить собой другие объекты звездной системы. Он должен

быть немедленно переведен на высший уровень контроля. При отягощении угрозы с его стороны,

он должен быть устранен точечными ударами по центрам управления системы. Исполняйте,

Айнер.

– Командир, ваши стражи поступили так с нами…

– Страж не уничтожил ваше верховное командование, не внедрился в разум ваших высших

офицеров…

– Он внедрился в их мысли… Они знали, что у нас почти не осталось времени, что нас впереди

не ждет ничего, кроме войны и разрушений, что нам этого не преодолеть. От стража они узнали,

что продолжение этой борьбы с войной, с разрушениями вынудит их вступить в еще одну войну,

обрекающую нас другими разрушениями. Они узнали, что вы угрожаете нам и времени у нас

вообще нет. Они пресекли это, подходящее к концу, время, пресекая разрушения.

– Так поступили ваши близкие к машинам офицеры S12.

– Верно, они уничтожают себя, как “защитники”, не видя будущего в расчете. Но без вас они

могли сделать это позже. Это время – время людей – оборвали вы.

– Оборвав разрушения, которых было не преодолеть ни вам, ни нам.

– Оборвав разрушения, которые могли быть не допущены ни нами, ни вами. Страж оказал

жесткое влияние, хоть и без применения тяжелых средств воздействия. Почти не внедряясь в нашу

систему, ваш страж приблизил нашу и без того близкую гибель! Не спорю, что усиление нашей

предсмертной деятельности усилило и угрозу! Не спорю, что нашу агрессивную деятельность

нужно было пресечь как возрастающую и расширяющуюся угрозу! Но страж мог, почти не

внедряясь в нашу систему, устранить угрозу с нашей стороны иначе! Он мог пресечь нашу

агрессию прежде того, как остался один вариант пресечения – наше уничтожение!

– Других вариантов не было.

– Мы воевали и не могли не воевать! Мы посягали на чужое пространство и время и не могли

не посягать! Но другие варианты были! Договор! Страж мог заключить с нами договор!

Обозначить ограничения нашей агрессии!

– Люди не способны не нарушить договор.

– Способны! Под серьезной угрозой!

– Люди заключают договор под угрозой с мыслями, как эту угрозу устранить – силой.

– Должны быть такие угрозы, которые устранить можно лишь соблюдением договора.

– Люди под угрозой, которую не могут устранить силой, считают, что им нечего терять. Люди,

которые считают, что им нечего терять, теряют разум, порой обретая силу – бесконтрольную

разрушительную силу.

– Верно. Работает принцип – не можешь побороть присоединяйся. Когда смерть подступает к

нам, когда смерть сильнее нас, мы вербуемся в ее войска – мы убиваем и умираем. Но, поставив нас

под угрозу минуемой гибели, вы обезопасите нас. Дождетесь вы времени, когда придется ставить

нас под угрозу гибели неминуемой, вы обретете опасного врага.

– Союзник, скованный с нами принудительным договором, никогда не будет безопасен. Он

будет опасен как враг. И не как открытый, как скрытый враг.

– Но он никогда не будет так опасен, как враг, ничем не скованный с вами – враг, которого вы

сможете только уничтожить, враг, которому вообще нечего терять. Вы столкнулись с офицерами

S12, которые почти перестали быть людьми – с высшими офицерами, которые стали подобием

высшей техники под тяжестью времени, не видного под их вечной юностью. Столкнувшись с

другими офицерами – с людьми… Сейчас не было бы ни нас, ни вас. Вы плохо знаете нас – людей.

Вы знаете только дефектных людей – близких к технике офицеров у власти и меня – офицера,

23

перебойно меняющего полярность от крайности до крайности. И понять вам проще нашу технику,

чем нас. Вы знаете, что мы – хищники. Но не имеете понятия, что мы такие хищники, которые

убивают до смерти. И среди нас можно встретить таких, которые убивают и после смерти.

– Мы знаем, что вы и ваше племя опасны, Айнер. Но вы правы, мы знаем о людях не все – не

все и не обо всех.

– Вы не трудитесь изучать, полагаясь на ваши великие знания. Не трудитесь думать, полагаясь

на сокрушительную мощь. И не трудитесь искать, полагаясь на груды найденного. Вы –

сильнейшие. Сильнейшим нет нужды изобретать и испытывать изобретения – достаточно

построить расчет, и перед ними открыты все тайны. Только сильнейшим не нужно открытие тайн.

Им не нужен прогресс, они стоят на месте – на вершине, на которую не посягает никто. Но порой

находится кто-то сильнее, кто занимает вершину, свергая прежнего властелина.

Каменные генералы вперились жестокими красными глазами в мое лицо, иссеченное новыми

шрамами поверх старых. Но я решил продолжить, послав к черту последствия…

– Так было с акулой – хищником нашей планеты, застывшим в веках без изменений. Но со

временем место его заняли мы, заняв место всех обитателей нашей планеты. Прежде мы были

слабее него – слабее многих других. Но мы менялись, учась быть сильными у сильнейших,

уподобляясь им – беря от них лучшее, отсекая худшее. Сначала менялись мы, становясь сильнее

других и подчиняя их, потом мы меняли других, делая их слабее и подчиняя. А после, сделав всех

слабыми, ослабли. Наш мир менялся под нашей рукой, и мы утратили способность быстро

реагировать на его изменения – вызванные и им, и нами. Мы свергнуты. Теперь ваш черед. Вы

знаете, что хищник явился, и уверены, что всегда будете способны его уничтожить – вы позволяете

себе, не изучая его, не внедряясь в его разум, ждать времени, а ему вы позволяете – идти по

времени… Но вы только думаете, что он преодолеет этот путь под вашим контролем – его разум

неведом вам, а неведом – значит неподконтролен. Вы, не применяя силу, ждете предельного

времени, когда просто нельзя будет ждать. Но время когда-нибудь подведет вас к такому пределу,

когда нельзя будет ни ждать, ни применять силу – когда оно перейдет к врагу. Тогда вы не сможете

уничтожить его, а он сможет уничтожить вас. Ваш страж заставлял меня думать. Теперь я буду

заставлять думать вас.

Я был уверен, что каменные глыбы казнят меня мигом, но, видно, недооценил их. Они

согласились… Они согласились!

– У вас есть альтернативное решение, Айнер?

– Так точно. Разрешите изложить?

– Излагайте.

– Разум пустыни понятен мне – он схож с моим разумом. Я изучу его, войду с ним в контакт и

заключу договор ограничения агрессии. Я сниму его угрозу с вас и вашу – с него. Прошу дать

дозволение действовать и оказать содействие.

– Это не простой вариант.

– Не сложнее вашего. Взяв что-то под контроль, вы все равно контроль не снимете и не

ослабите – что бы ни было. А жестко контролируя объект, вы сможете уничтожить его, как только

он станет опасным врагом.

– Мы не трогаем ничего до времени, когда не остается выбора. Но и тогда мы стремимся

вносить лишь незначительные поправки. Это избавляет нас от осложнений, вызванных