Не однажды доводилось летать на разведку и капитану К. Пильщикову вместе с ведомым младшим лейтенантом В. Максимовым. В одном из таких полетов - он выполнялся по указанию штаба Южного фронта - Пильщиков и Максимов при возвращении на свой аэродром обнаружили в районе Шаргорода большое скопление вражеских машин и решили «покропить» гитлеровцев огоньком бортового оружия. Слишком уж заманчивой была цель.

Четыре атаки выполнили воздушные бойцы, и после каждой из них на земле ярким пламенем вспыхивали бензоцистерны. В момент разворота для захода в очередную атаку летчики увидели четверку «мессеров». Пришлось принять бой. Виктор Максимов направил свой «ишачок» прямо в лоб вражескому истребителю. Гитлеровец не отвалил в сторону. Не отвернул с боевого курса и наш летчик. Самолеты на огромной скорости врезались один в другого со страшной силой. В небе взметнулся огненный смерч. Рваное облако дыма закачалось в воздухе. На землю посыпались обломки.

Константин Пильщиков остался один. Тройка Ме-109 яростно кидалась на нашего летчика. В бронеспинку «ишачка» ударил снаряд. Каленый осколок впился в руку воздушного бойца. Кончились боеприпасы, но Пильщиков, продолжая маневрировать, то и дело ставил фашистов в невыгодное положение. При этом, снижаясь, он тянул свою машину на восток.

Фашистам все же удалось зажать его в тиски. Они подошли к нему с разных сторон почти вплотную, выстрелами показали направление полета: разворачивайся, дескать, и жми на их аэродром, пока цел. В плен решили захватить. Вместе с истребителем. Но не тут-то было. Пильщиков резко бросил свой «ишачок» влево. Гитлеровец в страхе шарахнулся от него, не рассчитал и врезался в своего же ведомого. Оба «мессера» почти одновременно загорелись, упали. [32]

Теперь в небе оставались лишь два истребителя - наш и вражеский. Фашистский летчик покружил над нашим И-16, погрозил из кабины Пильщикову кулаком, но сделать ничего не мог: вероятно, боеприпасы кончились и у него.

Тяжело раненный осколками Пильщиков едва дотянул искореженный истребитель до своего аэродрома. Шасси не выпускались, и летчик посадил машину на «живот».

Товарищи вытащили Константина Александровича из кабины, и он коротко доложил о результатах разведки и неожиданном бое на обратном маршруте. Подкатила «санитарка», и летчика увезли в госпиталь. Требовалась срочная операция.

В трудных июльских боях отвага и мужество капитана К. А. Пильщикова проявились с особой силой.

Судьба его была необычной. В довоенное время он семь лет служил в должности авиационного техника, затем инженера эскадрильи. В 1937 году сражался в Испании. Там ему довелось обеспечивать вылеты широко известного в стране летчика Анатолия Серова. По возвращении на Родину Константин Александрович занимался в аэроклубе, затем поступил в школу летчиков. В дни формирования полка он прибыл к нам на должность заместителя командира эскадрильи по политчасти. Товарищи быстро прониклись к нему уважением.

С первых дней войны коммунист Пильщиков показывал однополчанам пример отваги и мужества. Он летал больше всех. В иные дни поднимался в небо по семь-восемь раз. Сражался мастерски, смело. Недавний бой тройки наших «ишачков» против восьми «мессеров» и «фиатов» - яркое тому доказательство.

В той неравной схватке погиб Виктор Максимов, а сам комиссар эскадрильи получил серьезное ранение. Однако вины Пильщикова в гибели товарища не было. Константин Александрович принял тогда верное решение - атаковать численно превосходящего врага. Иного выхода не было. Лишь активно сражаясь, он мог сохранить самолет и доставить командованию добытые сведения о фашистских войсках.

Вообще- то истребители-разведчики не должны были ввязываться в воздушный бой без особой необходимости. Главное для них -доставить разведданные. Все это стало понятно нам позднее. В те же первые месяцы войны из-за недостатка авиации на фронтах нам волей-неволей приходилось сочетать в одном полете выполнение самых разнообразных [33] заданий. Летая на разведку, воздушные бойцы вели схватки с вражеской авиацией, наносили штурмовые удары по наземному противнику.

В конце дня 24 июля мы приземлились на аэродроме в районе Голованевска. Уже начинались сумерки, и в это время неожиданно прибывший к нам комдив приказал немедленно выслать на разведку в район Балты самолет. Необходимо было установить местонахождение и примерную численность прорвавшихся через линию фронта вражеских войск.

Для выполнения этого задания требовался опытный летчик, который сумел бы сесть в темноте при свете сигнальных ракет и обычных костров, поскольку на полевом аэродроме никаких средств для обеспечения ночных полетов не было. Выбор пал на Г. И. Титарева. Мы верили в него, и он сполна оправдал наши надежды. Трудное задание выполнил. Летчику удалось не только установить координаты прорвавшегося врага, но и сосчитать количество танков, машин, тяжелых орудий.

После этого полета Григорию Титареву полагался отдых, однако летняя ночь - и без того короткая - оказалась для летчика еще короче. Такое было время. Уже на рассвете командир полка приказал ему вылететь ведущим шестерки истребителей и нанести штурмовой удар по тем самым войскам, на разведку которых он летал накануне. И Титарев повел товарищей в бой. Маршрут ему был известен превосходно.

Группа вышла в район основных сил прорвавшегося противника. Гитлеровцы открыли огонь по истребителям из малокалиберной зенитной артиллерии. «Атакуем!» - подал Титарев команду ведомым. Увидев танки, он перевел самолет в пикирование и, когда броневая махина вписалась в прицел, нажал гашетку. Пушечная очередь оказалась точной. На выходе из пикирования Григорий увидел, как пламя охватило танк.

Метко били по врагу и молодые летчики. Общими усилиями они подожгли еще один танк и пять большегрузных машин.

В очередной атаке Титарев снизился до предельно малой высоты. Заметив еще один танк, он готов был уже открыть огонь, но в это мгновение почувствовал, как что-то сильно ударило в ногу. Острая боль пронзила все тело. Летчику стоило немалых усилий удержать истребитель в горизонтальном полете, перевести его в набор спасительной высоты. От нестерпимой боли темнело в глазах. [34]

«Всем выйти из боя. Следовать за мной!» - подал Григорий сигнал ведомым и повел их на свой аэродром. Он очень боялся потерять сознание. Если это случится, гибель станет неизбежной. Молодые же пилоты могут потерять ориентировку, не вернуться на свою «точку». Значит, нужно превозмочь эту адскую боль, нужно во что бы то ни стало привести товарищей домой.

Свой аэродром Титарев увидел словно в тумане. На посадку пошел с ходу, с прямой. Колеса шасси коснулись земли. Истребитель встряхнуло. Еще мучительнее стала боль в ноге, и у летчика хватило сил лишь для того, чтобы выключить мотор.

Техники и механики вытащили летчика из кабины, уложили на землю. Подоспевший врач оказал ему первую медицинскую помощь. При осмотре выяснилось, что в ногу молодому командиру попала разрывная пуля, и он надолго выбыл из строя.

Воздушные схватки с фашистами становились все более напряженными. Немало одержали в них летчики полка побед. Однако были и в наших рядах потери - горькие, неизбежные. Люди выбывали из строя - одни погибали, других мы отправляли в госпиталь. Силы полка таяли. Все меньше оставалось в эскадрильях боевых машин.

По указанию командующего ВВС Южного фронта всех тех, у кого не было самолетов (их называли обычно «безлошадными»), мы отправили в Одессу. В составе этой группы находился и П. Я. Головачев, который стал впоследствии дважды Героем Советского Союза.

В конце июля, находясь на аэродроме в районе Первомайска, остатки наших истребителей поддерживали наземные войска, которые вели бои с врагом на подступах к городу. До переднего края от нашей «точки» было километров восемь, и мы четко слышали залпы орудий, канонаду боя. Порой отдельные снаряды дальнобойной вражеской артиллерии залетали в наши края, и мы - в который уже раз! - готовились к перелету на новый аэродром, теперь в район деревни под названием Лысая Гора.