– Это… печально. – Выдавил я, постаравшись не показывать замешательства (ну, старший брат же!).

С другой стороны, как старший брат – должен сделать замечание за использование мата и прописать мытье рта с мылом. Хозяйственным. Ибо не пристало молодой леди…

С мной не согласились. Сабрина вздохнула:

– Это не печально. Печально то, что створы на выходе заклинило. Придется возвращаться и сдаваться, а не изображать из себя загонную добычу. – Она ударила в ладошки и с наигранным энтузиазмом воскликнула. – Но в этом есть свои плюсы! «Белые» твою голову быстро-быстро подлечат!

– Оптимистка ты у меня.

– Ваше высочество очень добры! – Хмыкнула она, сделав что-то, похожее на реверанс. – Ну, что? Пошли сдаваться? «Белые» обоссутся от радости.

– Фильтруйте базар…

Внутри что-то заворочалось, недовольно забурчало… Нет, вовсе не подташнивающий желудок. И я добавил раньше, чем успел себя остановить:

– … Ваше Высочество.

И убедился в правоте этого своего недовольно бурчащего нутряного существа – Сабрина сморщилась и, подхватив фонарь, шумно потопала в темноту, всем своим видом показывая, что эти наши подколки на своей левой косичке вертела. Видимо, стоит время от времени прислушиваться к этому «бурчащему советнику» – может, подскажет что-то более полезное, чем способы троллить обсыпанных бетонной пылью маленьких кавайных девочек.

Кстати, о маленьких девочках и моих «советниках» …

Сабрина сказала, что какие-то створы на выходе заклинило. Логично предположить, что «на выходе» – это дальше по коридору, куда мы не дошли. Точнее – поправочка – мой организм не дошел, безо всякого понимания отнесшись к бомбардировке. Это что же получается? Братик, значит, отдыхает в отключке и не подает признаков жизни. А младшая сестричка в это время спокойно чешет себе дальше по коридору и проверяет эти самые «створы»? А если б они не заблокировались, почесала бы дальше, оставив бедного братика в темноте и на холодном полу?

Конечно, странно предполагать, что девочка должна тащить по коридору даже такого невеликого лося (Сабрина на десять-пятнадцать сантиметров ниже), как я. Даже учитывая немаленькую силушку, скрытых в этих тоненьких девичьих ручках. Даже учитывая, что мы вроде братья-сестры… Хм. А что должна делать девочка, по нашему экспертному заключению? Истерить над тушкой временно почившего братика? Кажется, «истерить» и Сабрина – совершенно не пересекаются. Эти две категории не связаны от слова совсем.

А «советник» … Эта внутренняя штука, когда к ней обратились за разъяснениями – «что за ерунда с этой девочкой!» – пожала плечами и каким-то непонятным образом донесла до вопрошающего мысль о том, что, дескать, «всё правильно сделала!», дескать, «так и надо!», дескать, «сам на ее месте поступил бы так же!», и, уже как отмахнулись, «учись, студент, как надо!»

А еще «советник» почему-то даже не стал рассматривать варианты, в которых заботливая сестричка со всех ног бросается к выходу и зовет на помощь любимому братику кого-нибудь из взрослых.

«Но и в этом есть свои плюсы!» – Голова у меня работает вполне себе удовлетворительно, несмотря на амнезию. И совсем не конградную, как решила Сабрина, а какую-то левую: например, я прекрасно знаю, что конградная амнезия – это потеря воспоминаний о самом факте получения травмы. И еще я знаю, чем от конградной отличаются ретроградная и антероградная. «Четвертушка» и «леденец», опять-таки. Моментально вспомнил, что это и какие последствия…

Круг света с силуэтом Сабрины двигался по коридору недолго. Минуты полторы. Объяснимо: вход, что логично, расположен где-то во внутренних помещениях подвергшейся бомбардировке резиденции; следовательно, когда сверху приложило, мы не могли далеко уйти… то ли по тайному ходу, то ли по эвакуационному коридору… Вот только, если на выходе створы заклинило, то уж на входе, там, куда пришелся основной удар, их вообще завалить полностью должно было.

Не завалило. Не засыпало. И даже не заклинило. Огромные, как в банковском хранилище (эта аналогия вызвала короткую мигрень), створки с небольшим нашим усилием открылись. Без скрипа, что характерно.

Подвальное помещение. Тоже без освещения. Света лампы оказалось достаточно, чтобы понять – помещение не пострадало. Конкретно это – точно. Было тихо. Почти. Откуда-то сверху доносился невнятный бубнеж. Женский голос, по моему.

Когда двинулись по лестнице вверх, под подошвами захрустела каменная крошка – это помещение внешне не пострадало, но тряхнуло тут куда сильнее, чем в подземелье, и мусора с потолка ссыпалось много.

Металлическая дверь. Бубнеж превратился в бубнеж с отдельными различимыми словами.

Еще одна дверь… Здесь следы бомбежки были уже куда более наглядными – то, что являлось недавно крышей, сейчас лежало на полу. Хорошо, дверь открывалась внутрь подвала.

А частично распознаваемый бубнеж превратился в звонкий женский голос. Судя по многократному эху, голос вещал откуда-то с улицы через громкоговорители.

– Сотрудники корпорации «Антрацит»! Говорит исполнительный директор компании «Пирит-Эс» группы «Пирит» Ольга Золотарь! В течение суток от полуночи по местному среднему времени второго дня шестнадцатой декады открыт Транспортно-Распределительный Центр на площади Дохан…

Мы с Сабриной не сговариваясь, замерли у стены, прислушиваясь к трансляции.

Если обобщить, то сотрудников «Антрацита» зазывали на пункт сепарации для последующей депортации с… планеты Секура (при упоминании о планете дежурно заныли виски), ранее (это в сообщении подчеркивалось особо) принадлежавшей корпорации «Антрацит», а теперь, что логично, корпорации «Пирит». Депортировать желающих собирались на какие-то «нейтральные» планеты. На выбор предлагалось аж три штуки. На всякий случай запомнил названия – Грамон, Тиберит и Сильва.

А тем, кто окажется настолько мудр, дальновиден, умен, что решит связать свою дальнейшую судьбу с прекрасной-дружной-сильной-щедрой корпорацией «Пирит», делать ничего не надо. Сидите себе тихонько по домам на попе ровно и не высовывайтесь. Кто не придет в Центр в двенадцатичасовой период с момента открытия – будет считаться уволившимся из «Антрацита» и подавшего заявку на вступление в «Пирит». Кандидата рассмотрят, взвесят, обмерят… В общем, беспокоиться не о чем!

– Сучка какашистая!

Это буркнула Сабрина, когда Оля «Какашкина» затянула волынку по третьему кругу. Понятно, что в записи – будет еще исполнительный директор тратить свое драгоценное время… А «Какашкина» она потому, что через короткий импульс боли в виске я вполне уверенно «перевел» фамилию Золотарь. О чем поделился с Сабриной. Исключительно для налаживания отношений с младшенькой. Перевод был благосклонно принят и творчески использован.

– «Отстойник», сто пудов, один-единственный на всю планету. Попробуй, успей добраться до него за двенадцать часов, когда любой гражданский борт будет сбит ПВО «белых»!

Ну да, у корпорации «Пирит» весьма интересная и довольно эффективная кадровая политика.

– Сегодня какое число? – Спросил я у Сабрины.

– Хорошо тебя головой приложило. – Она сочувственно поцокала языком. – Шестнадцатое.

Все еще дуется. Злопамятная девочка, что удивительно при ее рассудительности.

– А время?

– Часа два по местному… – Пожала она плечами. – Точно не скажу – инкомы-то в ауте. Так что у нас дохренища времени – до Дохан дойдем пешочком за полчаса-час. Даже если через завалы.

– А нам туда надо? На эту сепарацию для сегрегации с депортацией?

Меня одарили очень красноречивым взглядом «почувствуй себя идиотом».

– Его высочество Тимониан Антрасайт собирается сменить подданство? – Облили меня ядом, желчью и…

Впрочем, я и сам охренел. Это что же получается, я – какой-то местный принц?

Простой мысленный вопрос через цепочку потянул за собой целую ленту ассоциативной информации. «Советник» сочувственно покивал, а вторая непонятная хрень привычно кольнула болью. Несильно. Явно жалея. Да, парень, ты – прЫнц… И ты попал!