— Потому историю и не знают… и не только ее. А что касается прошлого — изучать его, наверное, могут все… «проходить», как ты выразился. А вот понять — доступно не каждому.

— Чего ж там такого недоступного? Думаю, там все, как и у нас.

— Понимаешь, Алеша, это только непосвященному кажется, что — «как у нас». На самом-то деле… Те, кто жил в прошлом, не только выглядели иначе внешне, они были иными изнутри — думали так, как мы, не так действовали, воспринимали мир совершенно иначе!

Лешка удивился — он-то так пока не считал, может, оттого, что еще учиться не начал:

— Что же они, инопланетяне, что ли?

— Для нас — да.

— И все равно, — упрямо сжал губы юноша. — Мне кажется, все же есть что-то одинаковое. Вот, к примеру, напали враги — что сейчас, что в далекие времена. И что делать? Защищать свою землю от врагов, что тогда, что сейчас — ведь так?

— Так, — хозяйка согласно кивнула. — Только самое главное — знать, кто враг. Враги вовсе не обязательно скачут на лошадях и машут саблями. Бывает — сидят в правительстве.

— А, ну это — само собой, — засмеялся Лешка. — В нашем — особенно. Горючка уже столько стоит — Никакое сельское хозяйство невыгодно. Удивляюсь, кик еще эта агрофирма не развалилась.

— Уже разваливалась, Алеша. Не дали. Зоотехники, агрономы, механизаторы. Да тот же Василий Фомич, директор, его здесь по старому председателем называют. Быстро акционировались, чужих отшили, подряды взяли — хозяйствуют, даже дома вон, строят. Да ты пей-пей, не стесняйся. Еще налить?

— Да нет, спасибо, — Лешка поднялся. — Спешу очень.

— А, ну тогда, конечно…

Ирина Петровна проводила гостя до самой калитки.

— Ваш? — Лешка с уважением кивнул на «шевроле».

— Да, — хозяйка улыбнулась. — Машина — это удобно. Даже, несмотря на пробки. Ты, Алексей, заходи еще.

— Зайду, — кивнул Лешка и, осмотрев участок, добавил. — Вы, ежели что сделать трактором — ну, там, пропахать, проборонить — обращайтесь.

— Спасибо.

— Только побыстрее, пока… — Лешка постеснялся сказать про университет, получилось бы — вроде как хвастается, а хвастать он не любил. — Пока в армию не ушел.

— А когда тебе в армию?

— Осенью.

— Не страшно? Лешка хохотнул:

— А чего ее бояться? Руки есть, мозги тоже. К тому же считаю, каждый мужик должен в армии послужить. А то взять некоторых… Сидят, блин, рассуждают — «бей хачей», «Россия для русских», патриотами себя считают, а посмотришь — одного батя от армии откупил, второй закосил в больничку, третий вообще от военкомата в бега подался. Патриоты, блин! А в грудь себя руками стучат.

— Это ты правильно рассуждаешь. Очень правильно. Вот, все бы так — глядишь, и выбрались бы…

Помахав на прощанье рукой, Лешка аккуратно прикрыл за собою калитку и зашагал по тропинке к ручью. Солнце светило так яростно – весело, так ярко, что, казалось, в небе наступил какой-то праздник, на который с самого горизонта сползались гости — маленькие разноцветные облака и тучки. Рискуя споткнуться, юноша бросил на них недовольный взгляд: опасные это были гости, грозой попахивали! Не дай, боже, туч нанесет — уж тогда точно никакой «дэтэшкой» трактор не вытянуть. И даже — груженым «Камазом». Да и вообще, не очень-то улыбается бежать к Черному болоту под проливным ливнем да еще в грозу. А ведь придется, если… Лешка остановился, поднял голову, внимательно всматриваясь в небо. Да нет вроде бы, не должна гроза собраться — ветра нет. Нет-то нет, да облака-то двигаются, правда, медленно… А, черт с ними.

Пройдя по мосточкам, Леха поднялся к трехэтажкам и, обойдя валявшееся на заросшей сорняками клумбе тело одного из местных алкашей, свернул к бараку.

«Колхозное общежитие № 3» — гласила засиженная мухами вывеска, а ниже, красным маркером рукою фельдшера-практиканта Рашида было подписано: «имени монаха Бертольда Шварца» и «дешево сдаются комнаты молодым девушкам с ч.ю. и в.о.». Последняя надпись почти не врала — комнаты в бывшем общежитии действительно имелись, правда, находились они в таком состоянии, что вряд ли б подошли девушкам даже с «ч.ю», не говоря уже о «в.о.» Короче говоря, то были трущобы, по мере сил приводимые в относительно божеский вид лишь постояльцами-временщиками, типа вот, практикантов — Лешки и его друзей. Вообще-то, хоть какой-то порядок был заслугой именно Алексея, тот, как детдомовец, весьма трепетно относился к собственному жилью, пусть даже и временному. Первым делом заставил приятелей снимать у порога обувь, вымыл пол и каждый день его подметал. Стены, за неимением в сельмаге дешевых обоев, Лешка самолично обклеил плакатами с изображением российских рок-групп. Количественно преобладали «Ария» и «Король и Шут», за почти полным отсутствием прочих на местной почте. Можно, правда, было заказать, да Лешка не стал связываться — пока привезут и практика кончится.

Отперев большой амбарный замок, юноша зашел в комнату, с удовлетворением отмечая царящий там порядок — заправленные серо-голубыми казенными одеялами койки, сияющее блеском, начисто протертое скомканной газетой окно, занавешенное турецкой тюлью, застланный цветной клеенкой стол. На столе, в окружении стаканов и блюдец, стоял кассетный магнитофон «Витэк», настолько старый, что даже местные гопники на него не зарились. Впрочем, работал старичок исправно — а что еще от него и надо-то?

Аккуратно сложив магнитофон и бутыль со спиртом в небольшой рюкзачок, Лешка, откинув клеенку, выдвинул ящик стола и, подумав, отрезал несколько ломтиков дешевой чайной колбасы и треть зачерствевшего батона. Остальное оставил приятелям.

Еще раз осмотрев комнату, удовлетворенно кивнул и вместо резиновых сапог надел кроссовки — надоело уже в такую жару ноги парить! Сапоги хотел было тоже положить в рюкзак, даже наклонился, но тут же передумал — а, черт с ними, таскай тут! К трактору можно и босиком добраться, джинсы вот только подвернуть.

Выскочив из барака, Лешка прошел мимо сельпо и, справившись у подвернувшихся прохожих — не проезжал ли молоковоз с фермы? — разочарованно вздохнул. Ну, конечно же, проезжал! Часа два назад. Словно скаковая лошадь, время стремительно неслось к вечеру. Вот уже и небо стало синеть, и, кажется, зажглись над головами первые звезды. Лешка специально остановился, поднял глаза — нет, звезд не было. Была туча!

Огромная, черная, с сизовато-красным, подсвеченным заходящим солнцем, брюхом она медленно поглощала небо — неотвратимо и угрожающе, как наползающий на окоп вражеский танк. И тут грянуло, быстро, почти мгновенно — туча выбросила первый заряд молний, не дожидаясь полной оккупации неба. Сверкнуло, громыхнуло — да так, что едва не заложило уши! Где-то за лесом, в деревне, залаяли, а затем истошно завыли дворовые псы. И хлынул ливень. Пронизывающий, сбивающий с веток листву, плотный, как пулеметная очередь.

Сразу промокнув, Лешка побежал, не заметив, что почва под ногами давно стала влажной, а впереди, за деревьями открылась кочковатая, поросшая осокой и редкими низкорослыми елками пустошь — болото.

Обрадовавшись — наконец-то! — юноша с новыми силами бросился вперед, не обращая внимания на тугие водяные струи. Снова громыхнуло…

Ага, вот и трактор! А в кабине — Вовка. Да, это его силуэт чернел в синих вспышках молний.

Лешка замахал рукой:

— Эгей, Вовка, эгей!

Чего-то он там нагнулся? Спит, что ли?

Не снимая кроссовок — а, все равно вымокли — юноша в три прыжка достиг трактора. Схватившись за ручку распахнутой двери, запрыгнул в кабину… И замер!

Вовка упал на руль лицом вниз. В спине его, прямо между лопатками, торчала черная злая стрела!

— Вовка… Вовка… Вовка-а-а! — перекрикивая грозу, истошно закричал…