В своей известнейшей газели «Эй, погонщик!» великий персидский лирик Саади (умер в 1292 году) обращался к вожаку одного из многих таких караванов, которые поэт видел и в своем родном Ширазе, и за время долгих странствий по мусульманскому миру — в Багдаде, Дамаске, Мекке. Признаюсь, я допустил вольность, переведя: «Уходишь к берегам иным, а я огнем любви палим. Из головы выходит дым, как будто ладаном кадят» — там, где в подлиннике дословно: «Ушла заносчивая подруга, оставила мне неприятное удовольствие. Я — как курильница на огне, потому что из головы дым у меня идет». Но сделал я это сознательно — не только для того, чтобы передать музыку Саади (к-аз cap духонам меравад — как будто ладаном кадят), но и потому, что, когда я переводил эти строки в доме у поэта Бубешра, рядом со мной стояла глиняная курильница с молочно-белым завитком дыма — дымком ладана.
Что же такое «ароматы Аравии»? Это прежде всего ладан и мирра (смирна). В древние времена на Востоке их подносили чужеземным владыкам как самый драгоценный дар. Геродот писал, что персидский царь Камбис послал эфиопскому царю пурпурное одеянье, золотое ожерелье и браслет, алебастровый сосуд с миррой и кувшин финикийского вина.
Еще в XVI веке до нашего летосчисления египетская царица Хатшепсут приказала снарядить морскую экспедицию в страну благовоний Пунт, находившуюся на сомалийском побережье Африки, а возможно включавшую и противолежащий южноаравийский берег, ибо в храмовых надписях в Дейр эль-Бахри говорится о «мирре в Пунте по обеим сторонам моря». Там же — надпись у изображения нагружаемых судов: «Нагружаются корабли весьма тяжело вещами прекрасными чужеземной страны Пунт, всякими прекрасными растениями Земли бога, грудой смолы мирры с зеленых деревьев мирры, эбеновым деревом и чистой слоновой костью, благовониями ихмут, ладаном, черной краской для глаз, павианами, мартышками, собаками, многочисленными шкурами леопардов, жителями и их детьми. Никогда не приносилось подобного этому для какого-либо царя, жившего на земле прежде» (перевод Э. Е. Кормышевой). Экспедиция Хатшепсут не была первым проникновением египтян в страну Пунт, но после долгих периодов затишья страну благовоний не раз приходилось открывать снова.
Библейский рассказ о посещении в X веке до нашей эры «царицей Савской» царя Соломона («Никогда еще не приходило такого множества благовоний, какое подарила царица Савская царю Соломону» — 3-я книга Царств, X, 10) заставляет ученых спорить до сих пор. Где находилась страна «царицы Савской»? Одни помещали ее в Южной Аравии, другие — в Северо-Восточной Африке. Титул «царица Савская», или «царица Сабы», связывает героиню библейской истории с могущественной Сабейской державой, которая не только подчинила прочие южноаравийские государства, но и на Эфиопском нагорье основала свои поселения. Однако у нас нет никаких свидетельств о том, что в Сабе когда-либо правила женщина. По-видимому, прав немецкий исследователь Герман фон Виссман, предположивший, что «царица» была наместницей сабейских властей в североарабской колонии Дедан. Такие наместницы известны по ассирийским источникам. Вот почему это славное имя ради научной точности приходится заключать в кавычки. Арабы называют ее Билькис, а легенда утверждает, что дорогу в ее страну указал мудрому Соломону удод. Как бы то ни было, но в эпоху царя Соломона путь благовоний, идущий через всю Аравию, уже существовал.
Геродот, живший в середине V века до нашей эры, имел об ароматах Аравии уже вполне определенные, хотя, на наш взгляд, весьма фантастические представления:
«Ни в одной другой земле, кроме Аравии, не растут ладан, мирра, касия, кинамом (корица. — М. Р.) и ледан. Все эти благовония, за исключением мирры, арабы добывают с трудом. Так, ладан они получают, сжигая стирак, который ввозят в Элладу финикияне… Ведь деревья, дающие ладан, стерегут крылатые змеи, маленькие и пестрые, которые ютятся во множестве около каждого дерева… От этих деревьев их нельзя ничем отогнать, кроме как курением стирака… Так-то арабы добывают этот ладан, а касию — следующим образом. Они обвязывают все тело и лицо, кроме глаз, бычьими шкурами и разными кожами и в таком виде отправляются за касией. Она растет, правда, в мелком озере и вокруг него, а в этом озере живут крылатые звери, очень похожие на летучих мышей. Они испускают громкие крики и храбро нападают на людей. Арабам приходится отгонять этих зверей, защищая свои глаза, и таким образом срывать касию…»
Правда и домыслы сплетаются у Геродота воедино. «Отец истории», которого по праву называют и «отцом этнографии», соединяет факт и легенду, поэтому иной раз нелегко бывает рационально истолковать его повествование. Так, мне кажется натянутым объяснение, что маленькие и пестрые крылатые змеи это просто саранча: Геродот сам бывал в Ливии и Египте, где саранча не диковинка, да и нет у саранчи особой тяги именно к ладанным деревьям. Видимо, крылатые змейки связаны с древними южноаравийскими поверьями, о которых речь впереди.
Как же, по Геродоту, аравитяне добывают корицу и загадочный ледан?
«…Корицу они собирают еще более удивительным способом. Где она растет и какая земля порождает это растение, они и сами не знают. Иные утверждают (и они, вероятно, правы), что корица растет в тех краях, где был воспитан Дионис. По их рассказам, большие птицы приносят эти сухие полоски коры, которые у нас зовутся финикийским именем „кинамомон“. А приносят их эти птицы в свои гнезда, слепленные из глины, на кручах гор, куда не ступала нога человека. Так вот, для добывания корицы арабы придумали такую уловку. Туши павших быков, ослов и прочих вьючных животных они разрубают сколь возможно большими кусками и привозят в эти места. Свалив мясо вблизи гнезд, они затем удаляются. А птицы слетаются и уносят куски мяса в свои гнезда. Гнезда же не могут выдержать тяжести и рушатся на землю. Тогда арабы возвращаются и собирают корицу… А ледан, который у арабов зовется ладаном, добывают еще более удивительным образом. Это вещество самое благовонное, хотя и происходит из самого зловонного места. Оно находится на бородах козлов и зарождается там, как смола на деревьях. Его применяют для многих благовонных мазей, и арабы употребляют его главным образом для курений… О благовониях сказано достаточно: вся земля Аравийская благоухает божественным ароматом» (перевод Г. А. Стратановского).
Рассказ Геродота, напоминающий отрывок из путешествий Синдбада, сообщает о том, что корица, видимо, происходит из краев, где воспитывался Дионис, то есть из Южной Индии. И действительно: один из наиболее известных видов коричного дерева — коричник цейлонский — растет на Шри-Ланке и в сопредельных районах материковой Индии. Что же касается ледана, то, может быть, это не «благовонная смола», как обычно пишут в комментариях, а пахучий продукт животного происхождения, например мускус?
Для «отца истории» ароматы Аравии соединены не только с крылатыми змейками, но и еще с одним летающим существом — с легендарной птицей Феникс. Сам он ее не видел, но, судя по египетским изображениям, она могла быть схожа с орлом наружностью и размерами, а оперенье у нее золотисто-красное. Рассказывают (причем Геродоту рассказ этот представляется неправдоподобным), что птица Феникс раз в пятьсот лет прилетает из Аравии в египетский храм Солнца, дабы похоронить там своего отца, которого она переносит по воздуху в гигантском яйце из мирры.
Через четыре с лишним столетия после Геродота Страбон отзывается о родине благовоний суше и лаконичнее: «Часть Аравии, которая производит благовония, незначительна; и от этой-то незначительной области страна получила имя „Счастливой“, потому что такие товары в нашей части света редки и дороги. В наше время арабы несомненно пользуются достатком и даже богаты благодаря непрерывной и обширной торговле, но в гомеровскую эпоху это, вероятно, было не так. Что касается благовоний, то купец или хозяин караванов может достичь некоторого благосостояния, торгуя этими товарами…» (перевод Г. А. Стратановского). В те времена южноаравийское государство Катабан производило ладан, а Хадрамаут — мирру. Часть населения была занята земледелием, а часть — торговлей, доходившей до Сирии и Месопотамии. Драгоценную благовонную древесину здесь жгли вместо обыкновенного хвороста. В тех краях, замечал Страбон, водились темно-красные змейки «длиной в пядень», прыгающие до пояса; их укус неизлечим. Кажется, эти прыгающие змейки — сродни геродотовским крылатым. Жители Хадрамаута и сегодня со страхом рассказывают о красноватых змейках, носящих имя «абу хамса даканк» — «отец пяти минут», ибо считается, что через пять минут после укуса жертва обречена.