- А за что на меня взъелись? – он посмотрел на них, как на дураков, - У меня же не вышло…

- Попытки тоже караются – объяснил Вахид, - Глава организации считает, вы недостаточно долго живете, чтобы распоряжаться судьбой мира. Это понятно?

Адвокат надул щеки, напыжился, привстал над столом.

- Допустим, своим действием я оскорбил предводителя. Я это признаю, не глупый – преступник очень нервничал, что было заметно по его пальцам. Они тряслись, - Могу ли я откупиться? Просто намекните – богач посмотрел вначале на незнакомку, потом на Вахида, - Миллиарда хватит? Поверьте, я и не такую сумму способен достать.

Дева не сдержалась. Убить Гранда должен был Вахид, так как глава организации приходился отцом крошки и не очень-то хотел, чтобы родная дочь, чья кровь принадлежит дворянскому роду, грязнила руки о “скотского американца”. Но лишила его жизни именно она - не выносящая, когда

кто-то пытается купить отца.

Подойдя к Лэтсу, милашка не показала признаков ненависти, ожидая от него ответных грубых действий.

- Эй, цыпочка, как тебя зовут? – очередной причиной избавиться от толстяка послужило шутливое фамильярное высказывание.

Заехав ладонью по щеке, девушка сняла с себя тонкую позолоченную цепь, которую часто использовала в качестве смертельного оружия.

Гранд снова присел.

- Сучка, ты чего?

- Сдохни! – придя в ярость, террористка накинула украшение на его шею. Обмотала им и душила.

Перс никак не отозвался на хрипы…

Спустя два месяца. Симендиан

Мистер Вэйн решил навестить старого знакомого и посоветовался с главврачом по поводу этой идеи. Несмотря на почти всевозможность за счет физических навыков и

ноу-хау, богач бы не стал пробираться к нему незаконно, если бы медик не одобрил.

- Как он? Могу ли я его увидеть?

Доктора Бартоломью, погибшего от руки Радиоактивного Человека, заменил не менее опытный в области психиатрии Уиттмор Стрейзанд – вечно заикающийся сутулый инсультник.

- М-м-м-м-ожно! О-о-он не о-о-о-п-п-пасен!

- Спасибо! – поблагодарил Джон (он еле дождался, когда врач договорит).

В отделении, куда поместили Ханка, на данный момент кроме него не было никого. Вчера выпустили последнего заключенного.

Вдруг миллиардера остановил человек в белом халате. Еще один “док”.

- Здравствуйте, кто вы?

- Генри Ноксвил. Я заместитель Стрейзана и тоже врач, в общем-то.

- Угу – одобрительно кивнул Вэйн.

- Что-то хотели?

- Да. Вы можете описать мне его состояние.

Вэйн и Ноксвил подошли к камере Ханка. Доктор все думал, с чего бы начать. Заметив некий трепет со стороны посетителя, он заговорил о его дисциплине.

- Состояние на удивление гармоничное. Даже чересчур. Без перебоев, психов и попыток к побегу.

Богач спросил:

- То есть, заключенный исправился?

- Я не знаю всю историю, видите ли – объяснил “док”, - Когда его только привели к нам, он просил, чтобы его убили, раскаивался в чем-то. А потом, как успокоился… так больше никогда ни о чем не просил. С тех пор сидит в одном положении и смотрит в одну и ту же сторону, максимально отдалился от реальности.

Посетитель получше разглядел тесное, но хорошо освещенное обиталище мутанта. Он увидел, что практически вся стена камеры, даже стеклянная дверь, были расклеены фотографиями беловолосой девушки. Именно на нее Ханк и пялился.

- Что с ним? – шепнул Джон, дабы не нарушить его крепкий “покой”.

- Я не помню точно и могу ошибаться – какими бы монстрами ни были жители Симендиана, Ноксвил всегда пытался разглядеть в них долю человечности. А в случае с Ханком и не надо было пытаться, - Он, вроде, рассказывал Стрейзану историю о подруге, которую вынужденно лишил жизни. Не помню имя. Говорил, мол, видит ее каждый день, наяву и во сне, а эти фотографии укрепляют связь с ней.

Джон построил собственную версию по поводу состояния Ханка:

- То есть, видит то, что хочет? Нарочно обманывается?

- А вы знаете… - врач покумекал, - Ведь так многим легче. Намного легче. Любая выдумка нужна для отрицания правды.

- Не соглашусь. Я вот привык смотреть правде в глаза. Хотя…

“Я же ночной мститель. Я Спаун. Какая у меня может быть правда?”

Мда… - Ноксвил посмотрел на часы. Он явно куда-то торопился, - Я вас оставлю с ним. Двадцати минут хватит?

Плейбой всегда самостоятельно определял время:

- Хватит и десяти.

- Хорошо, мистер Вэйн. Бывайте...

Ханк сидел в позе со скрещенными ногами, “по-турецки”, и, как сказал доктор, беспрерывно смотрел в одно место. Правда, неясно, на какую фотографию он именно смотрел. И было ли это фотографией?

Джон хотел высказать ему все, что думал по поводу произошедшего на Салар де Уюни. У него не возникло стремления выяснить все на месте, а теперь, когда такая возможность вновь подвернулась, он не упустил ее.

- Там, в пустыне, где мы схлестнулись, я произнес одну вещь, затронул философскую тему – слышал Ханк или нет, Вэйну было все равно. Он хотел выпустить это из себя, - Я сказал, что твои муки будут душевного характера. Имелась в виду, конечно же, совесть, которая, по-видимому, и заставляет тебя молчать, смотреть на эти фотографии. Не так ли? – реакции от заключенного не поступило, но вошедший продолжил, - И, отнюдь, не Симендиан твоя тюрьма, не камера удерживает тебя. Если бы хотел, я уверен, ты бы сбежал отсюда в первый же день заключения – он говорил поистине мудрые вещи, - Но твоя тюрьма это ты сам, - и на этом закончил, - Я все сказал…

Когда Вэйн отвернулся, направился к выходу из отделения, Ханк убрал взгляд от фотографий и неспешно поднялся. Наемник давно не брился, полностью перестал следить за собой. Правда, колючая борода не слишком ему шла.

Услышав сзади движение, Вэйн довольно повернулся к заключенному:

- Я знал, что ты не спятил. Просто притворяешься.

Он на пальцах перечислил нечестивые деяния Ханка:

- Убил семерых Стражей Порядка, четверо из которых занимали генеральскую должность. Убил Эллен Джейн, Эриджа Бэлмока, из-за тебя погиб Лесли Олсен – провинившийся ничего не успел сказать в ответ на это, как Джон припомнил еще один грех, - Ах да, ко всему перечисленному ты хотел убить Джерри. Мальчика, который ни за что не смог бы тебе ответить…

- Эй – Ханк перебил Джона, сделав примирительный жест - поднял руки кверху, - Знаю, мне веры нет, но я бы ни за что, я бы никогда не убил мальчика. Вырубить мог – икая, повторил, - Вырубить, но не убить…

- И ты бы типа взял его с собой, и вы бы улетели вдвоем?

- Все бы так и было. Именно так и никак иначе… Я угрожал убийством, но… Но угрозы это ж угрозы, они же не всегда отражают намерения.

- Знаешь… - Джон обратил внимание на грязь под ногами, на прилипшую к подошве жвачку, - Будь я циником, я бы сказал, что ты потерян для общества и вообще забыл бы о тебе, махнул бы рукой на твое существование. Было бы так… - он сказал Ханку то, что его вдохновило, вывело из затянувшейся депрессии, - Но я не циник. Я вижу в уголках твоих глаз добро. В них его более чем достаточно. А, значит, ты не потерян и можешь сгодиться для чего-нибудь хорошего…

Разные фотографии – разные возраста Эллен. Были такие, на которых она еще совсем девчушка, а были и те, что сделаны не так уж и давно.

Ханк не сказал Вэйну “спасибо”. Это не нужно было говорить. Об этом и так говорило все остальное, например, его взгляд.

Но он не мог не сказать:

- Я рад вновь увидеть человека, который победил меня.

На этой славной ноте они попрощались.