Немало скопилось в моей душе грусти, и сейчас я эту грусть изливала в музыке. Я долго проигрывала незнакомый мотив, крутившийся у меня в голове, искала логическое завершение этой симфонии, но я и сама не знала, какое будет завершение.

А музыка звучала и звучала...

- Красиво, - раздался голос Димы за спиной, и я, вздрогнув, вдруг вынырнула из музыкального мира, в который погрузилась почти полностью, - только какая-то неоконченная мелодия. Отрывок?

- Да нет, - повернулась я, он стоял, прислонившись спиной к косяку, и улыбнулась, - она и в самом деле, неоконченна. Я не знаю, как её закончить.

- Ты? – он удивлённо вскинул брови, медленно подошёл ко мне, и, облокотившись о рояль, протянул, - надо же... А что это ты вдруг?

- Навеяло что-то, - вздохнула я, а он прищурил глаза.

- Да? А как насчёт того, чтобы воплотить в жизнь счастливый конец этого сюжета, а потом и отразить это в музыке? – и он с нежностью погладил меня тыльной стороной ладони по щеке.

- Дим, я... – я и сама не знала, что ему ответить, а он, понимая это, прижал указательный палец к моим губам.

- Малышка, не утруждай себя этими переживаниями, - прошептал он, - просто подумай, а потом реши для себя. Я буду ждать, - и криво улыбнулся, - только не слишком долго, а то, смотри, женюсь на блондинке.

- Ах, ты, - и я с силой взяла самую высокую ноту так, что он зажал уши.

Меня такое зло разобрало, что мелодия неожиданно сама нашла своё логическое завершение. Первые аккорды я начала почти с бешенством, образуя музыкальный хаос, а потом они стали более уравновешенные, но такие же агрессивные.

Закончила же мелодию я лёгкими и задорными фрагментами, а Дима всё прилежно записывал на листке бумаге.

- По-моему, получилась отличная увертюра, - задумчиво протянул Дима, - не хочешь продолжить? Напишешь и слова и музыку к опере. Как думаешь?

- Мне пока рановато об этом думать, - улыбнулась я, - я ещё не такой спец в этом плане.

В этот момент где-то хлопнула дверь, послышался топот, и к нам вбежала Василинка. Её прелестное личико припухло, стало красным, и я тихо ахнула.

- Василиночка, что с тобой? – в ужасе спросила я, а потом увидела ошмётки кожи на её шее.

- Я на солнце лежала, чтобы загар был, - плаксиво сказала наша дочка, - а потом вдруг стало гореть и очень больно.

- Кожу на солнце сожгла, - вынес вердикт Дима.

- Унаследовали мамочкины особенности эпидермиса, - пробормотала я, - надо ей чем-то это смазать.

- Вроде бы пенкой смазывают, - сказал Дима, - но тут её нет.

- А облепиховое масло? – посмотрела я на него, - оно есть?

- Кажется, есть, - кивнул он, - сейчас посмотрю, - и вышел за дверь.

- Лапушка моя, тебе очень больно? – я погладила дочку по кудряшкам.

- Терпимо, - потупилась она, - сначала было больнее.

- Вы давно вернулись? – вошла Нуцико, а вслед за ней подтянулись и остальные.

Лёня был слегка загорелым, ему это очень шло, а вот Лиза тоже, как и Василинка, была вся красная, и хныкала.

- И она? – я подскочила к Октябрине Михайловне.

- И она, - кивнула та, - обе девочки солнца не переносят.

- Да уж, - засмеялся Макс, засунув руки в карманы брюк, - дурной пример заразен.

Я посмотрела на его слегка загорелое лицо, потом на побронзовевшее личико Лёнечки, и ухмыльнулась.

- Могу ответить тебе в аналогичном ключе, - фыркнула я, - друг ситный, - и он рассмеялся.

- Итак, пляж накрылся, - подвёл итог он, - и что теперь? По музеям? Хотя, можно пониже зонтик опустить, и не пускать девочек под открытое солнце. Но с Лизиной энергией... – он, не договорив фразы, покосился на меня.

- Давай, найди, к чему можно прикопаться ко мне, - пробухтела я.

- А что? – засмеялся он, - твои гены.

- Ага, конечно, - фыркнула я – перепалка продолжалась.

- Держи масло, - вернулся Дима, держа в руках пузырёк и вату.

Я села на диван и стала мазать старшую дочку, у которой ожоги были по всей поверхности спины, на ногах, руках и шее.

- Боюсь, после это масла следы останутся, - проворчала я, - платье потом придётся выкинуть. Василиночка, стой смирно.

- Слушай, а чего ты её всё Василиной зовёшь? – вдруг спросил Дима, - это же два разных имени.

- Я этого не знала, когда давала ей имя, - улыбнулась я, - и так мне кажется нежнее. Потом мне объяснили, но я привыкла её так называть. Да, солнышко?

- Да, мамочка, - по-деловому кивнула Василинка, отходя от меня, а я взялась обрабатывать ожоги Лизавете. Младшая дочка была не столь терпимой, хныкала и ёрзала.

- Лизонька, лапушка, не егози, - я легонько коснулась ладонью её огненно-медных кудряшек, - потерпи немножко.

- Больно, - прохныкала она, - мама!

- Да, милая, больно, - согласилась я, - но кто ж вот знал! Кстати, - я подняла глаза на Макса, - вы же и вчера весь день сидели на пляже, но подобного инцидента не было.

- Так они вчера и не загорали, - вошёл Иван Николаевич, плюхнулся в кресло и зевнул.

- Верно, - кивнул Макс, - Лиза играла под зонтиком, а Василиса рядышком читала какую-то сказку на английском языке, поражая воображение остальных, мимо проходящих.

- Представляю! – хохотнула я.

Кто ещё станет читать книгу на пляже? Ответ очевиден – либо я, либо мои дети. У остальных людей дети носятся по пляжу, как оглашенные, зато, когда нет перспективы – поджариться, мои начинают отрываться, как могут.

- Вот и держите их под зонтиком! – строго сказала я.

- А ты где была? – заинтересованно спросил Макс, - куда подевалась с утра пораньше?

- Купила кое-что, - улыбнулась я, и вынула коробочки с украшениями, а Макс покачал головой.

- Даже боюсь представить, сколько это может стоить, - вздохнул Максим.

- Так и не представляй, - фыркнула я, криво улыбнувшись.

- Наверняка не одну сотню баксов, - проворчал Иван Николаевич, с размаху плюхнувшись в кресло так, что оно скрипнуло.

Я невольно фыркнула в сторону. Эх, нет, милый мой свёкр, счёт идёт не на сотни, а на тысячи!

А Макс мгновенно поймал мой усмехающийся взгляд и мгновенно нахмурился. Уж он-то знал, какие суммы я способна выкинуть на драгоценности, а ещё, судя по всему, подозревал, что купила я их не сама, учитывая тот факт, что Дима тоже исчезал. Один из недостатков замужества со следователем – вас расколят, как орешек. Хороший следователь без проницательности никуда!

Я повертелась перед зеркалом в новых серёжках, а Василинка тоже заинтересовалась моим приобретением.

- А можно мне посмотреть? – попросила дочка, протянув ладошку, и я положила на неё серёжки.

- Красивые, - Василиночка тут же приложила серёжку к уху и стала рассматривать.

- Я смотрю, смена растёт, - хохотнул Дима.

- Папа, - строго сказала Василинка, - я тоже хочу красивое украшение. Такое же, как у мамы. Ну, не точь-в-точь, а просто такое же изящное и эффектное.

- Доченька, - рассмеялся Дима, подхватив её на руки, - тебе ещё рано носить такие, как у мамы. Вот будешь постарше, тогда другое дело, а сейчас я тебе куплю что-нибудь подходящее для твоего возраста. Хорошо?

- Хорошо, - с важным видом кивнула Василюша, - но девушкам о возрасте говорить неприлично, - и мы рассмеялись.

- Опять чего-то набралась, - вздохнул Дима, - солнце моё, ты ещё мала для таких выражений, у тебя ещё и возраста-то нет, чтобы переживать. Вот после тридцати пора начинать волноваться.

- Ну-ка, ну-ка, - сощурилась я, - что ты там про тридцать лет бормочешь?

- А чего ты затрепыхалась? Тебе ещё нет тридцати!

Остаток дня прошёл в дружеской перепалке. Василинка бегала по комнатам вместе с Лизой и Лёней, Иван Николаевич читал спортивный журнал, Макс играл в футбол по планшету, а я уселась на диване с блокнотом.

Особо переживать было не из-за чего, погода не шептала. На улице неожиданно захолодало, потом поднялся сильный ветер, а потом и дождь. Да что там дождь! Самый настоящий ливень.

Вот я и пыталась набрасывать музыку, напевая про себя свои же стихи, а потом, утомившись, вынула недавно приобретённую в Лондоне книгу Эмили Бронте. Я читала в детстве «Грозовой перевал», но на родном языке, а, будучи в Великобритании, приобрела её на языке оригинала.