Я откуда-то знала, что это девочка, и укачивала малышку, а потом сон растворился...

Проснувшись, я ощутила запах роз, кофе, корицы и шоколада, а, открыв глаза, увидела Диму, сидевшего на краешке кровати.

- Привет, - ласково сказал он, - как спалось?

- Буйно, - пробормотала я, усевшись на кровати.

- Буйно спать? – хохотнул он, - это что-то новенькое!

- Да сон один замотал, - вздохнула я, - никак отойти не могу.

- Что за сон? – заинтересованно спросил Дима, - могу я узнать?

- Да так, чушь какая-то, - пробормотала я, ощутив, что совсем не желаю рассказывать ему об этом.

- И всё же? – он коснулся пальцами моего подбородка, слегка приподняв моё лицо, которое я старательно опускала, чтобы не смотреть ему в глаза.

- Почему ты так спокойно сидишь в моей комнате? – спросила я, желая увильнуть от ответа, - где Макс?

- Они умчались на пляж, - спокойно ответил Дима, продолжая удерживать пальцами мой подбородок, - так что за сон, радость моя? Ты же знаешь, что я не отстану, пока не получу ответ. И поэтому лучше тебе сказать.

- Ну... – я слегка замялась, - мне снится ребёнок.

- Ребёнок? – ошеломлённо переспросил он, - какой ещё ребёнок?

- Младенец, - уточнила я, - светленькая девочка с синими глазами. Что бы это означало?

- Ты что, беременна? – лицо Димы вытянулось, приобретая сходство с камнем.

- Конечно же, нет! – возмущённо воскликнула я.

- А твоё недомогание? – недоверчиво осведомился он.

- Дим, успокойся, - улыбнулась я, - если ты такой дурак, и не понимаешь моих категорических уверений, что я не могу быть беременной, то скажу тебе в лоб. После некоторых женских особенностей, проявляющих себя раз в месяц, близости с мужем у меня не было. Я не могу быть беременной!

- Ах, вот оно что! – лицо Димы заметно разгладилось, - ладно, я тебя понял. Кофе, милая леди? Булочку с корицей?

- Да, от булочки с корицей я не откажусь, - кивнула я, - и от кофе тоже.

Мы вместе позавтракали, потом искупались, а потом поехали по адресу, который он достал, чтобы переговорить с родителями Аделфы. Я сидела в пространной задумчивости, пытаясь понять, осмыслить все последние события.

Алиса, убийство которой заснято на плёнке видеонаблюдений, а тело её увезено в неизвестном направлении. Пропавшая Арина, застреленный Евгений, сбитая Аделфа...

Ох, мы ведь даже не выяснили, жива ли она. И я тут же спросила об этом Диму.

- Пока жива, - ответил он, - но состояние стабильно тяжёлое, в себя она не приходит. Что, настолько отвлеклась, что и позабыла это выяснить?

- Да уж, - пробормотала я, - голова кругом идёт. Вот я бы ляпнула сейчас, им дурно бы стало от подобных заявлений, а потом они меня засудили бы.

- Да ты вообще молодец! Ладно уж, счастье моё, ну, забыла, с кем не бывает.

Постепенно море исчезло, зато стали появляться леса, мы въехали в среднюю полосу Эллады, где простираются горы.

Пока я любовалась пейзажами, мы прибыли к дому родителей Аделфы.

Двухэтажный особняк розового цвета утопал в цветах и зелени, а миловидная служанка, отлично разговаривающая на английском, проводила нас вглубь дома.

Мы познакомились с родителями Аделфы, они оказались весьма гостеприимны. Угостили нас кофе, расспросили, какое отношение мы имеем к правоохранительным органам, и дружно поддержали идею – расследовать это дело самим.

- Мы очень рады, что этим делом так серьёзно занялись, - сказала Ианта, мать Аделфы, - мы так переживали за дочку. А тут ещё Алексис со своей злостью...

- Алексис? – переспросила я.

- Моя дочка от первого мужа, - кивнула Ианта, - у них с Аделфой вечные ссоры были, когда я вышла замуж за Влазиса.

- Погодите, - нахмурилась я, осенённая внезапной догадкой, - а где она работает, эта Алексис?

- Так у Аделфы в фирме, - пояснила Ианта, - в аукционном доме. Аделфа, когда вышла замуж, хотела только с детьми сидеть, у неё рано проявился материнский инстинкт. Но после пропажи Мелиссы она впала в жуткую депрессию, мы просто не знали, что с ней делать! Вот Николас, её муж, и купил ей этот аукционный дом. Он её очень любит. Ни пропажа дочери, ни смерть сына не отдалила их друг от друга. Наконец, они родили ещё двоих детей, она казалась такой счастливой.

- А в последние дни, какой она была? – спросила я, - о чём она говорила?

- О, да, - кивнула Ианта, - знаете... Это так странно... Два месяца назад Аделфа стала сама не своя...

Когда пропала Мелисса, родные очень переживали за Аделфу, не зная, как она переживёт такое горе. Бедная женщина всё время молчала, замкнувшись в себе, изредка отмахиваясь от попыток её растормошить короткими фразами.

Понимая, что жена может наложить на себя руки, Николас решил завести другого ребёнка, и, когда он предложил это Аделфе, та очнулась из своего ступора. Она накричала на мужа, обвиняя его в чёрствости, расплакалась, и убежала.

Но, поплакав, она несколько очухалась, и осознала, что в его предложении есть здравый смысл.

У неё никак не получалось выйти из пучины своей тоски, а второй ребёнок мог бы помочь им справиться с горем. И она сказала об этом мужу.

Николас очень обрадовался, увидев, что супруга взбодрилась, и вскоре Аделфа забеременела.

Как же она была счастлива, когда маленький Лукас появился на свет! Она кружила вокруг ребёнка, боясь оставить его одного, но прошёл год, и семью вновь постигло горе.

Аделфа сама не понимала, что случилось. Она играла с малышом, потом он уснул. В доме никого не было, а потом женщина уснула сама, видимо, сказалась усталость, ведь она ни на шаг не отходила от ребёнка.

Лукаса обнаружила соседка. Он стала стучать в дом, а потом увидела, что что-то лежит на газоне под балконом. Войдя внутрь и приглядевшись, она бросилась к себе, вызывать полицию.

Ясное дело, скрыть такое от несчастной матери было невозможно, и, когда Аделфа услышала обо всём, она кричала на весь квартал. С ней началась самая настоящая истерика, да такая сильная, что женщину пришлось срочно госпитализировать.

Она была на грани нервного срыва, и, когда она вернулась домой, то буквально через неделю муж обнаружил её в ванне со вскрытыми венами.

И тогда Николас принял решение – увезти жену за границу.

Матери жены он сказал, что в Америке они попробуют завести ещё одного ребёнка, но заговаривать об этом пока рано.

Они уехали, а потом из Америки пришло известие, что Аделфа родила близнецов.

Они прожили в Бостоне шесть лет, вернулись с пятилетними детьми, счастливые и довольные. В доме воцарился мир и покой, но недавно Аделфа приехала домой во взбудораженном состоянии. Она металась по дому, сметая всё на своём пути, а родители и супруг пытались выяснить, что же случилось.

Ответы Аделфа давала односложные, ничего толком не могла объяснить, а потом выпила бутылку коньяка, и, опьянев, упала замертво. Правда, перед тем, как отключиться, выдала странные фразы.

- Моя доченька! Какая же она красивая!

У Николаса, присутствовавшего при этой сцене, вытянулось лицо, а Ианта и Влазис, её супруг, побледнели.

Николас по-прежнему переживал за любимую, он боялся, что она опять придёт в отчаянье, переживая за детей, и, услышав её слова, вздрогнул. Он очень любил супругу,

Только утром, открыла глаза, она воскликнула:

- Боже! Что со мной было?!

- Ты совсем ничего не помнишь? – спросил Николас.

- Ничего, абсолютно, - простонала Аделфа, стирая пот с бледного лба, - а что случилось?

Супруг ей в тот день ничего не сказал, не желая объясняться, и расстраивать, а сама Аделфа ни слова не произнесла о том, что говорила дотоле. Толи не помнила, толи не хотела говорить.

- Вот уж, наверное, Алексис порадовалась горю сестры, - вздохнула Ианта, - да, она и не скрывала своего безразличия.

- Да? – удивилась я, - а я поняла так, что она переживает за сестру.

- Ох, не знаю, - протянула женщина, - скорее всего, она просто не стала выставлять на всеобщее обозрение всю ситуацию. А, на деле, Алексис крайне обиделась, когда я бросила её отца. Правда, время примирило нас, но с Аделфой она была на ножах. Младшую сестру она вообще не воспринимала, со мной огрызалась, а жила с отцом. Время от времени она приходила ко мне, пообщаться, но, едва увидев сестру, даже в лице менялась. Я видела, как она ненавидит сестру, но, когда девочки выросли, положение только усугубилось.