Очнулась только рано утром, сбегала в ванную, умылась, почистила зубы, напилась воды прямо из-под крана, и, увидев, что времени только шесть утра, отправилась спать дальше.

Кот Штраус, роскошный, чёрный котище с оранжевыми глазищами, прозванный так за свою голосистость и тональность в мартовском мяуканье, улёгся мне под бок.

От кота исходили волны тепла, он мурзился, урчал, налопавшись свежей печёнки, а на десерт закусив сметанкой.

Я невольно задремала под его мурканье, а проснулась от диких воплей, доносящихся снизу. Нахальный Штраус расположился на подушке, брюхом кверху, а я, накинув любимый, шёлковый халат, и вышла в коридор.

- Пустите меня к ней! Я ей голову оторву! – орал Макс.

- Никуда я тебя не пущу! – вопила маменька, - убирайся из моего дома, недоносок! – и я хихикнула.

- Генерал из-за вашей драгоценной дочурки чуть лычки с меня не снял! Инна с переломом руки и носа в больнице! Я терпел, насколько это было возможно! Но всему есть предел!

- Милейший Матвей, - сладким голосом проговорила маменька, - генералу звонила не она, а я! Ты довёл мою любимую дочь до слёз! Думаешь, я тебе это с рук спущу?

- Да вы... да вы... – Максим явно не находил слов, чтобы достойно ответить тёще, которую он не переваривает, - да вы совсем офонарели!? Ядовитый скорпион, а не баба! Сука!

- Что ты сказал? – заорала не своим голосом маменька.

- Немедленно извинись перед моей женой! – гаркнул отец громовым, по-военному командным голосом, - твоё хамство, Максим, переходит всякие границы!

- Леонид Филиппович, - зло начал Макс, - я готов извиниться перед вами, но не перед вашей супругой! Она меня до печёнок достала! Классическая тёща! Запилила – дальше некуда! Я идиотом выглядел перед начальством, когда мне Григорий Матвеевич мозг выносил!

- Но это не означает, что ты можешь врываться в дом и скандалить! – рявкнул отец, - и, либо ты сию минуту извиняешься перед моей женой, либо я тебя с лестницы спущу!

- Кто – вы? – захохотал Максим, - спустите с лестницы? Комедия в двух актах!

- И в двух действиях, - тихо добавил отец, раздался грохот, а потом стон.

- Лёня, ну, ты мастак! – расхохоталась маменька, а у меня челюсть упала, - не думала, что ты умеешь кулаками махать!

- Чего тут махать, - буркнул отец, - парня понять можно, он обозлён до крайности. Ты его основательно допекла, но это не означает, что он может дерзить тут! Дмитрий так себя не ведёт!

- Так я его и не шпыняю, - усмехнулась маменька, - а этот сопляк мне никогда не нравился! Слушай, запихни его в машину, как очухается, уедет. И кто это его так отделал? Места живого нет!

Я едва сдержала рвущийся хохот. Юркнула обратно в спальню, забралась под шёлковое одеяло и пледы, и затихла.

Штраус привалился мне под бок, дверь скрипнула, я услышала лёгкие шаги, чьи-то тёплые пальцы коснулись моего лба, а нос уловил запах мускусных духов.

Недавно я, вечно кашляя от приторных духов матери, которыми она обливает себя без меры, купила ей в подарок духи с запахом мускуса. Приятный, ненавязчивый аромат, я думала, что она поставит их мариновать, учитывая её своеобразные вкусы. А потом передарит кому-нибудь.

Но духи ей неожиданно понравились, и теперь она постоянно источает мускусный аромат, а я вздохнула с облегчением.

Опять послышались лёгкие шаги, а потом голос матери:

- Она спит, - и дверь закрылась.

Я проспала весь день, а к вечеру проснулась с дикой головной болью. Но пробуждение моё было не слишком приятным, поскольку в комнате я обнаружила Диму, читающего какую-то книгу.

- Ты какого лешего тут делаешь? – возмутилась я, сев на кровати.

- Что, проснулась? – поднял на меня глаза Дима.

- Чего тебе надо? – устало спросила я, - надоело выяснять отношения!

- Да? – прищурился он, - я что-то не заметил! Ты только и делаешь, что выясняешь со мной отношения! Зачем ты Трейси побила, можно узнать? Я тебе кто? Муж? И, если мне память не изменяет, я тебе уже задавал подобный вопрос, а ты ответа на него так и не нашла. Более того, продолжаешь зверски хулиганить.

- Будь добр, отвяжись от меня! – буркнула я, доставая из сумочки сигареты, - и вообще, кто тебя сюда пустил?

- Марьяна Георгиевна, кто же ещё, - сказал Дима, нахально улыбаясь.

- А ещё планы мести строила... – пробормотала я, щёлкнув зажигалкой.

- Что за планы мести? – тут же заинтересовался Дима.

- Тебе она мстить решила, милый мой, - промурлыкала я.

- Стало быть, с твоей подачи у неё подобная задумка появилась? – прищурился он.

- Да я сама невинность! – я закатила глаза, - всего лишь поплакалась ей в жилетку, а она обозлилась, что её дочурку до слёз довели!

- Манипуляторша! – хохотнул Дима, - а насчёт невинности я бы поспорил! – он резко встал, отнял у меня сигарету, и, затушив её, прижал меня собой к кровати своим немаленьким весом.

Я в первый момент хотела оттолкнуть его, но, едва он стал целовать меня, тут же расплавилась.

Он ушёл через четыре часа, а я, приняв душ, отправилась пить кофе.

- Судя по твоей довольной физиономии, пообщались вы продуктивно! – хохотнула маменька, она в это время лакомилась кофе с пирожными.

- Зачем ты его вообще пустила? – фыркнула я, наливая себе кофе.

- А что, ты против? – засмеялась маменька, - по тебе и не скажешь.

- Кто-то кому-то мстить собирался... – протянула я, разглядывая пирожные на подносе. И, остановив свой выбор на шоколадном, взяла сладость. Вишня на пирожном оказалась замечательной, кисленькой, а бисквит горьковатым.

На некоторых пирожных в супермаркетах вишни засахаренные, с синтетическим привкусом, от которых меня начинает мучить жажда. Но маменька всегда покупает сладости во французской кондитерской, либо их печёт тётя Аля, моя бывшая няня.

И я с удовольствием откусила от пирожного.

- Не волнуйся, я что-нибудь придумаю, - засмеялась маменька, - устрою ему пакость. Никому, даже ему не позволено доводить тебя до слёз. А, тем более, посредством глупой блондинки! И чего ты ждёшь? Чего тянешь время? Он тебя обожает! Выходи за него! Макс потом сто раз пожалеет, что бросил тебя. И потом, тебе плохо было с ним сейчас? Вид у тебя довольный.

- С ним мне очень хорошо, - вздохнула я, взяв с тарелки очередное пирожное, для разнообразия белый бисквит с сырным кремом и белым шоколадом, - и мы с ним кое о чём договорились. И я в тот момент надеялась, ты мне поможешь.

- Смотря в чём, - улыбнулась маменька.

- Я хочу родить от Димы сына, - призналась я, а маменька выронила из пальцев эклер, который уже поднесла ко рту.

Пирожное спланировало в чашку с кофе, подняв веер брызг, а белая кофточка матери поменяла декор с белоснежного на леопардовый.

- Что ты хочешь сделать? – просипела она.

- Я себя сгрызу, если матерью его сына станет какая-нибудь блондинка, - вздохнула я, решив говорить правду, - в июле мы едем в Тоскану, хотя сейчас это уже не имеет смысла. Мне надо прийти в себя, съездить куда-нибудь одной, отдохнуть. Я поверить не могу, что меня взяли и променяли. Как перчатки! Сделал мне двоих детей и свалил! Скотина! Ничего, я ему морду основательно набила.

- Так это ты ему? – захихикала маменька, - однако, у тебя тяжёлая рука! Два таких отменных фингала ему поставила!

- Сама знаешь, что глазомер у меня первоклассный, - улыбнулась я, - в один глаз вазочку с мороженым в кафе метнула, а в другой пепельницу дома. Меня мучила проблема, как быть с таблетками, как не забеременеть от Макса.

- Подумаешь, проблема! – фыркнула маменька, - сказала бы, что у тебя женский цикл поменялся.

- Это как? – я поперхнулась кофе, - ты думай, что говоришь! Так не бывает!

- А откуда он знает? – прищурилась маменька, - мужики в этом ничего не понимают и понимать не хотят! Их один вид средств интимной гигиены в ступор вводит.

- Мам, Макс медик! – простонала я, - у него первое образование хирургическое!

- Да? – изумилась не знавшая об этом маменька, - чего же он тогда в МВД пошёл?