– Наверное, лучше все-таки рассказать Мими. Уверена, она смирится.

– Ни за что. Она упряма как осел, и… – Люсиль обхватила себя руками, словно прижимая секрет к себе. – Я хочу, чтобы какое-то время это была только моя тайна.

Хани посмотрела в задумчивые и такие непривычно дерзкие глаза подруги. Опасная затея.

– Пойду заварю нам чай, – сказала она, оставляя Люсиль наедине с ее тайной и загадочной улыбкой.

Когда тем же вечером Таша постучала в дверь Хани, та не особо удивилась. Подруга никогда не могла упустить повод посплетничать. Поставив на кухонную стойку бутылку красного, Таша сняла жакет и изучающе оглядела Хани.

– Ну давай. Выкладывай.

Хани пожала плечами, принесла два бокала на кофейный столик и устало опустилась в угол дивана.

– Не о чем рассказывать. Я на него кинулась, а он меня послал.

– Что-то сильно все просто. – Таша налила вино, протянула бокал Хани и устроилась на другом конце дивана. – Ты что, просто заявилась к нему и потребовала поцелуй?

– Нет, конечно, – с преувеличенным терпением ответила Хани. – Я… ну я даже не собиралась с ним целоваться, потому что этот план изначально тупой. – Она отпила вина, наслаждаясь букетом. – А потом вспомнила, что не отдала Халу электрическую бритву, которую купила на работе, поэтому решила все же постучать. Не ради поцелуя. Просто отдать вещь.

– Ты купила ему бритву? Странный подарок.

– Она была ему нужна. Он и так почти зарос.

Таша махнула рукой, поторапливая подругу.

– Так что произошло?

– Я постучала к нему в дверь и психанула, когда Хал не ответил. Потом он выскочил наружу и тоже психанул. Заорал, мол, его зовут Бенедикт Халлам, и до нашей встречи он жил на полную катушку.

Таша нахмурилась, а потом вытаращила глаза.

– Блин! Да ладно. Твой сосед – Бенедикт Халлам?

– Ты его знаешь?

Имя показалось ей знакомым, но потом было трудно сосредоточиться со всей этой любовью и ненавистью.

– Ты тоже, – сказала Таша, ставя бокал на стол. – Бенедикт Халлам, знаменитый шеф-повар. – Она нахмурилась, явно что-то вспоминая. – У него был шикарный ресторан в Лондоне и… Боже, точно! Он попал в аварию… настоящий адреналиновый наркоман. Кажется, на сноуборде разбился.

Хани медленно кивнула. Вроде она что-то такое читала, но любила желтую прессу куда меньше Таши.

– И он сейчас здесь? – оживилась подруга. – А можно с ним познакомиться?

– Ни в коем случае! Не надо с ним говорить, он все равно дверь не откроет. Станет орать ругательства. Самый невоспитанный тип на свете. Поверь, это не шутки.

– Если я правильно помню, про него писали, что он ходячий секс.

Хани глотнула больше вина, чем собиралась.

– Да ничего особенного.

Таша выразительно на нее посмотрела.

– Он ходячий секс, и ты это знаешь.

– Ладно. Может быть, – проворчала Хани, понимая, что Таша права. – Но он жутко унылый и играет со мной в кошки-мышки.

Подруга заново наполнила бокал и нахмурилась.

– Вернемся к твоему рассказу. Ты заорала, он заорал – дальше что?

– А потом он вдруг начал флиртовать и попросил меня его побрить.

– Блииин. – Таша вздохнула. – Какой мужик.

– Затем усадил меня себе на колени, расстегнул мне платье и зацеловал до потери пульса.

С сияющими глазами Таша облизнулась.

– Знаю, ты будешь ругаться, но я читала, что незрячие мужчины прекрасные любовники. Они более внимательные и лучше орудуют руками, потому что не тупеют от вида обнаженной женщины. Раз уж с пианистами туго, Хал прекрасный кандидат для решения твоей небольшой проблемы. – Она выразительно глянула на пах Хани.

– В этом-то все и дело. Не знаю, что в нем особенного, но стоит ему лишь коснуться меня, как я превращаюсь в трясущуюся идиотку. Хал грубит мне, оскорбляет – а потом целует, и я таю.

Таша задумчиво кивнула.

– Итак, он раздел тебя, поцеловал – что потом?

– Потом заставил меня практически умолять о сексе, решил, что с него хватит, приказал одеваться и идти домой.

Таша скривилась.

– Классический обломщик.

Хани непонимающе на нее уставилась.

– Мужской эквивалент динамщицы, – пояснила Таша, снова беря бокал.

Хани усмехнулась, жалея, что не знала термина вчера вечером.

– Он хоть объяснил, в чем дело?

Хани покачала головой.

– Просто заявил, мол, утром еще спасибо скажешь. Не сказала, уж поверь!

– Тише ты. – Таша тяжело вздохнула. – Дурочка озабоченная.

– Вообще-то ты должна быть на моей стороне, помнишь?

– Да, да. – Подруга покрутила вино. – Дерьмово он с тобой обошелся. Совет хочешь?

Хани кивнула. Ей сейчас любой совет пригодится, даже от Таши.

– Тебе либо придется пойти к нему и потребовать закончить то, что начал, либо прекратить о нем вздыхать.

– Я не вздыхаю.

– Когда нам с Нелл о нем рассказывала – точно вздыхала.

– Да я в жизни ни по кому не вздыхала.

Таша выразительно глянула на Хани.

– Если что – я за первый вариант. У тебя по соседству живет горячий шеф-повар. Воспользуйся случаем. Уломай его приготовить тебе ужин и поиграй с ним так, как он играет с тобой.

– Ээ… вообще-то он меня вчера послал, помнишь?

– Хани. – Пришел черед Таши говорить с преувеличенным терпением. – Ты женщина. Он мужчина. Вы оба одиноки. Наверное, у него просто день не задался. Попробуй еще раз.

– Мой мозг говорит «нет». Хал меня с ума сводит. Честно, Таша, половину времени он мне вообще не нравится. – Хани прочертила ладонью линию поперек горла. – Сверху и досюда я понимаю, что надо перестать по нему вздыхать. А вот ниже… – Она возвела глаза к потолку, а потом снова уставилась на содержимое бокала. – Я хочу его так, как никого никогда не хотела.

Несколько дней без Хала мало чем помогли Хани. Она не стучала к нему в дверь, он не кричал оскорбления, слыша ее в общем коридоре. В одном Хани была уверена: в этот раз не ей делать первый шаг. Хал точно ничего не станет объяснять, но, по крайней мере, обязан перед ней извиниться. Если упрется – что ж, тогда конец их дружбе.

Обычно Хани не отличалась такой кровожадностью, но похоже, Хал вытащил на свет все самое хорошее в ней и самое плохое. Заставил чувствовать себя счастливой, желанной, даже способной на кулинарные подвиги – а еще пробудил упрямство, ярость и раздражение. Учитывая эту какофонию эмоций, Хани радовалась, что благодаря очередному приступу молчания Хала у нее есть время с ней справиться. Вдобавок кампания по спасению дома изо дня в день набирала обороты, особенно с тех пор, как резиденты организовали дежурство у ограды.

Хани откинулась на стуле и выглянула в окно магазина. Сегодня на пост заступил Билли Боббисокс. И если Элси вчера спокойно сидела, напевала себе под нос и мягко улыбалась прохожим и газетчикам, то он подошел к задаче в своем стиле главного заводилы. Раздобыл где-то оранжевый, похожий на тюремный комбинезон, жутко смотревшийся в сочетании со светло-зелеными наручниками, и приковал себя к ограде за одну руку. В другой он держал мегафон и почти все утро активно общался с прохожими и репортерами, которые все больше интересовались историей.

Со своей удобной позиции Хани увидела, как по дорожке прошествовал Патрик в своем фартуке, неся еду сегодняшнему активисту. Судя по виду – суп и тарелка сэндвичей. Билли отставил мегафон и сел. Вдруг откуда-то выскочил Кристофер и встал между стариком и его обедом.

– Нет. Никакой кормежки навынос, Патрик. Это противоречит санитарным нормам и правилам безопасности. – Менеджер махнул на поднос в руках шефа, придерживая свой многострадальный зачес, а потом наклонился ближе и прошипел: – Нечего их поощрять.

– Я стар. – Билли снова взял мегафон и заговорил неожиданно ломким дрожащим голосом. – И хочу есть. Прошу, сэр, позвольте мне пообедать.

Он только что шапку Кристоферу не протянул для подаяния.