Отряд Вишневецкого бежал от «Потемкина» в Тендровскую бухту. Там намечалась его встреча с эскадрой Кригера. В 9 часов 45 минут ее заметили с «Трех Святителей». Еще не зная о неудачном походе Вишневецкого в Одессу, Кригер в 10 часов 10 минут с удивлением запросил: «Три Святителя», за чем дело стало? Почему не идете… в город Одессу?»{257} Ф. Ф. Вишневецкий растерялся и ничего не ответил.

Не дождавшись ответа, Кригер через пять минут передал: «Три Святителя», в бр[оненосец] «Потемкин» не стрелять, это мое мнение, чтобы не повредить город» {258}. Заботился адмирал конечно же не о городе. Он боялся восстания матросов в ответ на приказ стрелять в «Потемкин».

По свидетельству водолаза с «Георгия Победоносца» З. О. Левченко, «все офицеры были очень взволнованы [95] «. Когда Левченко спросил старшего офицера: «Что ж, ваше благородие, неужто нас 5 броненосцев, и мы не можем взять его, «Потемкина»?» - старший офицер ответил: «Если бы я знал каждого матроса, а то ведь мы не уверены в каждом, а вдруг взбунтуются?» {259}

В 10 часов 30 минут эскадры соединились, и А. X. Кригер вызвал командиров кораблей на совещание. О чем на нем шла речь, неизвестно. Вероятно, Кригер, узнав о результатах похода в Одессу, потребовал от Ф. Ф. Вишневецкого решительных действий и запросил командиров о настроении команд. Сведения он получил самые неутешительные. Но из Петербурга требовали подавить восстание, и Кригеру пришлось подчиниться приказу: в 11 часов 5 минут соединенная эскадра дала ход. Перед этим Вишневецкий отправил на «Потемкин» радиограмму: «В доказательство вашей искренности пришлите уполномоченных от команды на «Три Святителя» для мирных переговоров, ручаюсь [за] их безопасность. Мы идем [в] Одессу. Адмирал Вишневецкий»{260}.

В это время потемкинцы готовились к новой встрече с эскадрой. Судовая комиссия снова собралась на заседание. Матросы еще раз провели смотр боевой готовности, во время которого был выявлен недостаток некоторых материалов. За ними на берег послали матроса С. М. Шендерова, с которым отправился представитель Соединенной комиссии член Одесского комитета РСДРП И. П. Лазарев. На него возлагалась задача установить постоянную связь с большевистским комитетом и просить его прислать на «Потемкин» опытных агитаторов, специальную литературу и подробные планы города. Последнее показывает, что после встречи с отрядом Вишневецкого комиссия была уверена в присоединении эскадры и собиралась после ее прихода начать захват Одессы. Для постоянной связи с берегом был выделен паровой катер {261}. К сожалению, С. М. Шендерова арестовали, а И. П. Лазарев не смог попасть на броненосец, так как полиция оцепила порт.

На том же заседании судовая комиссия пересмотрела план встречи с эскадрой. Матросы решили вызвать Ф. Ф. Вишневецкого на борт «Потемкина». «Комиссия рассчитывала, - сообщал К. И. Фельдман, - что это требование вызовет негодование адмирала и заставит его отдать приказ стрелять по «Потемкину», что [96] неизбежно должно было вызвать восстание на кораблях эскадры»{262}.

Расчет потемкинцев на сочувствие команд других кораблей был верным. Недаром А. X. Кригер, зная настроение своих матросов, заранее отказался от артиллерийского боя с «Потемкиным». Но командование флота могло укомплектовать миноносцы офицерскими экипажами и послать их в торпедную атаку. Кроме того, офицеры броненосцев могли для завязки боя сами сделать первый выстрел по «Потемкину». Поэтому комиссия готовилась к встрече с эскадрой как к возможному бою.

После заседания инженер-механик А. М. Коваленко, проверив готовность трюмных машинистов, отправился смотреть организацию боевого лазарета. Там он застал только фельдшера и санитаров. А. С. Галенко в лазарете не было. Оказалось, что он перешел на «Веху» для устройства госпиталя и забрал с собой почти все медикаменты. Это граничило с предательством: в случае боя раненые матросы оставались без необходимых лекарств и даже без перевязочного материала, не говоря уже о квалифицированной помощи. А. М. Коваленко возмутился и доложил комиссии. На «Веху» за врачом послали катер. А. С. Галенко пришлось вернуть часть медикаментов и перевязочные материалы, но сам он остался на «Вехе»{263}. Члены судовой комиссии, занятые подготовкой к бою, не обратили тогда должного внимания на поведение А. С. Галенко. Они и представить не могли, какую подлую роль сыграет он в дальнейших событиях.

Перед боем моряки «Потемкина», следуя старой традиции, переоделись в форму «первого срока». Они готовились победить или умереть за революцию. Кондуктуры попробовали вызвать панику среди новобранцев, но их попытки успеха не имели. Революционная агитация и личный пример социал-демократов сплотили команду. К тому же ее вели не только рядовые матросы, но и инженер-механик поручик А. М. Коваленко {264}.

Соединенная эскадра подошла к Одессе около полудня. В 12 часов 5 минут «Потемкин» снялся с якоря и взял курс навстречу эскадре, которая двигалась в строю двойного фронта десятиузловым ходом. В первой колонне шли эскадренные броненосцы «Ростислав», «Три Святителя», «Георгий Победоносец», «Синоп» и [97] «Двенадцать Апостолов», во второй - минный крейсер «Казарский», контрминоносцы «Строгий», «Свирепый», миноноски № 272, 273, 255 и 258. По приказу адмирала Ф. Ф. Вишневецкого «Казарский» приготовился к торпедной атаке. Растянутые по фронту корабли заняли весь фарватер и отрезали «Потемкину» выход в открытое море{265}. Корабли эскадры имели громадное превосходство в артиллерии: против четырех 305-миллиметровых и шестнадцати 152-миллиметровых орудий «Потемкина» эскадра выставила 20 305-миллиметровых, четыре 254-миллиметровых, 34 152-миллиметровых и четыре 120-миллиметровых орудия, не считая мелких пушек и торпедных аппаратов.

Моряки эскадры с волнением следили за «Потемкиным», который один шел навстречу царскому флоту. «Вот кому честь и слава, он будет памятен в русской истории», - заявил машинист «Георгия Победоносца» И. С. Моторный{266}.

На «Потемкине» общее руководство взяла на себя группа членов судовой комиссии во главе с А. Н. Матюшенко. Они расположились в боевой рубке. Прапорщик Д. П. Алексеев отказался командовать кораблем в случае боя. Он сказал, что болен, умолял отправить его на берег и даже разыграл обморок. Но члены комиссии заставили Алексеева идти в боевую рубку {267}, вероятно, предполагая, что в бою он будет вынужден воспользоваться своими знаниями офицера и поможет потемкинцам, хотя бы ради спасения собственной жизни.

«Потемкин» шел навстречу эскадре. На гафеле его развевался Андреевский флаг, а на фок-мачте - боевой красный вымпел. Корабли эскадры шли только под Андреевским флагом. Адмирал не решился принять смелый вызов восставшего броненосца.

Приближаясь к эскадре, «Потемкин» поднял сигнал: «Команда просит прибыть командующего флотом». «Потемкин», стать на якорь!» - потребовал в ответ А. X. Кригер. Тотчас с «Потемкина» передали семафором на «Синоп», «Двенадцать Апостолов» и «Три Святителя»: «Стать на якорь!» Затем на мачту броненосца взлетел сигнал: «Эскадре стать на якорь»{268}.

Кригер снова приказал «Потемкину» остановиться. На эти сигналы броненосец ответил: «Стопорить машины», «Становиться на якорь» - и продолжал идти на эскадру, наводя орудия на флагманские корабли. [98]

Кригер приказал пробить боевую тревогу. Когда этот приказ получили на «Георгии Победоносце», матросы встретили его криками: «Не будем стрелять! Не пойдем по орудиям! Не желаем мы драться с «Потемкиным»!» Несколько матросов вооружились ножами и стали у орудий в караул{269}.

«Потемкин» в это время потребовал: «Ростиславу» и «Трем Святителям» застопорить машины». В ответ «Ростислав» в третий раз поднял сигнал: «Потемкину» стать на якорь». С броненосца просигналили: «Ростиславу» и «Трем Святителям» застопорить машины, иначе стрелять буду». Адмиральские корабли подчинились приказу «Потемкина»{270}, а на нем взвился новый сигнал: «Команда просит прибыть командующего флотом».

Пока А. X. Кригер думал, что ответить восставшим, «Потемкин» в 12 часов 45 минут вошел в строй эскадры между «Ростиславом» и «Тремя Святителями»{271}. Очевидец, матрос с «Ростислава», рассказывал: «На «Ростиславе» все затихло, замерло, притаилось и томительно ждет чего-то страшного, таинственного. А «Потемкин» гордо, смело, величественно идет между нами, не спуская пушек с намеченной цели. Вот он стал направлять свою большую 12-дюймовую пушку на мостик, где куча офицеров, онемев от ужаса, стоит, не шелохнувшись; увидав же, что на них целятся, они, как стадо скотов, шарахнулись, кто куда попал, а один из них, некто мичман Высокосов, схватившись за ногу, с криком «ой, нога, нога!» убежал.