К этому выводу теоретики и практики империализма пришли, убедившись, что другие меры, принимавшиеся ими уже с середины 70-х годов, не смогли вернуть военный бюджет США к уровню времен вьетнамской войны, о котором вздыхал весь военно-промышленный комплекс. Нужны были новые акции, новые уловки, которые бы открыли двери для невиданных ассигнований на оборону. Это сделал Рейган, ставленник американских военно-промышленных кругов, добившийся утверждения баснословных, в два триллиона долларов за пять лет, расходов на военные нужды, а также нанесший чувствительный ущерб международной разрядке и атмосфере мирного сосуществования между государствами с разным социальным строем. С первого дня своего президентства Рейган демонстративно добивался того, чтобы отношения между США и СССР становились день ото дня хуже.

Будучи кандидатом в президенты по воле военно-промышленного комплекса, Р. Рейган сознательно строил свою предвыборную кампанию вокруг лозунга наращивания военной мощи Соединенных Штатов для конфронтации с социализмом. Это было его обязательство перед ВПК, выдавшим ему многомиллионный аванс на оплату небывалой по затратам средств предвыборной кампании. Утвердившись в Белом доме, Рейган сделал конфронтацию с социалистическим содружеством и борьбу с коммунизмом главным содержанием внешней политики своей администрации. Только такой курс мог создать условия для удовлетворения небывалых аппетитов американского военного молоха, который давно ждал, когда пробьет его час, и всю вторую половину 70-х годов упорно готовился к нему, не жалея средств на психологическую подготовку общественности в США и за их пределами к изменению внешней политики страны. Отрабатывая полученный аванс, Рейган проводит этот запрограммированный, целенаправленный курс неуклонно и прямолинейно, невзирая ни на какие препятствия и протесты.

Прежде всего от него требовалось покончить с разрядкой и одновременно всеми правдами и неправдами перекроить федеральный бюджет, приспособив его к требованиям ВПП. Без этого не удалось бы за короткий срок удвоить военные расходы США. Без этого нельзя было бы рассчитывать, что конгресс санкционирует ежегодный прирост ассигнований на военные нужды, более чём на 11 % против 6 % при Картере и 10 %—времен вьетнамской войны¹⁸.Если абстрагироваться от деталей, то именно в этом заключался социальный заказ монополий новому президенту 1981 года. «Эти гигантские цифры, — писал один из политических оппонентов Рейгана Ф. Черч, — показывают, что цель правительства Рейгана вовсе не обязательно состоит в уменьшении масштабов., правительственного аппарата. Скорее, она в том, чтобы переключить расходы с гражданского бюджета — помощи неполноценным детям, престарелым, инвалидам, пособий неимущим студентам на оплату обучения, субсидий на правовые услуги беднякам, финансирования мероприятий по борьбе с безработицей и целый ряд других гражданских программ — на нужды военные»¹⁹.

Политика противодействия разрядке и связанного с ним наступления на жизненный уровень американского народа, которую проводит администрация Рейгана, нуждалась в большом по размаху идеологическом обеспечении. Она не могла бы осуществляться без оправдания и обоснования со стороны правительства и поддержки ее общественным мнением. Но существу требовалось ввести американцев и весь мир в заблуждение и прикрыть истинные побуждения, стоящие за призывами к довооружению и достижению военного превосходства над Советским Союзом. Этого нельзя было бы достигнуть, не взвинтив военный психоз, не доведя общественную атмосферу до грани высокой степени истерии, не заставив людей метаться в ожидании сигнала: «Спасайся, кто может, русские идут!»

Выступая на римской сессии «трехсторонней комиссии» заправил капиталистического мира, американский миллиардер Дэвид Рокфеллер объяснял участникам сессии причины истерического накала психологической войны тем, что «сегодня политика «безопасности» (так на Западе называют для маскировки гонку вооружений. — В.А.) не может быть успешной без понимания и поддержки со стороны — общественности». Таково, по его словам, знамение времени. Поэтому, как он заявил, вполне естественно «запугивать» общественность военной мощью СССР, продолжая при этом, естественно, осуществлять исподволь деятельность по «ослаблению (Советского Союза. — В. А.) в политическом, экономическом и международном плане»²⁰. Психологическая война настолько стала неотъемлемой частью политики империалистических государств, что о ней. стали говорить как о само собой разумеющемся.

Все эти соображения, вместе взятые, сказались на необычайном, даже для условий резкого углубления и обострения идеологической борьбы, росте влияния идеологического фактора на внешнюю политику США. Уже президент Картер называл радио «одним из ключевых инструментов внешней политики США»²¹. Накануне прихода в Белый дом президента Рейгана в конгрессе США внешнеполитическую пропаганду относили к «важнейшим средствам национальной безопасности». В протоколах конгресса США читаем: «Наращивание вооружений не может считаться единственным способом укрепления позиций США в мире: сила идей столь же велика, сколь велика сила оружия»²⁷. При президенте Рейгане дело пошло гораздо дальше.

Он подхватил раздававшиеся время от времени жалобы на отставание США в области внешнеполитической пропаганды, на мнимое небрежение предыдущих администраций по части ее финансирования и материально-технического обеспечения. Это была неправда. Все правительства в Вашингтоне, начиная с годов, непосредственно последовавших за окончанием второй мировой войны, уделяли большое внимание этому вопросу. С приходом Рейгана к власти правительственные пропагандистские органы Соединенных Штатов превратились в огромный пропагандистский механизм, соперничать с которым не могли аналогичные службы других западных стран. «Голос Америки» оставил далеко позади даже такого гиганта капиталистической пропаганды, мастера психологической войны, как Би-би-си. Если же взять в расчет «Свободную Европу», «Свободу», РИАС, многие десятки замаскированных радиостанций, средства массовой информации американских вооруженных сил за рубежом, 202 заграничных отделения ЮСИА, миллионные тиражи их публикаций и т. п., то перед нами предстанет небывалый гигантский аппарат, наводнивший мир прославлением американского образа жизни и апологетикой политики Вашингтона.

До 70-х, годов Вашингтон вкладывал во внешнеполитическую пропаганду столько средств, сколько требовали обстановка и положение США в мире. Ведь тогда Соединенными Штатами прочно удерживалось место гегемона капиталистического мира во всех сферах мировой экономики и политики. Семидесятые годы нанесли по престижу США болезненные удары, и теперь для восполнения потерь понадобились дополнительные усилия, в том числе путем интенсификации идеологического наступления за пределами Соединенных Штатов. Мощь и первенство Америки — то, что долгое время считалось в, западном мире само собой разумеющимся, теперь понадобилось отстаивать и доказывать. Придание всей внешней политике США «идеологизированного» характера есть не что иное, как свидетельство ослабления их позиций на мировой арене.

С другой стороны, «идеологизация» внешней политики США как империалистического государства современной эпохи — новая черта углубляющегося общего кризиса капитализма. «Мы являемся свидетелями значительного углубления всеобщего кризиса этой общественной системы, — отмечал на июньском Пленуме ЦК КПСС Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Ю. В. Андропов. — Все более теряют эффективность методы, с помощью которых капитализму удавалось поддерживать относительную стабильность своего развития в послевоенный период»²³. «Идеологизация» внешней политики — один из новых методов империализма, с помощью которого он пытается устранить противоречия современного капиталистического общества.

В чем же конкретно заключается «идеологизация» внешней политики правительства президента Рейгана?