Вся ситуация не представляется животному совершенно слепо и бессмысленно. Ситуация в основном, говорит Коффка, означает собой для животного следующее: положение, из которого я должен проникнуть наружу к лежащей там пище. Животное как-то связывает свои действия с находящейся снаружи пищей. Таким образом, теория совершенно бессмысленного обучения является несостоятельной.

Если внимательно рассмотреть, как это делает Коффка, шаг за шагом ход всего эксперимента, который излагает Торндайк, нельзя не согласиться, что в процессе деятельности (освобождения из клетки) отдельные элементы ситуации приобретают для животного определенное значение и что вместе о этим мы получаем в нашем анализе нечто совершенно новое. Вообще говоря, обучение в опытах Торндайка приводит в сенсорной области, как говорит Коффка»

243

Л. С. ВЫГОТСКИЙ

к новообразованиям. Животное решает известные задачи, и, следовательно, его деятельность не явльется цепью случайных проб и ошибок.

К. Коффка ссылается на опыты Дж. Адамса, который приходит к выводу, что обучение нельзя представлять себе как постепенное выключение бесполезных движений. Он ссылается на Э. Толмена ², который резюмирует свой богатый опыт по обучению животных в следующих словах: «Всякий процесс обучения есть процесс разрешения проблемы» (К. Коффка, 1934, с. 117).

Таким образом, Коффка приходит к выводу, что и в опытах Торндайка факты находятся в резком несоответствии с теоретическим объяснением, которое привлекается для их истолкования. Факты говорят о том, что животные ведут себя осмысленно, решая определенную задачу, расчленяя воспринимаемую ситуацию, связывая свои движения с целью, находящейся за пределами клетки. Теория объясняет их действия как совокупность бессмысленных и слепых реакций, которые чисто механически, благодаря внешнему успеху или неуспеху, закрепляются или отбрасываются и, таким образом, приводят к возникновению суммативной комбинации ряда реакций, не только не связанных внутренне между собой, но и не имеющих ничего общего с ситуацией, в которой они возникли.

Насколько высоко Коффка ценит действия животных в опытах Торндайка, можно узнать из факта, который, как увидим ниже, имеет принципиальное значение для всей его теории и который состоит в том, что Коффка склонен рассматривать опыты Торндайка в свете сравнительных опытов Руджера над людьми.

Руджер также ставил человека в ситуации, непонятные для него. Результаты его исследования, как их излагает Коффка, сводятся к установлению одного общего положения. Опыт, посредством которого люди приходят к решению, в этих случаях очень часто похож на поведение животного в опытах Торндайка. Таким образом, Коффка выдвигает в качестве первого аргумента против теории проб и ошибок ее несоответствие тем фактам, на основе, которых она первоначально возникла.

Но главным аргументом против этой теории являются для Коффки знаменитые исследования В. Келера над человекоподобными обезьянами, который, как известно, установил g несомненностью наличие осмысленных интеллектуальных действий в форме употребления орудий для добывания цели или обходных движений, направленных к цели, у человекоподобных обезьян. Мы не станем излагать эти прекрасно описанные в книге Коффки опыты. Скажем только, что они являются для Коффки центральным и ос-новным аргументом в пользу отклонения теории проб и ошибок.

Мы можем сформулировать новый принцип в положении, что животные по-настоящему решают новые задачи, перед которыми они поставлены. Мы усматриваем сущность этого решения не в том,

244

ПРОБЛЕМА РАЗВИТИЯ В СТРУКТУРНОЙ ПСИХОЛОГИИ

что движения, из которых каждое само по себе доступно, вступают в новую комбинацию, но в новом структурировании всего поля. Сущность этого последнего принципа сводится к тому, что, согласно опытам Келера, у животных возникает замкнутое, целенаправленное действие в соответствии со структурой воспринимаемого поля.

Такое действие диаметрально противоположно той случайной комбинации реакций, которая возникает из слепых проб и ошибок. Коффка приходит, таким образом, к совершенно иному взгляду на обучение, нежели тот, который вытекает из теории Торндайка. Обучение, говорит он, никогда не бывает абсолютно специфичным. Когда организм овладевает какой-нибудь задачей, он не только усваивает, как решить снова такую же задачу, но он становится способнее решать и другие задачи, с которыми он раньше не мог справиться, потому что в некоторых случаях новые процессы облегчаются другими однородными процессами; в других случаях создаются новые условия, которые делают возможными новые процессы *.

Таким образом, обучение действительно является развитием, а не простым механическим приобретением изолированных форм поведения. Только та теория кажется автору состоятельной, которая сумеет объяснить, почему из бесчисленного количества отношений, содержащихся в ситуации, замечаются важнейшие, которые и определяют поведение.

Мы говорим: по отношению к цели возникает осмысленная структура поля. Решение и есть не что иное, как ее образование. Для нас эта проблема не возникает, потому что другие отношения не создают осмысленной структуры. Если исключить смысл и считать случайность слепым воздействием механизма ассоциаций, то нужно объяснить, почему осмысленные отношения замечаются, а бессмысленные нет, спрашивает Коффка.

К. Коффка приходит, таким образом, к выводу, что сущность возникновения первых действий заключается в образовании новых структур. Замечательным для его построения является тот факт, что принцип структурности он прилагает не только к интеллектуальным действиям человекоподобных обезьян, но и к действиям низших животных в опытах Торндайка. Следовательно, в структурах Коффка видит некоторый первичный, изначальный и в сущности примитивный принцип организации поведения. Было бы ошибкой думать, что этот принцип присущ только высшим, или

* В сущности, Коффка всецело остается на теоретических позициях Торндайка, пытаясь вслед за ним теорию развития ребенка построить на данных и законах обучения животных. Внутри этих позиций он пытается вполне успешно изменить представление о природе этих законов. Но методологический путь от зоопсихологии к психологии ребенка остается и его путем. Он не задается даже вопросом, в какой мере вообще возможно применять слово «обучение» к животными ребенку, сохраняя единство его значения.

'245

Л. С. ВЫГОТСКИЙ

интеллектуальным, формам деятельности. Он присутствует и в самых элементарных и ранних формах развития. Эти рассуждения, говорит автор, утвердили нас в нашем понимании примитивной природы структурных функций. Если структурные функции действительно так примитивны, то они должны сказаться и в примитивном поведении, которое мы называем инстинктивным. Мы видим, как опровержение теории проб и ошибок приводит Коффку к выводу, что структурный принцип в одинаковой мере приложим как к высшим интеллектуальным действиям человекоподобных обезьян, так и к дрессировке низших млекопитающих в опытах Торндайка и, наконец, к инстинктивным реакциям пауков и пчел.

Таким образом, в структурном принципе Коффка находит общее положение, которое позволяет ему охватить с единой точки зрения как самые примитивные (инстинктивные), так и новые, возникающие в процессе дрессировки и интеллектуальной деятельности реакции животного. Как мы видим, основой этого принципа является все то же противопоставление осмысленного, замкнутого, целеустремленного процесса случайной комбинации отдельных элементов-реакций.

Но все значение этого принципа станет нам ясным только тогда, когда мы сумеем выявить его расхождение с другой теорией — противоположного характера. Это теория трех ступеней, согласно которой развитие поведения проходит три основные ступени.