- Поделишься? – в тишине мой голос кажется скрипучим и мерзким. Передергиваюсь от его звучания.

- Нет, - следует в ответ. Не резко. Не грубо. Но ощутимо.

- Почему? – стараюсь скрыть раздражение и досаду, но получается плохо.

- Тебе это не нужно. – И снова бьет в цель. Метко. Четко. Без промаха.

- А тебе?

- А мне нужно.

Усмехаюсь. Самоуверенный. Спокойный. До беспринципности, до бешенства, разгорающегося внутри.

- Мел знает? – пытаюсь вести разговор, все сильнее натягивая собственные нервы.

- Думаю, догадывается, - Ник выпускает дым из легких, растворяя его в ночном воздухе. Его спокойствие душит меня. Бесит.

- Почему не расскажешь? – держусь из последних сил, но слова уже просачиваются сквозь плотно сжатые зубы.

- А смысл?

- Она же твоя девушка. – Не выдерживаю. Возмущаюсь. Злюсь.

- Она и твоя лучшая подруга. – Хлестко бьет в ответ. И ведь попадает. Задевает за живое. - Так расскажи ей сама.

- Что рассказать? – стараюсь говорить уверенно, чтобы голос не дрогнул. Получается так себе.

- Что хочешь. – Ник даже не смотрит на меня, когда произносит эту фразу, поэтому я не могу дать точного ответа, что он имел в виду.

Он играет со мной? Однозначно. Ведь он и сам должен понимать двусмысленность своих слов.

- Тогда и ты расскажи Тому об этом, - делаю выпад в ответ.

Делаю несколько шагов по направлению к нему, намереваясь выхватить из рук тлеющую сигарету, но Ник выше меня, сильнее, быстрее. Он уже разгадал мои последующие действия, поэтому, когда оказываюсь рядом с ним, то лишь уныло наблюдаю, как маленький огонек уносится за пределы балкона, в никуда. Вниз. В темноту.

Не выдерживаю и тяжело вздыхаю. Я действительно хотела эту сигарету. Хотела вдохнуть отравленный никотином дым глубоко в легкие. Хотела почувствовать, как яд потечет по венам. Но этого не случилось. Увы.

И только сейчас замечаю, что нахожусь слишком близком к нему. Чувствую его дыхание у затылка. Та тонкая грань, что разделяла нас и отталкивала, вдруг стирается. Срывается и падает куда-то вниз, вслед за тлеющей сигаретой.

В темноте, не понятно, как, но мы оказываемся на кухне. Схожу с ума от его прикосновений. Не нежных, а грубых и достаточно болезненных, словно он пытается разорвать меня на куски, раскрошить, сломать, измять как бумажную куклу.

Не боюсь, что нас могут застукать. Я уже сорвалась. Это безумие. Нахожу губами его губы и жадно впиваюсь в них. Привкус табака сливается с привкусом металла. Я снова кусаю его губы в кровь, слышу, как он рычит в ответ. Это не просто секс от-нечего-делать, это жестокая животная страсть, которая разрывает нас изнутри, уничтожает.

Оказываюсь на столе, мысленно поблагодарив Мел, что она ничего не оставила на нём. Даже мимолетная мысль о лучшей подруге теряется в пучине дикой страсти. Мой разум затуманен. А тело желает лишь одного. Ника.

Как последняя шлюха, раздвигаю ноги, обхватывая ими торс парня и притягивая ближе. Руки беспорядочно перемещаются по его голому телу - плечам, прессу, - снимая и царапая. Выгибаюсь навстречу его рукам и губам. Шумный стон вырывается из груди, когда его рука находит возбужденный сосок и оттягивает его, перебирает пальцами, сжимает. А потом в ход идут зубы. Едва вскрикиваю, когда Ник прикусывает второй сосок. Это просто смертельное наваждение.

Никакой нежности. Лишь дикость. Лишь безумие.

Стягиваю с него пижамные штаны вместе с бельем и зажимаю его возбужденный член ладонью. Полу-стон, полу-рык вырывается из горла Ника. А я больше не могу сдерживаться, мне нужно это сейчас. Чтобы окончательно уничтожить себя.

Даже не снимая трусиков – лишь отодвинув промокшую насквозь ткань в сторону – направляю член Ника и ввожу в себя. Всего на секунду мы замираем, а потом начинается бешеный темп. Он вдалбливается в меня, как тогда – будто с отчаянием и безысходностью. Но есть еще и какая-то ярость в его движениях. Будто он выплескивает всю накопившуюся у него внутри злость, выталкивает это резкими и рваными движениями. Передает мне.

Кусаю свою руку, чтобы не стонать и не кричать громко. Даже в темноте стараюсь не смотреть на него. Это беспредел, то что творится здесь и сейчас. Это неправильно, подло, низко. Но я не хочу останавливаться. Лишь сильнее прикусываю кожу.

Слышу рваное дыхание Ника, закрываю глаза и пытаюсь дышать с ним в унисон. Не выходит. Каждый его толчок, каждое движение заставляет сгорать раз за разом, разламываться на части.

Волна зарождается в эпицентре наших сплетенных тел. Чувствую приближение оргазма. Пытаюсь не закричать, но меня накрывает с головой. Обдает жаром. Ломает.

Крик тонет в губах Ника. Таких обжигающих, соленых. Еще пару фрикций – и по внутренней стороне бедра течет горячая сперма. Без сил откидываюсь на стол, чувствуя прохладную поверхность спиной. Мое тело все еще содрогается в конвульсиях, а по щекам слезы прокладывают соленые дорожки.

Не понимаю от чего плачу. От обиды? Или от несправедливости?

Чувствовать себя последней сукой входит в привычку.

Во внезапно наступившей звенящей тишине слышу, как хлопнула балконная дверь. Негромко, но для меня сродни взрыву, атомной бомбе.

Он ушёл.

Что с нами происходит? Почему все так случается? Зачем мы это делаем? Почему придаем тех, кого любим? Это подло. Чувствую себя ничтожеством. А еще морально опустошенной.

Но долго лежать и винить себя я не могу. Ведь в любой момент может проснуться кто-то из «наших вторых половинок». Странно, что раньше я об этом даже и не вспоминала.

Осторожно встала – ноги еще подкашивались – и вытерла улики моего (нашего) преступления. Как низко мы с Ником пали, чтобы трахаться в квартире моей лучшей подруги и по совместительству его девушки.

Гореть мне в аду за это. Да и Нику тоже, гореть вместе со мной.

***

И снова всё рушится…

С того злополучного дня всех влюбленных прошла неделя. А может, и все две. Точно не знаю – я потерялась во времени, потерялась в себе. Отношения с Томом заметно охладели. Но я стараюсь, - честно, стараюсь – заткнуть свою совесть и жить дальше. Не получается. Каждый раз, когда смотрю на Тома, чувствую, как вина удавкой стягивает мою шею. Не дает дышать. Душит. Тянет на самое дно. Я барахтаюсь, пытаюсь удержаться наплаву, на поверхности, но слишком тяжелый камень вины висит на мне. И с каждым днем он увеличивается в размерах.

Чтобы хоть как-то заглушить эту вину, я пробую курить. Но все хорошо и гладко выглядело только со стороны. На самом деле обжигающий и удушающий дым, раздирает легкие и горло. Душит приступами кашля. Скручивает желудок.

С сожалением и унынием отбрасываю эту затею с отравлением никотином.

Пытаюсь жить дальше и делать вид, что все хорошо. И – удивительно – у меня начинает получаться. Тяжесть в груди никуда не девается, нет, она продолжает давить. Но я теперь не так явно ощущаю это давление. Улыбки становятся более искренними, более живыми. Я перестаю заниматься самобичиванием по ночам, и уже спокойно засыпаю в объятиях любимого. Общаюсь, как ни в чем не бывало, с Мел. Продолжаю имитировать оргазмы.

Так проживаю до весны.

Природа оживает, пробуждается после зимнего сна. Я пробуждаюсь вместе с ней. Груз вины в душе обрастает ромашками. И не важно, что на камне ничего расти не может.

Я смиряюсь с тем, что допустила ошибку. Оступилась. Предала. Но такого больше не повторится. Я люблю Тома и скоро стану его женой. И это все прекратится. Должно прекратиться.

***

И снова все рушится в начале апреля. Как я могла забыть про ЕГО день рождения?

- Лекси, милая, ты идешь? – Том протягивает мне руку. Хватаюсь за его теплые пальцы, словно за спасательный круг. Но продолжаю тонуть. – Кстати, выглядишь чудесно.

- Спасибо, - улыбаюсь в ответ, а в душе разрастается пожар. Я. Увижу. Его. К такому я еще не готова.