— Вы неверно меня поняли. Это похвала. Галактика — грубое место, поэтому нам следует отплачивать ей той же монетой. Вы — тот ответ. Во времена Великого крестового похода было несколько случаев, сержант, когда долг требовал от вас истребления всего человеческого населения миров, не принявших Согласие.

— Это так. Иногда зараза ксеносов слишком значима, а сопротивление рассудку пустило слишком глубокие корни.

— Вы знаете, что я слышала в ходе этих чисток? Понимаете ли вы, что эти смерти накладывают отпечаток в варпе, так же, как и в материуме?

— Нет, — он не знал.

— Вы не можете вообразить себе тот ужас, — сказала она. — Но я могу противостоять ему, потому что знаю, что вы претворяете в жизнь волю Императора, и если у вас есть сила для грубых деяний, значит, мой долг — найти в себе силы быть им свидетелем. Вы презираете плоть и становитесь железом. Я твержу себе, что должна стать такой же. Вы — пример, сержант, для смертных, которые служат вам и следуют за вами. Мы не настолько могучи, не настолько выносливы. Но мы можем стремиться стать лучше, чем мы есть, ибо вы лучше нас.

Эрефрен снова замолчала и не говорила так долго, что Гальба уже начал думать, что она все сказала. Но затем астропат продолжила, и сержант понял, что она тщательно подбирает слова.

— Это тяжелые времена. Железные Руки…

— Мы потерпели поражение, госпожа, — заметил Гальба. — Не вуалируйте правду.

— Но вы не побеждены. И не должны чувствовать себя таковыми.

— Мне кажется, вы боитесь открыть нам всю правду. Оставлять кого-то в неведении относительно врага не лучший способ защиты, да и вряд ли это хорошо говорит о вашей вере в нас.

— Не думаю, что я занимаюсь именно этим. Я считаю, что действую во имя логики и света. То, что произошло на мостике, было прорывом иррационального. Погружение в эти глубины ведет к усыплению рассудка. Нельзя вступать в контакт с безумием, как нельзя принимать запятнанных скверной людей в лоно Империума. Сначала требуется карантин. После нее — эксцизия. Вы понимаете?

— Думаю, что да, — сказал он. — Но уверены ли вы, что все эти отличные причины не рождены вашим страхом?

— Нет, — едва слышно ответила она. — Я не уверена.

Чем дальше легионеры спускались по склону, тем непролазнее ставали джунгли. Железные Руки безжалостно рубили цепными мечами густую растительность. Время от времени след исчезал, и новую тропинку приходилось создавать с помощью огнеметов. Лианы и мох мгновенно сгорали от касания прометия, но влажность была такой высокой, что огонь угасал в считанные секунды. Гальбу злило столь медленное продвижение. Его раздражал постепенно падающий темп марша, но то, что единственным их врагом была окружающая местность, сержанта просто выводило из себя. Остальной разведывательный отряд шагал впереди, черные и стально-серые цвета растворялись в изумрудном сумраке. Видимость сквозь подлесок не превышала десятка метров. Моха становилось все больше. Он был таким податливым и таким глубоким, что казалось, будто они шагают по снегу. Гальба дернулся, когда его нога погрузилась в него почти по колено. Ботинок уперся в толстый корень. Почему-то сержанту показалось, что он наступил на мускул. Он вытянул ногу из образовавшейся дыры и нащупал поверхность потверже.

В вокс-бусине раздался треск.

— Впереди поляна, — сообщил Аттик. — Ауспик указывает множественные крупные контакты.

Гальба и его отделение выдвинулись вместе с Эрефрен. Капитан ждал их там, где тропа перерастала в открытое пространство. Остальные легионеры рассредоточились, снова сформировав оборонительную стену, как при высадке.

— Куда дальше? — спросил он у астропата.

— Вперед.

— Так я и думал.

Поляна представляла собой неровный круг с километр в диаметре. В центральной ее части журчал мелкий ручеек, который легионерам придется преодолеть. Неподалеку от него собралось огромное стадо четвероногих ящеров. Гальба подсчитал, что их не менее сотни. Ростом они превышали три метра, в длину — вдвое больше. Их хвосты лишь немного не дотягивали до земли, заканчиваясь двойными костяными крючьями. Спины зверей покрывали ряды загнутых наружу шипов. Ноги их были толстыми, массивными столпами, предназначенными для того, чтобы поддерживать большой вес, а не для бега. Ящеры стояли с опущенными головами, не замечая космических десантников.

— Думаете, это разновидность гроксов? — спросил Гальба.

— Похоже, они пасутся, — прибыли Кхи'дем и его изгои.

— Чем пасутся? — поинтересовался Птеро. Земля вокруг была утоптана до состояния затвердевшей глины.

Помимо вони массивных животных Гальба почувствовал еще один запах.

— Здесь кровь, — заметил он. — Много крови.

— Избавьте меня от этого зрелища, — велел Аттик.

Капитан еще не успел договорить, когда животные ощутили запах чужаков. Они отвернулись от трупов, мясо которых пожирали. У них оказались мощные квадратные головы с огромными челюстями, напоминавшими силовые клешни. Звери взревели, оскалив такие иззубренные и узкие зубы, что они походили скорее на оружие палача, чем на инструмент хищника.

— Они же должны быть травоядными, — сказал Птеро, и Гальбе почудился трепет в голосе Гвардейца Ворона.

Гальба поднял болтер и прицелился.

— Ты о чем?

— Форма их тел, их голов. Как они могут быть умелыми хищниками? Они попросту слишком медлительны.

Стадо ринулось в атаку. Земля задрожала под тяжелой поступью зверей.

— Похоже, их это мало заботит, — ответил Гальба и выстрелил.

Линия Железных Рук открыла болтерный огонь по животным. Массореактивные снаряды пробивали звериные шкуры и вырывали целые куски мяса и костей. Рев перерос в вопли агонизирующей ярости. Первые чудовища повалились с гранитным грохотом. Гальба разрядил с полдюжины снарядов в передние ноги своей цели. Коленные суставы ящера взорвались, разрубив конечности на две части. Животное, не успев замедлиться, рухнуло на землю и с воем покатилось. Остальные разом потеряли интерес к космическим десантникам и набросились на упавшего сородича. Когтями и зубами они вспороли его обнажившееся брюхо. В считанные секунды звери покрылись братоубийственной кровью. Их жертва была выпотрошена, обрывки кожи походили на спущенные паруса. Ящер еще был жив, обрубки ног продолжали дергаться, задние конечности — яростно лягаться. Его превратили в стонущую, судорожно дергающуюся массу разделанного мяса.

Упало еще с десяток ящеров. Еще вдвое большее их число дрались над трупами. И все равно клыкастая лавина безостановочно рвалась вперед.

Космические десантники, не отводя глаз, продолжали вести огонь. Падали новые и новые хищники, на близкой дистанции их раны оказывались еще более катастрофичными. Просека превратилась в гигантскую бойню. В ноздри Гальбы лез запах крови. Он был теплым, липким и удушливым, словно скользкий от пота кулак. Это был запах падающих врагов, первых жертв легионеров с «Веритас феррум» после Исствана-5. Сквозь сокрушительный рев наступающих ящеров до ушей Гальбы донесся вибрирующий низкий рокот, и тот же миг сержант понял, что это его собственное рычание. Оно было выражением его ярости из-за предательства, а еще первобытного удовлетворения резней. Каждая отдача его болтера была ударом по унижению, которому подвергли Х легион.

Ящеры падали, и падали, и падали. Их количество уменьшилось вдвое за время, потребовавшееся им, чтобы достичь Железных Рук. Но они все равно оставались снежной лавиной. И они докатились до них.

— На фланги! — скомандовал Аттик в считанные секунды перед столкновением. Воины расступились, бронированная мощь разом окружила стадо, загнав животных под перекрестный огонь. Они двигались со скоростью и слаженностью. Они были шестеренками единого ужасного механизма, челюстями из керамита и стали, которые сокрушат всякую плоть, что окажется между ними.

Но и ящеры были быстрыми. Передний зверь мотнул головой и схватил одного из людей Дарраса. Его челюсти сомкнулись, и керамит хрустнул, словно кость. Гальба услышал крик легионера по ротному вокс-каналу. То был исполненный гнева рев, подобный звериному, вырванный из уст совершенного убийцы. Ящер сдавил челюсти. В этот раз действительно затрещали кости. Нижняя часть тела космического десантника упала на землю. Рептилия задрала голову и проглотила голову вместе с верхней половиной легионера.