Артуш тоже не мог уснуть в Ереване. Они временно обосновались с семьей в общежитии машиностроительного завода, и он прижимал ладонью рот, чтобы соседи не услышали всхлипов. Он не мог забыть дорогого человека. Не мог забыть их любовные утехи, его глаза, смех, тепло рук. Его скорбь росла день ото дня, как разгорающееся пламя. Он не мог простить себе, что даже не попрощался с Зауром. Сожалел, что не послушался отца и напоследок не поговорил с ним по телефону, не услышал его голоса. Только теперь он понимал - гордости нет места в любви.

«Заур, ты должен знать, что я спрятал нашу любовь в своем сердце. Всю жизнь я буду думать лишь о тебе. Каждый день без тебя, без твоего голоса станет для меня адской мукой. Мое сердце разбито. И среди этих развалин нет места ничему, и никому кроме тебя…».

(1) Пионерский лагерь.

(2) Поселок в Баку.

ВЕНЧАНИЕ

И РАЗЛУКА

3…Длинный, длинный поезд. Дома, постройки, еле уловимые из окна. В тамбуре на стенах следы мочи. Артуш с Зауром сидят друг против друга в двухместном СВ, пьют подаренное Шотой вино, слушают стук колес разрывающего тьму поезда, и время от времени нарушают тишину краткими репликами.

Беседы, которые ведутся в дороге, в особенности в поезде, бывают более теплыми, доверительными и искренними. Причина, наверно, в том, что люди в дороге находятся вне пределов времени и пространства, переходят в иную субстанцию теории относительности. В учебниках математики не пишется, чем занимается субъект, движущийся из точки А в точку Б. Значит, это не имеет никакого смысла. Аналогично - для любовников, движущихся из Тифлиса в Поти, не имело особого значения, куда ехать. Лишь бы быть рядом и довести до максимума эти минуты блаженства.

Им нравилось путешествовать. Это желание, кроме потребности остаться наедине и иметь комфортные условия для занятий любовью, было вызвано также жаждой обрести утраченное время и убежать от себя.

- Артуш, хочу кое-что спросить у тебя. Давно хочу задать этот вопрос, но почему-то всегда забываю.

Артуш опустошил пластиковый стакан с вином и посмотрел на Заура исподлобья.

- Давай, валяй.

- Меня интересует отношение к гомосексуалистам в Армении.

- Ты же хорошо знаешь, что к ним относятся плохо, – не смог скрыть удивления Артуш.

- Ты прав, я знаю, но в каких формах проявляется это плохое отношение?

Заур налил им обоим вина, взял свой стакан и откинулся на подушку. Вино основательно на них подействовало, развязало языки.

- Как сказать… По-разному.

- Вот скажи мне, в вашей доблестной армии есть геи?

Артуш, уловивший сарказм в его тоне, улыбнулся.

- Нашу армию не тронь, ведь она, как минимум, завоевала огромную территорию.

- Не ваша армия, а российская. Но, во всяком случае, спасибо, что согласился с самими фактом оккупации, - Заур закрыл глаза, чтобы лучше почувствовать вкус вина.

Артуш внезапно вскочил и подсел к Зауру. Заур вздрогнул и открыл глаза.

- В чем дело?

Артуш положил руку на его холмик, вздымающийся под джинсами и начал слегка поглаживать.

- Ты неисправим. Как и каждого азербайджанца, тебя раздражает факт победы Армении над вами. Выход ты находишь в том, чтобы списать победу на Россию, - сказал он, наклонился и поцеловал Заура в губы.

Заур поставил стакан на стул и привлек Артуша к себе.

- Да и ты неисправим, подлый дашнак.

- Не ругайся, презренный тюрок… Ахх… - Мммм…Выключим свет? - Подожди, подожди… Еще рано. – Артуш отодвинулся от своего любовника, взял свой стакан и вернулся на прежнее место. - У нас еще шесть часов впереди. Потерпи немного. В Поти нас ждет удобная кровать. Зачем мучиться в этом тесном купе?

Заур залпом выпил вино и нежно посмотрел на Артуша. - Шота все-таки объявился…

- Да. Я этого совсем от него не ожидал…

- Да и я тоже.

- Как по-твоему, он все еще сожалеет о том, что произошло в бане? Ты заметил каким смущенным он выглядел на вокзале? Не могу понять, к чему эти комплексы.

- Если сожалеет, значит, дурак. Наверно, вспомнил о княжеской крови в своих венах. К тому же перестань уходить от разговора. Ты помнишь, о чем я тебя спросил?

- О чем?

- О ситуации с геями в армянской армии. Забыл уже?

Артуш сощурил глаза, посмотрел в окно и после некоторого раздумья ответил:

- Об этом долго можно говорить. Начнем, например, с призыва. Если призывник во время медкомиссии признается, что он гомосексуалист, то врачи сразу же сообщат об этом председателю комиссии и военному комиссару. А что будет потом…не приведи Господь.

- А что бывает потом?

- Парня водят по всем кабинетам военного комиссариата, позорят перед призывниками, оскорбляют. Ставят в итоге диагноз – гомосексуализм и отправляют в психиатрическую лечебницу. Военный комиссар сообщает об этом родителям, на место работы или же в ВУЗ.

Заур смотрел на Артуша с расширившимися от удивления глазами. Он не мог поверить своим ушам. Ужас охватил его.

- Что ты говоришь? Ведь это такое унижение!

- Конечно, унижение. А я что говорю? У меня были друзья-геи – Мамикон Осепян и Мисак Кочарян. С ними так и случилось. Военный комиссар поставил всех в известность в школе, где учился Мисак, о его гомосексуализме. Врачи комиссариата поставили ему диагноз «гомосексуализм» и направили в больницу. Там его диагноз подтвердили без всякого обследования и направили не на стационарное, а на амбулаторное лечение. В его дело в больнице вписали, - «половая перверсия». В конце концов, в его военный билет добавили необходимую графу и освободили от службы. Он до сих пор стоит на учете в психиатрическом диспансере.

- Но ведь это невозможно! – сказал Заур, поглаживая лоб. – В 1991 году всемирная Организация Здравоохранения окончательно исключила гомосексуализм из международной классификации заболеваний. Разве в Армении, которая является членом этой организации, не знают об этом?

- Может и знают, но армянское здравоохранение немного отличается от мирового.

- А что с ним делали в больнице? Он что, лечится от гомосексуализма?- Зауру стало смешно от собственного вопроса. Артуш же продолжал сохранять серьезность.

- Какое еще лечение? Врачи получили устный приказ из Министерства Обороны по поводу таких призывников – делайте что хотите, но геев в армию не пускайте. И вправду, гей, попавший в ряды армии, оказывается головной болью для своего командира. Кто будет в ответе, если его там убьют?

- А если скрыть свою ориентацию?