(…)

Естественно, что учение Священного Писания о человеке возвещается и проповедуется единогласно Отцами Православной Церкви. “Мы дом Божий по слову пророческому, Евангельскому и Апостольскому”, — сказал преподобный Марк Подви­ж­ник [[72]]. Святой Иоанн Златоуст говорит: “Благодать Святаго Духа соделывает нас самих, если мы проводим благочестивую жизнь, храмами Божиими, и мы получаем способность молиться на всяком месте”» (В.В. Ванчугов. «Брянчанинов И. “Определение человека”». Из книги Игнатия Брянчанинова «Слово о человеке». Издательство Свято-Введенского монастыря Оптиной Пустыни. М., 1997 г., приводится по публикации в интернете сайте «Социально-гуманитарное и политологическое образование»[73]: http://humanities.edu.ru/db/msg/22100).

Это более многословно, нежели приводившееся ранее высказывание Аль-Газали[74], а церковно-славянский во времена Брянчанинова вне иерархии РПЦ уже был не однозначно понимаем, тем не менее главное понять можно:

·  вне молитвенного общения с Богом достоинство человека индивидом недостижимо;

·  соделывается человек человеком посредством принятия христианства;

·  истинное христианство — вероучение и обрядность православия в его исторически сложившемся виде.

РПЦ вероучительствовала и пастырствовала на Руси без малого 1 000 лет — до краха в 1917 г. библейски-православной культуры и воцерковленной государственности[75]. Поверить в близкую к нулю эффективность церковной педагогики мы не можем: в большинстве своём, если не в X веке, то в XIX веке люди вероучение церкви знали, обрядность соблюдали, по житейским вопросам советовались с приходскими священниками и, тем более, прислушивались ко мнению монастырских подвижников, инаковерующие и убеждённые атеисты были малочисленны[76], а в итоге — катастрофа 1917 г.

Конечно, катастрофа 1917 г. и, прежде всего, февральская (пуримская)[77] революция, положившая ей начало, — плод усилий не простонародья, удерживаемого в невежестве «элитой» и церковью, а дело рук просвещённой «элиты», которая со второй половины XIX века была охвачена «передовыми» идеями либерализма, пришедшего с Запада; а также и разнообразного революционного «нигилизма», тоже пришедшего с Запада. Всё это было аналогично тому, как в X веке только что сложившаяся боярско-княжеская «элита» Руси была охвачена «пере­до­вы­ми» идеями византийства. Либерализм и «нигилизм» в России до 1917 г. — идейное выражение демонического типа строя психики в его благонамеренной разновидности[78].

Т.е. в итоге без малого 1000-летней деятельности РПЦ на Руси, как и в начале её деятельности, в поведении «элиты» решающую роль играли носители демонического типа строя психики, которые были авторитетами для носителей типа строя психики зомби, количественно преобладавших в составе «элиты».

Отличие от «элиты» времён проникновения византийского вероучения на Русь только в том, что «элита» рубежа 1917 г. обрела в приданое к своему строю психики ещё и книжную «мудрость»[79], уходящую корнями в европейскую науку, отколовшуюся от римско-католической церкви в эпоху возрождения и реформации[80].Вооружённый достижениями атеистической науки демонизм (как одна из составляющих духовной жизни общества) в результате многовековой деятельности РПЦ на Руси стал сильнее, чем был до крещения Руси.

Если говорить о других типах строя психики, то в статистике резко возросло количество опущенных в противоестественность. Одна из причин этого, хотя и не главная, — мотивация принятия византийской веры Владимиром крестителем и его кукловодами[81]: «веселие Руси есть питиё»[82], которое стало элементом программирования психики многих поколений, что не осталось без последствий.

В языческие времена, когда подавляющее большинство населения жило компактно-общин­ным укладом, даже если предположить такую глупость истиной, что веселием Руси действительно было питиё, опущенный в противоестественность тип строя психики не мог быть сколь-нибудь значимым в статистике по следующим причинам:

·  жизненный уклад был подчинён сезонной ритмике труда и отдыха (делу — время, потехе — час; весной день — год кормит), иначе — экономическое самоубийство;

·  такие алкогольные напитки как пиво, медовуха были сезонными, поскольку долго не хранились (в ходе общинного пира, приуроченного к какой-то календарной дате знахарями, с их помощью можно было «снять стресс», после чего о них до следующего пира можно было забыть), и были они, как и все прочие психотропные вещества, не в свободном обращении, а в монопольном распоряжении жречества-знахарства.

С XV — XVI-го же веков по настоящее время массовое пьянство — непреходящая проблема в жизни Руси, и в таковом качестве она возникла в эпоху кормления на Руси РПЦ и была усугублена «элитарной» государственностью, когда кабаки, став «царёвыми», поощрялись, поскольку быстро и легко пополняли казну, и главное — без каких-либо усилий со стороны правящей «элиты» в деле улучшения хозяйства страны и развития общенародного образования. Кроме того, если в дониконианскую[83] эпоху к табакокурению церковь относилась крайне отрицательно[84], то со времён Петра I, насаждавшего табакокурение, никониане («новообрядцы» — ныне монопольно официальная ветвь православия) стали приобщаться к этой дури-отраве и к концу XIX века в большинстве своём уже курили[85].

Т.е. доля носителей опущенного в противоестественность типа строя психики выросла на порядки именно в период власти над умами и душами РПЦ.

Не лишне упомянуть и о том, что скотский тип строя психики (как своеобразная модификация животного типа строя психики) в языческие времена был нежизнеспособен. В эпоху насаждения рабовладения в формах крепостного права он начал распространяться и к 1917 г. стал играть значимую роль в статистике, что ярко проявилось в ходе революций и гражданской войны.

Оскотинивание людей — процесс, неизбежно сопутствующий распространению и ужесточению рабовладения, которое церковь поддерживала, в том числе и тем, что, настаивая на своём монопольном праве торговать благодатью Божией, она насаждала психологическую зависимость паствы от иерархии. Обратный процесс (от скотства к человечности) сам собой не идёт, а требует целенаправленных усилий самих людей, предоставления им определённых знаний и освоения ими определённых навыков, которые они при скотском типе строя психики и соответствующей ему субкультуре (тем более усугублённых опущенностью в противоестественность) сами выработать в своём большинстве не могут.

Те, кто не ушёл в опущенный или скотский тип строя психики, кто не стал демоном, в большинстве своём были носителями типа строя психики зомби (как и в докрещенские времена), вследствие чего они не могли выявлять проблемы в жизни общества и разрешать их созидательно, не ввергая общество в катастрофы: удельно-княжеская раздробленность и «монголо-татарское иго», смута рубежа XVI — XVII веков, церковный раскол, «крымская» война, русско-японская и первая мировая война ХХ века, революции 1905 и 1917 гг.

Сказанное подтверждается тем, что для православно воцерковленных Дух Святой — не наставник от Бога на всякую истину вопреки обетованиям и жизненной практике многих людей (Иоанн, 14:17, 16:13; Премудрость Соломона, 1:5; 1‑е Коринфянам, 14:26 — 33), вследствие чего они более, чем за 1 000 лет и не создали своей социологической науки, в русле которой развивалось бы естествознание и прикладные дисциплины и на основе которой строилась бы и была бы успешна политика государства: внутренняя, внешняя, глобальная.