Что же касается моего обещания Ладыниной, то за мной не заржавело. Не прошло и недели, а Марина, на ходу осваивавшая английский, уже успела пообщаться с Ингрид Бергман, Бетт Дэйвис, Марлен Дитрих, Кэри Грантом, Джеймсом Стюартом и Спенсером Трейси. Не отпускавший супругу одну ни на шаг Пырьев явно страдал, видя, как Ладынина легко находит язык со знаменитыми актерами. И, похоже, что она даже приглянулась ветерану Второй Мировой, военному лётчику Джеймсу Стюарту, хотя у того, по слухам, полным ходом развивался роман с бывшей фотомоделью Глорией Маклин. Невзирая на топтавшегося рядом и исходившего желчью Пырьева, которому английский давался с огромным трудом, Стюарт весело щебетал с Ладыниной, брал её за руку и пригласил после съёмочного дня в ресторан. Я прекрасно видел всю гамму чувств на лице Марины, которой, конечно же, очень хотелось составить компанию звезде Голливуда, но в то же время она не могла дать согласие в присутствии стоявшего рядом мужа. Оно и понятно, зачем ей в семье скандал, опять же, Пырьев легко может перекрыть ей кислород, и она сможет смело забыть о кинематографе. Так что с рестораном не сложилось, но может, оно и к лучшему.

Ладынину, кстати, я везде представлял как звезду русского кино. Впрочем, местным это ничего не говорило, поскольку в подавляющем большинстве они из всего советского кинематографа смотрели разве что немую картину «Броненосец „Потёмкин“» Эйзенштейна, однако какое-никакое уважение всё же старались изобразить. К тому же улыбка Марины сразу же всех располагала к себе, вызывая симпатию.

А вот Варя, узнавшая из телефонного разговора, что у меня гостит сама Ладынина, принялась уговаривать, чтобы я их познакомил.

– Я смотрела фильмы с её участием – «Трактористы» и «Свинарка и пастух». Жаль, что Зельдин не приехал, я бы с ним тоже с удовольствием встретилась.

В общем, прибыла в Лос-Анджелес вместе с Соней и Фёдором, который был одновременно водителем и телохранителем. Встречу я им устроил в ресторане отеля, попросив выделить отдельную кабинку. Ладынину и на этот раз сопровождал Пырьев, а Варя была со мной – Софья осталась на попечение Фёдора. Причём весь вечер, пока девушки общались между собой, Иван Александрович очень уж внимательно разглядывал мою Варвару.

Моя супруга на выход одела вечерний наряд, который специально привезла из Вегаса. В общем-то, по меркам СССР его можно было даже назвать вызывающи, особенно глубокое декольте. Туда-то то и дело нырял шаловливый взгляд Председателя Союза кинематографистов, который явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Я заранее прихватил с собой качественный, заряженный цветной плёнкой фотоаппарат, так что вечер закончился совместным фото на память. Фото размером 20х30, уже в рамочке, я на следующий день вручил Ладыниной. Такое же чуть раньше оказалось и у Вари.

Нужно отметить, что Пырьев с женой на студию заглянули буквально пару раз, всё остальное время они проводили в своё удовольствие, щедро растрачивая не только мои 100 долларов, но и свой капитал. Рубли на «зелень», как я узнал от Ладыниной, они обменяли ещё в Союзе, благо что Пырьев мог воспользоваться подобной привилегией. Кстати, курс рубля по отношению к доллару держался вполне даже солидно. Конечно, не искусственно завышенный, как в прежней истории, но один к одному, как сейчас, пожалуй, тоже было неплохо.

Как бы там ни было, я за четой не следил, не маленькие, чтобы ещё и с ними нянчиться. И вот… не уследил.

Запал этот гусь на Варю, и запал до такой степени, что набрался наглости предложить ей руку и сердце. Не знаю, какими соображениями он руководствовался, если надеялся, что она бросит законного мужа и уедет в Союз с этим хмырём. Причём он клялся, что по возвращении в СССР сразу же оформит развод с Ладыниной, а на следующий день женится на Варваре.

– Ты представляешь, подловил меня в фойе отеля, попросил разрешения отойти со мной вместе в сторонку, чтобы, получается, дочка и Фёдор не мешались, и давай обещать золотые горы. Мол, выйдешь за меня – станешь королевой, всё у тебя будет, а дочку, так уж и быть, тоже можешь забрать с собой. Я ему говорю: «Вообще-то меня мой муж устраивает, он обеспечивает семью всем необходимым, так что у меня и здесь есть всё, что нужно, и даже больше. Так что давайте завершим этот бессмысленный разговор». Тут его словно перемкнуло, давай меня лапать, пользуясь тем, что в коридоре никого не было, я и дала ему оплеуху, чтобы привести в чувство. И попросила больше ни ко мне, ни к моей дочери не приближаться.

Варя прерывисто вздохнула, с трудом сдерживая слёзы. Лицо её всё ещё было пунцовым от негодования. Ей приходилось сдерживать себя, поскольку Соня в соседней комнате нашего номера уже легла спать.

– Ты куда? – встревоженно спросила она, увидев, как я поднимаюсь.

– Всё будет нормально, обойдётся без человеческих жертв.

– Ефим, не ходи…

– Я же сказал – обойдётся без жертв. Жди меня – и я вернусь.

Знаменитый режиссёр с супругой в это время где-то ещё гуляли, так что мне пришлось их прождать минут сорок. Наконец, увидев, как они под ручку входят в фойе, я встал и с улыбкой двинулся навстречу.

– Мариночка, вы не против, если я похищу вашего мужа на пару минут? – спросил я у Ладыниной, сохраняя на лице добродушную улыбку.

– Я не против, – тоже улыбнулась она, – только надолго его не задерживайте, а то мы сильно проголодались.

– О, ресторан никуда от вас не денется! – ещё шире улыбнулся я, хватая окаменевшего Пырьева под локоток.

В мужском туалете было пустынно, и только здесь оппонент наконец обрёл дар речи:

– Мистер Бёрд, что всё это значит?! Что мы здесь делаем?

Я прогнал улыбку со своего лица, а в следующее мгновение коротким ударом в солнечное сплетение заставил Пырьева согнуться пополам.

– Слушай сюда, сволочь… Если ты ещё раз подкатишь к моей супруге, я тебе яйца оторву и забью их тебе же в глотку. Ты меня понял?

– По… понял, – просипел он, толчками проталкивая в себя воздух.

– Вот и ладненько! А теперь ступай обратно к Марине и передай ей от меня пламенный привет.

Когда настал черёд советской делегации возвращаться обратно, с Пырьевым мы попрощались довольно прохладно. А вот с Мариной – очень тепло. Я выразил сожаление, что она в силу занятости в СССР не может задержаться и принять участие в моих кинопроектах, но в тоже время озвучил надежду, что в будущем она сумеет вырваться на мою киностудию. Как-никак между Соединёнными Штатами и Советским Союзом нужно налаживать не только экономические и политические, но и культурные связи.

А студентам я ещё накануне на вечеринке по поводу окончания их визита пожелал поднимать советский кинематограф, используя полученные знания и технику, которой я обещал поделиться с «Мосфильмом». Понятно, техникой не новой, но об этом я предпочёл умолчать. Новая мне и самому нужна, так как мои планы всё ещё отличались наполеоновским размахом.

Все три премьеры прошли «на ура»! За моими фильмами тут же выстроилась очередь из прокатчиков, которые живо интересовались моими творческими планами. Я всех заверил, что планов у меня громадьё, что блокбастеры будут поставлены на поток, и что все получат свой кусок пирога.

К моменту, когда ушёл в прокат фильм «Спасти рядового Райана», у меня окончательно сформировалась идея снять «Бен-Гур». В этой реальности уже были сняты фильмы по книге Лью Уоллеса – короткометражка в 1907 году и самое дорогое немое кино в новейшей истории от режиссёра Фреда Нибло, презентованное общественности в 1925-м. Однако, насколько я помнил, картина конца 1950-х собрала целую кучу «Оскаров», почему бы мне не снять её чуть раньше? Видел я и более современную версию от Бекмамбетова, но именно тот вариант показался мне более привлекательным и эпичным.

Сюжет я помнил неплохо, разве что диалоги придется по большей части придумывать, но тут можно подтащить сценариста, ознакомить с идеей – и пусть работает. На роль режиссёра я решил подтянуть Уильяма Уайлера, который после того, как «Тутси» начал победоносное шествие по стране, отправился в отпуск на Гавайи. Мой звонок он воспринял с энтузиазмом и пообещал вернуться в Лос-Анджелес первым же рейсом. Тем временем мой человек успел связаться с потомками Уоллеса и выкупить права на очередную экранизацию, так процесс пошёл.