- Куда ему! Слышал, у него рыльце в пушку, - съехидничал магаданский полковник.  – Лишь проштрафившихся  Колыму инспектировать посылают.

- Что за человек?

- Некий Степанов. Дядя Степа достань воробышка…

         Опер хихикнул первым. Остальные поддержали.

         Из лаза выползли новые фигуры в погонах. Хозяину протянули рацию. Кум ( Зам )  информировал о неспокойном  положении в лагере. Зэки большей частью отказались выйти на стройку. Хозяин крепко выругался. Связь позволяла слышать каждое слово. Магаданский полковник крякнул. Инспекторша скукожила мордочку, у неё в жилой зоне за лагерем остался муж-врач.

         Возвратившийся Седой объявил: никто из эвенов беглеца не видел. Хозяин пнул полено, брызнувшее искрами.

- На ваше стойбище я санпроверку нашлю, - сурово пообещала инспекторша. Съехидничала: - Или вы сейчас соответствующие документы представите?

         Понятно, никаких бумаг у эвенов не существовало.

- Что спросить с идиотов, помимо анализов! – усмехнулся магаданский полковник.

         Делегация белых людей со значением удалилась через собачий лаз.

         Задержался опер. В чум, нюхая воздух, вскочила одна из ментовских лаек. Озябшая собака  дрожала в теле. Нос ходил ходуном. Собаку тянуло к костру. Чужие запахи волновали, но их было чересчур много, чтобы определиться. Лайка крутанулась вокруг очага, заскребла лапами, разбрасывая выгоревший уголь.

         Если б зимой летали мухи, их бы услышали. Воцарившаяся тишина не ускользнула от опера. Он ощущал и повисшее в воздухе напряжение. Опер, кидая подозрительные взгляды, пошёл к собаке.

         Нашёлся Седой. Хворостиной он выкатил из костра жженый, оставшийся после вчерашней трапезы, кусок оленины. Собака жадно схватила мясо, зажала передними лапами и легла на живот, готовясь жрать.

         Опер ударил собаку. Она огрызнулась и с мясом в зубах вылетела из  чума. Опер окинул эвенов уничтожающим взглядом.

         За чумом скулили, тоскливо выли и рвались с ошейников лайки. Опер поспешил, чтобы не отстать. После его ухода, все в чуме вздохнули с облегчением.

         Скрип полозьев обогнул чум и стал удаляться.

         Странника в полуобмороке извлекли из-под костра, из чана. Дед велел перетащить его в свой чум.

                                                                  5

                                                         ДВА   ВОРА

         Когда Странник пришёл в себя,  он лежал на нартах, закутанный  лоскутным одеялом. Свёрнутая телогрейка грела ухо, вместо подушки. В ногах полулежал в расстегнутой серой рубахе дед. Ходить, верно, ему без посторонней помощи ему было не особо легко.

         Заметив, что Странник открыл глаза, старик предложил :

- Глотни чаю.

         Странник взял с земляного пола кружку. Отпил до середины крепкого остывшего чаю. Глаза деда блестели. У него была привычка лазать взглядом по лицу собеседника, будто щупом. Каждое мгновение он изучал какую-то часть лица, а не целое. Он никогда не смотрел в глаза, а как бы поверх них.

- Теперь рассказывай.

- Чего рассказывать?! – вскипел Странник. Он хотел встать. Слабость навалилась и привалила к постели. – Я следователю рассказал… Сам кто?

- Попова слышал?

- Попов?... У нас в лагере был Попов,  в пятом отряде.

- Племянник мой шухарит.

- Тогда ты меня должен знать.

- Ксивы из лагеря редко приходят. Я отошёл от дел.

- В лагере пять воров.

- Попова среди нет?

- Не залетал.

- Прыгал воробышком по синим шапкам, красным околышам. В старое время вязали – воровское звание терял. Свободная птица в неволе не живёт.

- Сейчас по-другому.

- Шерстяной?

- Бери выше. Вор.

- Да ну! – насмешка на губах старика вспыхнула и удержалась внутренним сиянием. Розовизна наполнила сухие губы.

         Потрескивала цигарка жесточайшего самокрута. Страннику курить дед не предлагал.

- В Самарканде признавался, - с достоинством выговорил Странник.

- У чурок?

- Я тебе дам! – Странник рванулся и опять стих. – Дюжина воров была на сходке.

- Кто?

         Странник перечислял громкие фамилии, клички. Делал охотно, не торопясь. Чувствовалось, рассказ многократно повторён на зоне.

          Старик задумался.

- А не верю! Не вор! – вдруг вскричал он.

          Тысячи злых чертей выплеснулись из его глаз. То ли сало колыхнуло фитиль в консервной банке, то ли действительно таились они в душе старого вора и теперь  кинулись наружу. От неведомых мыслей старик отмахнулся , как от морока.

         Отупелыми ватными отмороженными пальцами Странник торопливо сбросил сорочку, задрал майку. Обернулся спиной.

- На, смотри.  Татуировок нет.

         Старик прищурился.

- Вижу, нет. Не слепой.  Всех нетатуировочных в воры хочешь записать? Прост.  Нет татуировок, значит, не дурак. А вор, не знаю…

- У тебя картинки есть?

- У меня – купола. Показывать не стану.

- Купола? Ты убивец? Сколько куполов?

- Не болтай. Ты-то чист. Чего на тебя псы взмылись?

- Я мусоров замочил.

- Вор не может убивать.

- Я знаю. Так получилось. Пойду на сходку. Ворам судить.

- В зоне синих мочил?

- В зоне – чехов. Нарвались. Их поди треть там. Борзеют.  Шишку хотят держать. Я пришёл, со славянами нормально. А у духов гнилой базар пошёл. Шерсть и мужики стали ко мне оттекать. На разборке трёх заметелил. Они первыми с заточками полезли.

- Где тёрка шла?

- На работах. Мусора заставили мужиков новый барак строить. Я не ходил. Лежал – чай пил, в карты играл. Танк за работой у меня присматривал. А тут я лично  пошёл развеяться. Чехи борзые и налетели. Шерсть за меня впряглась, мужики – врассыпную. На топорах и лопатах махались. Духи по подлянке зашли с заточками сзади.

- А Гордей чего не пресёк?

- Хворь на авторитета напала. Сестрички ему марафет вкололи…Гордей частенько в отключке. На Пятнадцатой и без него вор на воре сидит. Все пятеро залупные. Чёрный беспредел.

- Значит, воры за тебя не вступились… - Попов делал выводы не в пользу Странника.

- Обижаешь, дед!.. Внезапно произошло. Отвечаю. Козырные не успели рассудить, - напрягаясь от недоверия Попова, Странник заторопился с рассказом: -… Их и другие могли грохнуть. Духи списали на меня...  Пацаны подкоп под ворота готовили. Через него и ушли.

         Дед наморщил лоб, пытался разобраться в сумбуре слов:

- Много ушло?

- Шестеро.

- Других сразу взяли. Косого из всех жальче. Нормальный пацан… Попов, у тебя водки нет? Во рту от базара пересохло.

         Попов ждал просьбы. Хитро посмеиваясь, выкатил из – под нарт заткнутую пробкой облезлую бутылку. Разлил в многократно использовавшиеся разовые стаканчики.

         Странник глотнул спирта. Горячий обжигающий шар покатил от нёба к внутренностям. Давно не пивши, Странник быстро захмелел. Алкоголь в секунду растворился по крови, будто на пьяную иглу посадили. Умирать расхотелось, словно уже был мёртв. Лежал в сладкой бесчувственности, а мимо проносились беды.

- Чехов по нужде убивал, а мусоров? – издалека доносился испытывающий голос Попова.

- За несправедливость свёл счёты с тремя прокурорами. Навешали делов. Ходил по имущественной, в твоё время – 144 – й. Нумерацию сменили, чтобы путать, суки. Уже тогда не в тему по тебе 206 – ю подвесили.

- Ты мне не переводи. Я нынешние статьи знаю, - обиделся Попов.

- Откинулся с Мордвы. С тёплого моря я сам. Из краснодарских. Город Ейск слыхал?.. Отмечайся им в восемь вечера, как на вольном поселении. Раз проштрафился – с братками погудели. Нарушение режима! Опять обещали. И те же погонщики, что и в первую ходку. Я взял «Стечкина», пришёл в прокуратуру и поучил гадов.

         - Отмываться тебе, сынок! Ох, отмываться! Убивцам в ворах не ходить, - горестно попенял старик. Он в очередную пополнил стаканы. Не пьянел, лишь говорил мягче. Занюхивал рукавом. – Танков мочить надо было послать.