Искажение объективности и правды жизни ведет к субъективизму, творческому произволу художника. Жизнь в этом случае не самоценна не исследуется художником, а загоняется в схемы его воображения. На этом пути художник легко может оказаться во власти ложных субъективных представлений. Напротив, талантливый мастер не лишен чувства правды жизни, он умеет прислушиваться к ее голосам и отражать логику жизни в логике развития художественных образов. Любимая дочь Л. Н. Толстого Татьяна Толстая в своих дневниках описывает такую сцену. После долгих часов работы над романом «Воскресение» Толстой вышел в гостиную, где домочадцы раскладывали пасьянс. Он присоединился к ним и сказал, что если карты лягут удачно, то он поженит Нехлюдова и Катюшу Маслову. Пасьянс быстро сложился у папа, как пишет дочь, но своих героев Толстой не соединил. Хотя писатель сам создает образы своих героев, далее они живут своей жизнью, независимо от автора. Они действуют так, как бы действовали в реальной жизни. Нарушение логики их художественного развития означало бы искажение правды жизни, а она, как известно, не подчиняется субъективному произволу мастера.

Другая сторона диалектической связи свойств и качеств художественного образа раскрывается в диалектике эмоционального и рационального. Вопрос «как?» (а не «что?») раскрывает особенность способов художественно-образного мышления. Эта особенность заключена в единстве и взаимопроникновении, нерасторжимости и слиянии мысли и чувства. Мысль в искусстве выражается через эмоцию, а эмоция несет в себе мысль. Не случайно Л. Выготский писал, что «эмоции искусства суть умные эмоции». Почти расхожим стало мнение о том, что искусство вызывает только чувства человека. Л. Н. Толстой в статье «Что такое искусство» ошибочно приписывает искусству только одну способность передавать чувства: «Искусство есть деятельность человеческая, состоящая в том, что один человек сознательно известными внешними знаками передает другим испытываемые им чувства, а другие люди заражаются этими чувствами и переживают их»⁷.

Л. Н. Толстой считал, что рассудочная деятельность требует подготовленности, образованности, системы знаний, а искусство доступно и завораживает всякого человека. Если искусство основано на передаче чувств, то оно доступно всем. Такую позицию не разделяли Белинский, позднее Плеханов. Познавательное значение искусства трудно принизить и оспорить. Художник глубоко проникает в суть жизненных явлений, и именно поэтому логическое, рациональное начало присутствует в художественном образе. Другое дело, что это понятийное, рациональное начало как бы свертывается в художественном мышлении, а фасад созерцания и чувства в первую очередь покоряет нас в художественном образе. Поэтическая идея и мысль здесь предстают в единстве с эмоциями и чувствами. И мысль, и чувство, и темперамент художественных образов предопределяют ответную реакцию зрителя: любовь и ненависть, симпатию и антипатию, радость и скорбь, смех и слезы.

Сила искусства состоит как в глубине обобщений, выводов, идей, к которым приходит человек, воспринимающий искусство, так и в особой эмоциональной насыщенности, лиризме, искренности. Зритель способен воспринять высокие идеи, если за ними стоит не равнодушный учитель жизни, а трепетный, ищущий, любящий жизнь человек. Итак, умная эмоция и эмоционально переданная мысль диалектически переплетены в художественном образе произведения искусства.

Художественно-образное мышление раскрывается и в диалектике индивидуализации, типизации и символизации как в равноценных способах формирования художественных образов.

Как было сказано, наука отражает сущность жизни в виде закона. Искусство не формулирует законов. Оно воспроизводит индивидуальные и конкретные события и явления. Но в них присутствуют закономерные и типичные процессы и обобщаются определенные жизненные явления. В художественном образе предстает соединение определенных характеров, типов. Если способ конкретизации в искусстве связан с индивидуализацией, то способ обобщения -с типизацией. Белинский понимал типизацию как проявление родовых признаков многих явлений в одном. Типическое в искусстве, таким образом, есть единство обобщения и индивидуализации. Образам-типам в искусстве иногда соответствуют прототипы в реальной жизни. Так, прообраз Наташи Ростовой в «Войне и мире» Л. Н. Толстой увидел в сестре своей жены Марии Андреевне, которая приезжала из Петербурга в Ясную Поляну по весне и проводила обычно все лето в семье Толстых.

О типах и типизации замечательно рассуждает Н. А. Добролюбов, в статье «Что такое обломовщина?». Печорин, Онегин, Обломов да и все герои русских повестей «не видят цели в жизни, не находят приличной деятельности». Они не умеют любить и не знают, что искать в любви; трусливы. Онегин говорит Татьяне: «Но я не создан для блаженства, ему чужда душа моя. Напрасны Ваши совершенства, их вовсе не достоин я». Обломов в страхе утешает Ольгу: «Я не так создан, Вы полюбите достойного». Каждый из типических образов героев встречает женщину выше себя. Дружбы в них тоже нет. Ни любить, ни дружить не умеют. Одно, считает Добролюбов, в них хорошо: не тратят усилий на то, чтобы надувать других. Но и это хорошее произрастает из лени, скуки, апатии, инертности ко всему, что делается на свете. Писатели-классики силой своего таланта, ума, чувств и воображения создали типические образы своих героев, и жизнь этих героев долговечна.

Художественный образ может быть создан по законам не только типизации, но и абстрагирования, символизации. Используя абстрагирование, художник выделяет характерные черты многих героев, а затем конкретизирует их и обобщает в одном. Здесь присутствуют черты не одного конкретного прообраза, а соединяются в тип многие индивидуальные черты. Например, их имеют в виду, говоря о женщине бальзаковского возраста или о том типе тридцатилетних женщин, которые чувствуют жизнь иначе, чем в двадцать лет. За их плечами стоит опыт пережитого горя. Все они «знакомые незнакомки». Знакомые, поскольку их черты, характера созданы повторяющимися явлениями жизни; незнакомки - поскольку эти черты воплощены в новых характерах, новых картинах. Художественный образ предстает перед нами как сокращенный рассказ о жизни. В романе Флобера «Мадам Бовари» изображается одна женская судьба, а в ней запечатлеваются типичные ситуации, «встроенные» во многие реальные жизни. Именно принцип типизации в образах Флобера позволяет прийти к поэтической идее романа, заключающейся в том, что все со всеми живут, но никто никого не любит.

Художественный образ, взятый в аспекте своей знаковости, перерастает в художественный символ (от греч. Symbolon - опознавательная примета). Символ предстает перед нами через те или иные знаки, которые содержат многозначные образы. Всякий символ - это образ чего-то. В нем присутствует определенный смысл, несводимый только к образу. Переходя в символ, образ становится легко познаваем, поскольку в нем высвечивается смысловая перспектива. Опосредованно символы искусства всякий раз соотносятся с цельностью человеческого мира. Коммуникативная функция символа обладает особой теплотой и тайной. По мнению поэтов-символистов конца XIX- начала XX в., символ - это то, что связывает эмпирическое, земное с мирами вечными, иными, с глубинами души и духа. В символах искусства виделись средства морального воздействия на людей, магического преображения жизни: чаша Грааля, символ креста, тема «Dies irae» (день гнева) или «Stabat mater» (мадонна скорбящая). Так, средневековая секвенция «Dies irae» исполнена мрачного религиозного пафоса и выступает в музыке символом Страшного суда. Этот напев звучит в «Фантастической симфонии» Берлиоза, в произведениях Чайковского, Рахманинова, Бриттена. Сложные и трагедийные художественные образы здесь создаются путем символизации. Именно она открывает путь невербализуемому содержанию, оставляет простор для подсознательного и бессознательного.

• Искусство является специфической формой познания и преображения действительности. Специфика его состоит в том, что понятия истины, правдивости соединяются с понятием красоты.  Она достигается силой подражания природе, фантазией, воображением, пафосом художника посредством следования за конам прекрасной образности и формы.