— Вы прогоняете меня? — Теперь пришла очередь удивляться Джону. — Отца вашего будущего внука?

От этих слов Джованни снова засмеялся. Он схватил Джона за шиворот и вытащил в коридор.

— Забудь ее имя. Забудь мое имя. Я не убить тебя. Я не убить ее. Ты забудь. Понятно?

От Джованни страшно разило чесноком. Джону так и хотелось вмазать в его самодовольное лицо. Он сдержался только потому, что все еще надеялся: когда-нибудь Джованни станет его тестем.

Через два часа вещи погрузили на повозки и уехали. Джон так и не смог попрощаться с Марией. Ее увезли сразу же после неудачного сватовства.

Джон совершенно терялся в догадках. Почему сообщение о беременности Марии вызвало у Джованни смех? Он что, не верил, что Джон уже достиг возраста, когда можно стать отцом? Или не верил, что Мария могла забеременеть? Нет. Все это было абсурдным. Может быть, Джованни не допускал даже мысли о том, что Джон и Мария встречались без его ведома. Этого представить было нельзя. Неужели Джованни было все равно, что Мария родит без мужа?

Пусть так. Но Джону-то это совсем не все равно. Он не хотел терять своего будущего ребенка. Он не хотел терять Марию. Он решил, что завтра же пойдет к ней на фабрику и уговорит ее бежать с ним вместе. Они переселятся в другой район. Пусть потом Джованни ищет их. За это время они успеют обвенчаться.

Нет, у Джона не так уж легко отобрать то, что ему принадлежит.

В редакции была обычная суета и беготня. Найт уже ждал Джона и, как только тот вошел, поднялся со своего места и двинулся к выходу.

— Добрый день, сэр, — сказал Джон, но ответа не последовало.

Впрочем, Джон и не ждал ответа. Теперь они с Найтом практически не разговаривали. Только по делу.

Джон, как и обещал Эйприл, поговорил с Найтом на следующий же день. Найт слушал его молча, не перебивал, вообще внешне он никак не выдал своих чувств, но Джон видел, что Найт просто оглушен, раздавлен, уничтожен. Он нервно курил, все время стряхивая пепел в бронзовую пепельницу. При этом он постоянно сбивал с папиросы и огонек. Тут же снова прикуривал и снова сбивал.

— Я не знаю, почему она попросила меня об этом, — сказал Джон. — Но я не мог ей отказать. Наверное, я поступаю неразумно. Даже наверняка. Боюсь, что я теряю сейчас друга. Прости меня, Найт. Я совершенно не знаю ваших отношений, но, возможно, это и к лучшему. Никогда не чувствовал себя более глупо, чем сейчас. Может быть, тебе стоит самому все выяснить у нее? Словом, Найт, если это возможно, не гони меня.

Найт молчал.

Действительно, Джон чувствовал себя в дурацком положении. Он, мальчишка, как будто стал ментором взрослого и вполне самостоятельного человека, почти что своего отца. Утешать Найта он не мог, советовать ему что-либо — тоже. Этим бы он просто унизил Найта. И вообще вся ситуация теперь, когда прошла та сумбурная ночь, казалась безумной. Как он мог согласиться? Почему не отказал сразу же? Кое-какие ответы у Джона были, но и они теперь казались ему невразумительными.

Найт задал только один вопрос:

— У нее кто-то есть?

— Да, — ответил Джон.

Найт посмотрел в окно, снова стряхнул пепел и сказал:

— Принеси мне, пожалуйста, вчерашние фотоснимки.

Джон понял, что дружба кончена. Найт обратился к нему официально и даже употребил непривычное для себя слово — «пожалуйста».

— Мне очень жаль, — сказал Джон и отправился за фотографиями.

Стоит упомянуть о том дне еще вот что — когда Джон получил в лаборатории фотографии и нес их в кабинет Найта, просматривая на ходу, ему вдруг показалось, что молодого человека, сына Янга, он уже где-то видел. Нет, не вчера, а раньше, гораздо раньше. Это было очень странно. Он не узнал его, когда стоял рядом с ним в парке, а узнал теперь по фотографии. Странность эта засела в голове Джона и мучила его. Он никак не мог сообразить, где же видел он этого парня?

Потом он занялся другими делами, но мыслями то и дело возвращался к мучившему его вопросу.

Дело Янга продвигалось очень быстро. Заключение врача стало решающим. Янг-старший погиб от остановки сердца.

И вот как раз сегодня должны были состояться похороны. Найт и Джон спешили на кладбище.

Поначалу было решено везти тело Янга в Вашингтон, чтобы похоронить его со всеми подобающими государственному деятелю почестями, но семья настояла на том, чтобы похороны прошли в Нью-Йорке.

Ожидалось прибытие президента, членов Конгресса, Палаты представителей, губернаторов, словом, всего политического бомонда Америки.

Найт два дня выбивал пропуск для себя и Джона. Это оказалось непросто, потому что журналистов ожидалось огромное количество. Кроме того, власти опасались волнений. Но Найт-таки выбил пропуска и теперь мчался на кладбище вместе с Джоном.

Эти дни были вообще сумасшедшими для Найта, Джон еле успевал выполнять его поручения. Настойчивость, с которой Найт выбивал пропуска, тем не менее натолкнула Джона на мысль, что Найт на похоронах надеется разрешить какую-то загадку. Поэтому он решил внимательно наблюдать за ним.

Кладбище было оцеплено конной и пешей полицией так плотно, словно полицейские получили приказ — не пропустить и мышь.

Траурный кортеж еще не прибыл, но народу собралось уже великое множество.

Джону сразу же бросилось в глаза, что добрая половина собравшихся — негры. Их отделяла от остальных цепь из тех же полицейских.

Такая же цепь, если не более плотная, отделяла группу человек в пятьсот. У них в руках были плакаты и кресты.

Это были враги Янга.

Пройдя через три проверки, Джон и Найт оказались на кладбище. Здесь уже выстроился воинский караул с карабинами, оркестр, стояли ряды скамеек и трибуна.

Найт направился не к скамейкам. Он прошел по дорожке мимо вырытой могилы и остановился на холме метрах в тридцати.

Отсюда все было видно как на ладони.

Джон установил треногу и фотоаппарат. Найт закурил, но тут же погасил папиросу, все-таки это было кладбище.

Через десять минут за кладбищенской оградой началось движение. Поначалу слабое, вялое, но по мере приближения кортежа все более активное, даже бурное.

Сначала нестройно и негромко, а потом со страшной четкостью послышалось:

— Ку-клукс-клан! Ку-клукс-клан! Ку-клукс-клан!

Это скандирование покрыл мощный рев возмущенной толпы.

— Убийцы! Убийцы! Убийцы!

Найт оказался прав. Люди были уверены, что Янга убили.

Двинулись конные полицейские, пронзительно закричала какая-то женщина…

Кортеж появился в воротах кладбища.

Джон сразу же узнал президента. Тот шел, опустив голову, держа в руках сияющий цилиндр.

Огромная процессия вливалась в ограду кладбища мучительно долго.

Джон узнавал многие лица. Политиков, банкиров, промышленников… Вдруг среди толпы он увидел Лору Кайл и Фреда Барра. У обоих были скорбные лица. Рядом с ними шел человек со смуглым лицом, но не негр.

У Джона перехватило дыхание — это был Бо.

В какой-то момент Джону показалось, что Бо увидел его. Джон замахал руками, но Бо не обратил на него внимания.

Потом Джон вспомнил, что ему необходимо наблюдать за Найтом, и увидел, что тот впился глазами в скамейку, на которой рассаживались конгрессмены. Джон посмотрел туда же и увидел Эйприл. Рядом с ней сидел благообразного вида седой и степенный человек. Что-то в чертах лица Эйприл и этого господина было очень схожим.

«Да это же отец Эйприл, — догадался Джон. — Ну, конечно, он обязательно должен был приехать!»

А рядом Джон увидел молодого Янга. Они о чем-то тихо переговаривались с отцом Эйприл.

Джона снова кольнуло — где-то он видел этого парня, но и еще одно — наверное, молодой Янг именно тот, ради кого Эйприл бросила Найта.

Началась траурная церемония. Короткую речь произнес президент. Это были очень душевные слова, но президент и не мог говорить иначе. Завтра же его слова будет знать вся Америка…

Джон снова посмотрел на Найта. Тот по-прежнему не отрывал взгляда от Эйприл.

«Нет, никакой загадки смерти Янга-старшего Найт отгадать не сможет, — подумал Джон. — Впрочем, это и понятно. Совсем другая загадка мучает сейчас его».