По данным германских и скандинавских хроник, Невская битва и Ледовое побоище, являлись обычными пограничными конфликтами того времени в Прибалтике. Медиевист Р.Г. Скрынников утверждает, что у Ливонского Ордена в то время в Прибалтике было всего 100 рыцарей. Причём эти рыцари не являлись «вторгшимися на русскую территорию агрессорами», а появились на русских землях по приглашению псковичей с целью принять участие в борьбе с новгородцами.

Примерно в то же время Константинополь был захвачен такими же крестоносцами, как и рыцари Ливонского Ордена, с которыми сражался князь Александр. Поэтому-то, как утверждает исследователь Сергей Голованов, «победа Александра Невского на Чудском озере приобрела большое религиозное значение как торжество православия над латинством» [148].

На самом же деле, всё было куда более прозаично: Александр Невский искал союза как на Востоке у татар, так и на Западе у Папы. С. Голованов говорит нам, что «в Ватиканской библиотеке хранится копия послания адресованного в 1248 году русскому князю Александру (скорее всего именно Невскому). Из этого послания следовало, что князь Александр выражал желание заключить с Папой соглашение и построить в Пскове латинский храм. Данную грамоту доставили в том же году Невскому приезжавшие в Новгород папские легаты. Детали их переговоров достоверно не известны. Десятилетиями позже составитель жития Александра Невского написал о том, что папские легаты предлагали ему перейти в латинскую веру, но он гордо отказался. Сцена отказа насыщена множеством литературных метафор и эпитетов, которые предполагают некоторый художественный вымысел» [149].

Татаро-монгольское иго (1243-1480 гг.) на долгое время приостановило политическое и экономическое развитие Русского государства. Многие ещё остававшиеся к тому времени на русских землях католические священники и монахи спешно покинули Русь. В частности, известно, что в 1240 году из Киева спешно бежали два монаха-бенедиктинца [150]. Но в тоже время, в каких-то землях католичество наоборот усилило и укрепило свои позиции. Например, в Поволжье в XIII веке при поддержке Золотой Орды возникла Сарайская Католическая кустодия, был построен францисканский монастырь [151]. Папа Римский Александр IV в 1258 году даровал привилегии миссии братьев-францисканцев в Южной Руси.

За несколько десятилетий до окончательного падения татаро-монгольского ига, состоялась очередная попытка восстановить единство церквей Запада и Востока. И была эта попытка предпринята на Ферраро-Флорентийском Соборе.

Ферраро-Флорентийский Собор (1438-1445). Проходил в городах Ферраре (1438-1439), Флоренции (1439-1442) и Риме (1443-1445). В Римско-католической Церкви Ферраро-Флорентийский Собор считается XVII Вселенским. Современная Православная Церковь не признаёт решения этого собора. Однако во время его проведения было получено согласие восточных епископов, основываясь на котором, Патриарх Константинопольский провозгласил данный собор канонически состоявшимся, что подразумевало под собой то, что те, кто не подчинятся его решениям, будут отлучены от церкви. Ферраро-Флорентийский Собор подробнейшим образом рассматривал и анализировал расхождения в учениях Западной и Восточной Церкви. В частности, рассматривались вопросы о филиокве (filioque), о чистилище, о главенстве Папы Римского и прочие спорные вопросы между католиками и православными.

Иерархи Восточных церквей, внимательно ознакомившись с учением Западной Церкви, пришли к выводу, что оно не расходится с Православным учением. Что же касается пресловутых «нововведений» Латинской Церкви, то было признано, что они имеют основание в св. Писании и св. Предании.

На Соборе присутствовало 116 представителей Латинской Церкви и 33 представителя церкви Восточной (во главе с митрополитом Исидором), и все они признали определения данного Собора, за исключением митрополита Марка Эфесского.

6 июля 1439 года состоялось единодушное подписание резолюции Собора. Таким образом, была заключена Флорентийская уния [152], в результате которой Западная Церковь воссоединилась с Восточной.

Однако эта уния продержалась недолго. Известно, что спустя несколько дней после возвращение делегации русских епископов, митрополит Исидор был лишён сана и упрятан в темницу, а уния была разорвана самим князем московским. В среде же простого народа мнения относительно унии разделились: от полного отрицания до одобрения. Как писал историк прот. А.В. Горский: «Уже через несколько лет многие присутствовавшие на Соборе епископы и митрополиты стали открыто отрицать своё согласие с Собором ‹…›. Таким образом, уния была отвергнута большинством восточных церквей» [153].

В XV веке католическое богослужение в России не допускалось [154], даже несмотря на то, что в стране присутствовало много католиков-иностранцев.

При великом князе Иване III (1462-1505) – Новгород [155] и Тверь [156] утратили свою независимость, а при его наследнике Василии III (1505-1533) – произошла ликвидация формальной автономии Пскова [157] и Рязани [158]. Таким образом, прошла ликвидация последних удельных княжеств. Процесс объединения русских земель вокруг Москвы – завершился. Иван III стал в полном смысле суверенным правителем России, т.к. он отказался подчиняться хану Золотой Орды. Иван III так же принял титул государя всея Руси, тем самым заявив претензии на все русские земли. Впрочем, процесс окончательного формирования единого государства растянулся ещё на долгих двести лет [159].

Рассматриваемый в этой главе период времени характеризуется преимущественно негативным отношением в России к Католической Церкви. Отчасти корни этого лежат ещё в предыдущем, XV-м веке. В 1453 году «столица православия», «второй Рим» – город Константинополь пал под натиском турок. Православное духовенство тех лет распространяло среди народных масс слухи, что сам факт захвата Константинополя турками – есть Божья кара [160], обрушившаяся на народы, заключившие унию с католиками на Ферраро-Флорентийском соборе 1439 г.

И так, Греческая Церковь осталась без своего главы – императора, что невольно способствовало возрастанию роли централизации Рима. Ибо восточные христиане утратили способность действовать самостоятельно, в связи с утратой единого центра. Ранее же, вплоть до 1453 года, константинопольский Патриарх следил за греческими церквами. Однако, после падения Византии, в Восточной церкви никто не взял на себя прежней функции. Таким образом, Восточные и Греческие церкви не имели больше общего координатора. «Православие раскололось на отдельные Церкви, которые хоть и сознают свою связь друг с другом, но совместно действовать могут, лишь преодолевая огромные трудности» [161].

Московские князья стали единственными независимыми правителями своей земли, как в политическом, так и в духовном плане. Главу Русской Православной Церкви стали выбирать теперь в Москве. Светские власти стали самовольно назначать власти духовные: утверждать епископов, созывать церковные соборы, брать в свои руки проведение церковных реформ. Как совершенно справедливо заметил П.О. Пирлинг: «Самая идея Церкви утратила на русской почве свой настоящий смысл. ‹…› Концепция духовной власти – самостоятельной в своей сфере и ответственной только перед Богом, – рушилась, уничтожаясь практикой, обрекавшей Церковь на самое жалкое рабство» [162].