Глаза Элифана метают молнии, кулаки сжимаются, слух улавливает его тяжёлое дыхание. Хочется подойти, сказать, что я здесь, что надо искать Кайрона, но руки, по-прежнему не ощущая препятствий, проходят сквозь тело любимого мужчины. А голос мой слышит только растерянная от всего происходящего ведьма. И вездесущего духа-хранителя поблизости нет. Он бы точно услышал! Вспыхивает портал, и мой муж, окинув хмурым взглядом хозяина замка и не прощаясь, исчезает во всполохах голубого пламени.

А у меня слёзы на глаза навернулись. За что со мной так судьба? Что плохого я в этой жизни сделала? Только-только всё налаживаться начинает, и тут же такая вот гадость приключается.

Эльма в шоке взирает на моего отца и начинает усиленно жестикулировать, привлекая внимание, но реакции ноль. Отчётливо побледневший, обычно довольно ярко выглядящий призрак уже вплотную приближается к задумчиво взирающему на то место, где мгновение назад стоял мой супруг, владельцу замка…

А тот, игнорируя ведьму, вздохнул и… нет, никаких порталов! Просто исчез! Как??? Собственно, он и появился весьма странным образом. Вот только не до этого было. Ну, явился и явился. Меня больше всего его поведение и спокойствие насторожили. Словно подменили. Но сейчас не до психоанализа странного поведения предка. Надо сына искать.

И какая-то гнетущая тишина опустилась на замок. Смотрю на призрачную ведьму. Та на затею что-либо сказать уже подзабила и просто глазами хлопает, а меня вдруг осеняет:

-- Я не способна взаимодействовать с предметами. Если ты говорить не можешь, то напиши, -- предлагаю, и та, коротко кивнув, куда-то унеслась.

Появилась мгновением позже. По-прежнему молчаливая, но со стопочкой бумажных листков и пером в руках. И тут же начала что-то строчить. А я нервно жду. Протягивает лист, всматриваюсь в неровный, но вполне разборчивый почерк: «Не стала б я ему ничего говорить, даже если б смогла. Он странный. Вернулся без жены. О тебе и внуке не волнуется. А ведь должен! Что происходит? Кто тебя так? Это же не просто тело забрали, я даже сказать ничего не могла!»

Отрываю взгляд от листка, ощущая, как слезы по новой подкатываются. Вот оно как призраком быть, оказывается: тела нет, а ощущения-то имеются и душевные, и реакции несуществующей физической оболочки налицо.

-- Мне показалось он и тебя не видел, -- шепчу, а призрак кивает, соглашаясь.

Какое-то время так и общались: ведьма писала, я говорила вслух. Ясности разговор не принёс. Вот только Эльма так же, как и я, отца в чём-то заподозрила. Нет, он бесспорно ведёт себя странно. Можно было бы предположить, что его околдовали, но… это же не просто сильный маг, и даже не просто бог, он – верховный!

И вдруг, выдёргивая меня из задумчивости, откуда-то доносится рёв огня. Эльма тоже встрепенулась и смотрит в сторону двери. А порталы папины по звуку узнать несложно, и тут же, заставив вздрогнуть, раздался бешеный рык:

-- Старый пень! Ты где??? Где эту рухлядь носит, когда он нужен?.. – последнее скорее раздражённо и задумчиво прозвучало.

Ответом ему служит всё та же окутавшая замок тишина, только угасающее эхо от его вопля где-то вдалеке ещё раздаётся. Кидаюсь к двери. И тут же, заставив меня встать как вкопанную, вновь раздаётся шум открывшегося портала. Неужели ушёл? – с грустью успеваю подумать, но сознание подсказывает: звук иной – тише обычного пламя шумело.

-- Её нет в академии, -- доносится голос Артона. – Алсея сказала, что Катя больше часа назад ушла. И эльфа не врёт, -- уже тише добавляет.

-- Что-то возродилось, -- глухо молвит отец, но его слова эхом разносятся по странно затихшему замку. – И с духом рода что-то произошло. Я его не ощущаю… и ещё Гарнеля, Симирона.

Эти имена показались смутно знакомыми. Лихорадочно пытаюсь вспомнить, где я слышала их? И всплывает в памяти тот фрагмент изменённой мною истории. Разговор с Архом, духом хранителем рода Винд-Арконте, когда он сообщил мне о гибели Элифана на западном рубеже:

-- …Куда смотрели эти проклятые боги? – сходя с ума от горя кричала я.

-- Они были там. Трое погибли, -- ответил мне дух.

-- Кто? – вновь затаив дыхание, спросила.

-- Артон, Гарнель, Симирон…

Боги… отец не ощущает присутствия двух богов. Помнится, он как-то рассказывал о том, как проходит процедура наделения силой. Возведённые в ранг богов становятся настолько близки ему по духу, что порой могут на очень больших расстояниях даже ощущать сильные эмоции друг друга. Их связывает нечто, и теперь он, видимо, ощущает потерю этой самой связи.

Тогда же он рассказал и о вариантах лишения силы. Младших богов могли лишить силы. Его лично в своё время спасло только то, что он являлся богом изначальным, и по определению не мог быть лишён сил. У бунтовщиков в результате победы был выбор: обстоятельства сложились таким образом, что у них появился единственный способ уничтожить его раз и навсегда, или же изгнать, лишив возможности вернуться на Карпег. Благодаря хитроумному ходу Артона, большинство приняло решение в пользу изгнания, а шанс убить оказался потерян раз и навсегда.

А вот отец очень хорошо запомнил то ощущение, когда погибали поддержавшие его немногочисленные соратники. Он так и сказал мне тогда:

-- Я вдруг осознал, что перестал их чувствовать, и это очень больно.

И по его же словам, это нельзя спутать с тем, когда боги уходили гулять по иным мирам. А значит сейчас… сейчас кто-то лишил сил, а возможно и жизни, двух младших богов. И этот некто впитал в себя эти самые силы…

Все эти мысли и воспоминания проскользнули в доли секунды. Из-за двери послышался вздох. И у меня закралось сомнение: кем был тот, кого мы с Эльмой посчитали моим отцом? Почему он! Верховный! Не увидел её и меня? Я метнулась к двери, по привычке потянувшись к ручке, но не нашла опоры, и всё тело проскользнуло в прилегающую к тому залу галерею, где мы до этого находились.

Отец тут же издал стон. Стоящий напротив него Артон, обернулся, проследив за его взглядом, посмотрел куда-то мимо меня, и заметив вплывшую в галерею Эльму, скривился, но всё же кивнул ей в знак приветствия, тут же обернувшись обратно к так и не сводившему с меня глаз отцу. А тот, как и мы с Эльмой недавно, стоял и прикидывался выкинутой на берег рыбиной.

-- Пап, -- как-то совсем уж жалобно произнесла я, и заметила, как на его скулах заиграли желваки, волевой подбородок дрогнул, а в глазах этого вечно сильного мужчины проступили слёзы. – Они Кайрона забрали, -- только и хватило сил сказать, и наконец-то осознав, что меня слышат и видят, я разразилась слезами…

Вновь доносится звук портала из того зала, где мы были минуту назад. Открывается дверь, впуская в галерею зачем-то вернувшегося Элифана. Сквозь застелившую глаза пелену вижу, как отец опрометью бросается ко мне, но, как и стоило ожидать, его руки касаются пустоты. А мне ещё больнее становится. Так хочется ощутить чьё-то прикосновение, тепло рук…

-- Она здесь, -- хрипло произносит вмиг состарившийся лет на двадцать мужчина. Элифан и Артон в непонимании смотрят на него:

-- Кто?

-- Катя… -- выдыхает отец так, словно это даётся ему с трудом, -- здесь, -- правая рука указывает на то место где я стою, левая проводит по вмиг поседевшей шевелюре.

У меня аж слезы от этой картины пропали. В книгах читала фразу: он поседел. Но воспринимала это не буквально, а вот оно как бывает-то! Перевожу взгляд на Элифана. Растерян. Водит глазами из стороны в сторону, но, увы, ничего не видит. Артон же как-то по-детски теребит подол свободной рубахи, и явно пытается подобрать слова утешения. Вот только чем тут утешишь?

И понимаю, что у отца шок, а мы стоим и тратим драгоценное время, которое может стоить жизни моему сыну.

-- Пап, я уже однажды выскреблась, и в этот раз что-нибудь придумаем, -- непонятно, кого я в этот момент утешала: его или себя?

-- Никто не мог проникнуть сюда! Обойти защиту духа невозможно… хотя где он теперь… -- задумчиво произносит.