Было прохладно, но Борис не покидал своего укрытия. Он наблюдал за дорогой и полустанком. Вскоре пришли мужчина и женщина, а за ними ещё несколько человек, которые остались на платформе в ожидании поезда.

Борис стал волноваться. Он чуть было не прозевал свою электричку, засмотревшись на собаку, которая бежала по рельсам со стороны Орла. Состав примчался стремительно, без грохота, шума и предварительного оповещения, лишь у полустанка подав сигнал. Борису пришлось выскочить из своего укрытия и быстро бежать, чтобы успеть заскочить в первый вагон. Он и планировал сесть именно в первый вагон, чтобы знакомые, если они ехали в этой электричке, не увидели его на платформе. Борис постоял немного в тамбуре, посмотрел нет ли в вагоне людей, которые могут знать его. Все было спокойно.

Народу набралось немного, но на каждой станции прибывали все новые и новые люди. К Орлу все сидячие места заполнились и несколько человек стояли даже в проходе. Борис тихонько сидел и смотрел в окошко. Никто не обращал на него внимания. Время летело незаметно. Но по мере приближения к городу беспокойство его нарастало, страх неопределенности опять проник в его душу. Он не мог понять, чего он боится. Может быть, контролеров? Но он способен был оплатить стоимость проезда, да и билеты никто не проверял.

В Орле Борис вышел на платформу в общем потоке пассажиров, но возле зала ожидания отстал от основной толпы и, озираясь, поспешил в туалет, не столько ради того, чтобы облегчиться, сколько для того, чтобы вымыть лицо и руки, осмотреть одежду на предмет пятен крови. Пятна на одежде были, но они не сильно бросались в глаза и вполне могли сойти за обычную грязь. Оттирать их Борис не стал: кругом были люди.

Покинув вокзал, он прошелся по привокзальной площади, забитой машинами и магазинами. Первое время он всматривался в лица прохожих. Знакомых не наблюдалось, никто не обращал на него внимания, никто не остановил его и не поинтересовался, зачем он приехал в этот город.

Орел понравился юноше гораздо больше, чем Москва: он оказался не таким спешащим и суетящимся. Конечно, и Орел был для Бориса большим и шумным городом, почти таким же большим и шумным, как и Тула. И все же это не шло ни в какое сравнение с Москвой.

Голова Бориса кружилась от пустоты в желудке. Поэтому первым делом он купил в забегаловке бутылку кефира, внушительную плюшку из белого хлеба, пару пирожных и несколько пирожков с мясом. Он рассчитался первой бабкиной десяткой, распихал сдачу по карманам, вышел на улицу и сразу же плотно покушал на лавочке в скверике у вокзала. Затем он стал обходить магазины на привокзальной площади. В продуктовом Борис купил себе картошки, спички, сетку для продуктов, мясные консервы, банку сгущенки. В овощном ему повезло — как раз завезли бананы.

Борису очень нравились бананы, но мать покупала их редко. Бананы были довольно дороги для небогатой семьи Валентины Михайловны и в свободной продаже появлялись нечасто. Последний раз Борис их ел почти год назад. Мать принесла внушительную связку и дала ему один плод, который успел пожелтеть, а остальные спрятала у себя в комнате. Одним бананом Борис, конечно, не наелся. Он лишь разбудил свой аппетит. Но умолять мать расщедриться было бесполезно, она не внимала мольбам сына. Через несколько дней Валентина Михайловна дала сыну еще пару бананов. Остальное досталось Танечке.

Тот сладковатый вкус экзотических для Бориса плодов он хорошо запомнил. И сейчас, увидев бананы в свободной продаже, сразу же встал в очередь. Он купил себе связку, килограмма на два, но не испытал никакой радости от покупки. Борис просто не научился пока радоваться таким вещам. Он сразу съел несколько бананов, но, заметив напротив вокзала вывеску «Столовая», решил, что нужно хорошо поесть опять. Кондитерские изделия, кефир и бананы, конечно, утолили его голод, но хотелось первого, хотелось, борща и какое-нибудь мясное блюдо с гарниром.

В столовой вкусно пахло картошкой и квашеной капустой. Она оказалась не дешевой. У них в поселковой столовой Борис мог покушать за двадцать пять копеек. Несколько раз, когда он был голоден и просил мать приготовить ему что-нибудь, она давала ему денег и отправляла кушать в столовую. Он брал шницель за семнадцать копеек, пюре за четыре, стакан чая и хлеб. Сейчас за обед пришлось отдать больше рубля. Впрочем, денег было не жалко.

Борща не оказалось, Борис взял тарелку щей, овощной салат, большой шницель с пюре, пару пирожков и компот. Он кушал с большим удовольствием. Никогда еще он не ел так много и с таким аппетитом. Однако шницель Борис доедал уже с большим трудом. Он едва поместился в его переполненный желудок. Количество пищи, принятой юношей, превысило возможности его организма. Однако сильно хотелось пить. Вишневый компот, совсем не пахнущий вишней, не утолил его жажду. Он купил пол-литровую бутылку лимонада и почти всю выпил ее. И сразу понял, что ему нехорошо. Живот распирало. Пища подступила к горлу и требовала выхода наружу. Борис даже вытянул шею, приподнял подбородок, чтобы не дать пище возможности сделать это.

Ему становилось все хуже и хуже. Искры сыпались из глаз, в висках стучало, все кругом окрасилось в синие тона, сознание помутилось, сердце было готово выскочить из груди.

Борис понял, что вот прямо сейчас, прямо на этом месте он может умереть от обжорства. Совсем недавно он хотел покончить жизнь самоубийством, но теперь ему стало страшно, очень страшно. Смерть, которая всего пару дней назад казалась Борису избавлением, единственно возможным исходом, сейчас явно не входила в его планы. Нет, он не должен умереть, он больше не хотел умирать! Ему нужно, очень нужно остаться в живых. Ведь он такой молодой, он так мало видел в жизни! Тем более, было нелепо, стыдно умереть вот так в этой сальной столовой.

Собрав последние свои силы, Борис выбрался на улицу, чтобы отдышаться на свежем воздухе. Пища переполняла его, он, задрав голову, прислонился к колонне, поддерживающей козырек над входом в столовую. Мимо проходили люди, с недоумением посматривая на странного юношу. По-видимому, он походил на пьяного. Кто-то, впрочем, поинтересовался, не нужна ли ему помощь. Нет, Борис вовсе не хотел принимать чью-либо помощь. С трудом передвигая ноги, он отошел в сторонку, в тот маленький скверик, где пил кефир с пирожными. Он прислонился к дереву. Искры продолжали сыпаться из глаз, сердцебиение только усилилось. Борис постоял совсем немного и срыгнул пищу в траву, уже не думая о том, что мимо ходят люди.

Ему сразу стало легче. Он огляделся по сторонам, осторожно приземлился на ближайшую скамейку и сидел там довольно долго, пытаясь прийти в себя.

Когда состояние немного улучшилось, Борис поспешил в туалет на вокзале. У входа в вокзал стоял милиционер. Он беседовал с какой-то дамой. Борис испугался, развернулся было, чтобы уйти, но служитель порядка пошел провожать даму в противоположную от Бориса сторону. Путь в сортир был открыт. Юноша привел себя в порядок, но потом вернулся назад и еще долго отсиживался на скамейке в скверике.

Постепенно состояние его нормализовалось, он пошел в хозяйственный магазин, расположенный рядом. Борис внимательно осмотрел прилавок и с волнением купил у молоденькой продавщицы дегтярное мыло, веревку, приглянувшийся ему фонарик в металлическом кожухе, открывашку для консервов и самый большой складной нож. По соседству с хозяйственным располагался промтоварный магазин. Борис зашел туда и выбрал себе теплый свитер.

Пока он ходил по магазинам небо заволокло облаками. Борис хотел было купить себе и зонтик, но стороны вокзала до слуха его донесся мягкий женский голос диктора-информатора: «Скорый поезд номер сорок пять на Адлер прибывает ко второму пути. Стоянка поезда пять минут».

Но ведь Адлер — это же на море! Борис знал, что Адлер находится в городе Сочи. И сразу острое желание увидеть море завладело его умом. Ему ужасно захотелось уехать прямо сейчас к такому манящему теплому Черному морю. Сгорая от нетерпения и внутреннего волнения, он вернулся на вокзал, подошел к кассе дальних поездов и спросил, как можно доехать до Сочи. Кассир сказала, что билетов на сегодня и завтра нет, но можно купить плацкартный билет на сорок пятый поезд на послезавтра. У Бориса оставались деньги, он взял с собой пятьдесят рублей, потратил больше половины, но у него было еще рублей пятнадцать. Билет стоил дешевле, и он попросил выписать ему такой билет. В то время билеты продавались свободно, документов никто не требовал.