Пока Центральная Европа оставалась в состоянии беспорядочного разделения, голландцы, скандинавы, испанцы, португальцы, французы и англичане уже перенесли свое соперничество на весь земной шар. Если книгопечатание привело политические идеи в состояние какого-то неопределенного брожения, то другое великое новшество — океанское мореплавание — неумолимо расширяло горизонт европейцев далеко за пределы водных преград.

Заморские поселения голландцев и атлантических европейцев возникли для торговли и использования недр. Первыми здесь были испанцы, которые претендовали на безраздельное обладание новым континентом, получившим название Америка. Вскоре свою долю потребовали португальцы. Папа (это было одним из последних деяний Рима как правителя мира) разделил новый континент между двумя нациями-первопроходцами. Португалии он отдал Бразилию и все земли к востоку от меридиана, проходящего на 370 лиг западнее островов Зеленого Мыса. Остальное принадлежало Испании (1494 г.). В 1497 г. Васко да Гама проплыл из Лиссабона вокруг мыса Доброй Надежды к Занзибару и Калькутте. Португальские корабли появились на Яве и Молуккских островах, по периметру Индийского океана были основаны укрепленные торговые фактории. Португалии до сих пор принадлежат Мозамбик, Гоа, два небольших владения в Индии, Макао в Китае и часть Тимора[44].

Нации, не допущенные папской буллой в Америку, не признавали прав Испании и Португалии. Вскоре англичане, датчане, шведы и голландцы заявили о своих притязаниях в Северной Америке и Вест-Индии, а его католическое величество король Франции относился к решению папы ничуть не лучше, чем протестантские государи.

Самыми успешными в этой гонке за колониями оказались англичане. Датчане и шведы слишком были заняты германскими делами, чтобы снаряжать экспедиции за океан. Шведы истощили себя на полях сражений в Германии, чему виной их колоритный король Густав Адольф, этот протестантский «Северный лев». Их наследниками в Америке стали голландцы, но им постоянно угрожала французская агрессия, и они не смогли удержаться против англичан. На Дальнем Востоке главными соперниками были англичане, голландцы и французы, в Америке — англичане, французы и испанцы. Подавляющее преимущество принадлежало англичанам — их меньше всего связывали традиции Священной Римской империи.

Что касается Франции, то она слишком зависела от европейских дел и на протяжении всего XVIII века пыталась подчинить себе Испанию, Италию и немецкий конгломерат. Религиозные и политические распри в Англии XVII века заставили многих навсегда перебраться в Америку, где они пустили крепкие корни, расширились и приумножились, что давало Англии определенные преимущества в борьбе за Америку. В 1756—1760 гг. французам пришлось отдать им Канаду, а еще через несколько лет одна торговая английская компания добилась преобладающего влияния на полуострове Индостан, оттеснив французов, голландцев и португальцев. Империя Великих Моголов, которой правили Бабур, Акбар и их преемники, пребывала в глубоком упадке, и ее покорение британской Ост-Индской компанией — один из самых поразительных эпизодов в истории завоеваний.

Ост-Индская компания при ее основании в царствование Елизаветы I представляла собой всего лишь объединение морских первопроходцев, но постепенно стала набирать себе войско и вооружать корабли. Эта торговая компания с ее традициями наживы стала не только торговать пряностями, красителями, чаем и драгоценными камнями, но и управлять целыми княжествами, а потом распоряжаться судьбами всей Индии. Она возникла для коммерции, в результате же получился вселенский грабеж, и никто не смог ей противостоять. Неудивительно, что ее военачальники и чиновники (включая низших) и даже простые солдаты возвращались в Англию отягощенные богатой добычей.

В подобных обстоятельствах, имея власть над великой и богатой страной, люди перестают соизмерять свои возможности и силы. Для них Индия была чужой землей под чужим солнцем; ее смуглый народ представлялся расой инопланетян, не вызывавшей ни сочувствия, ни симпатии; ее таинственные храмы отображали фантастические нравы и обычаи. В Англии не могли понять, почему возвращавшиеся генералы и чиновники обвиняли друг друга в вымогательствах и жестокостях. Клайву[45] парламент вынес вотум недоверия, и он покончил с собой (1774 г.). В 1788 г. другой великий правитель Индии — Уоррен Гастингс[46] был обвинен, но в конце концов оправдан (1792 г.). Ничего подобного во всей мировой истории еще не бывало. Английский парламент управлял лондонской торговой компанией, которая, в свою очередь, властвовала над царством, намного превосходившим все владения британской короны. Для большинства англичан Индия была далекой, экзотической и почти недоступной страной, куда отправлялись предприимчивые, но бедные молодые люди, чтобы спустя много лет вернуться на родину очень богатыми и скандальными старыми господами. Ум британцев не воспринимал жизнь бесчисленных миллионов темнокожих людей. Индия оставалась романтически-ирреальной, и поэтому установить эффективный контроль над деятельностью компании было невозможно.

Пока европейцы сражались на океанах за эти фантастические царства, в Азии произошли два великих завоевания. Китай сбросил монгольское иго (1360 г.) и процветал под властью местной династии Мин вплоть до 1644 г., когда другой монгольский народ — маньчжуры — вновь покорил его и владел им до 1912 г. Тем временем Россия пробивалась на восток и превращалась в значительную силу на мировой арене. Возникновение великой континентальной державы, не принадлежащей целиком ни к Западу, ни к Востоку, имело величайшее значение для судеб всего человечества. Ее экспансия происходила во многом благодаря появлению христианского степного народа — казаков, преградивших путь польским и венгерским феодалам на западе и татарам на востоке. Казаки были европейским Диким Западом, во многом схожим с американским середины XIX века. Все изгои России: преступники и невинные жертвы, беглые рабы, религиозные сектанты, воры, бродяги, убийцы — искали убежища в южных степях, начинали там новую жизнь и насмерть боролись за свою свободу с поляками, русскими и татарами, не делая между ними особого различия. Постепенно этот приграничный люд начал встраиваться в государственную систему, подобно тому, как шотландские кланы превращались в полки британской армии. Им предлагали новые земли в Азии, и они стали орудием борьбы с ослабевающей мощью монгольских кочевников сначала в Туркестане, а потом и по всей Сибири, вплоть до Амура.

Трудно объяснить угасание энергии монголов в XVII и XVIII столетиях. Через два-три века после Чингисхана и Тамерлана Центральная Азия, господствовавшая чуть ли не над всем миром, впала в состояние полного политического бессилия. Возможно, это отчасти объясняется переменой климата или неизвестными нам эпидемиями. Некоторые ученые говорят об умиротворяющем влиянии пришедшего из Китая буддизма. Во всяком случае экспансия монголов и тюркских народов в XVI столетии прекратилась, и они сами стали подвергаться давлению, завоеваниям и вытеснению со стороны христианской России на западе и Китая на востоке.

На протяжении всего XVII века казаки продвигались на восток от европейской России и оседали в благоприятных для земледелия местах. Линия застав и крепостей образовывала подвижную границу на юге, где кочевники были по-прежнему сильны, зато на северо-востоке ничто не ограничивало Россию, пока она не достигла Тихого океана…

В третьей четверти XVIII века Европа пребывала в состоянии неустойчивого раздробления, уже не объединенная какой-либо политической или религиозной идеей, и все-таки (благодаря стимулирующему воздействию книгопечатания и новым возможностям океанского мореплавания) сумела в условиях жесткой конкуренции овладеть всеми побережьями Мирового океана. Подобное спонтанному кипению, это временное и чуть ли не случайное преимущество над остальным человечеством позволило европейцам заселить новый и еще пустынный американский континент. Южная Африка, Австралия и Новая Зеландия также предоставляли удобную возможность для переселения из Европы.