— Это был дух? — я выпрямилась и опустила лук. Меня передернуло. — Нам и с ним придется драться?

— Испугалась? — с усмешкой спросил Арес.

— Не знаю… А если бы я в него выстрелила, мои стрелы превратились бы… в стволы секвойи?

Тихий шорох донесся до моего уха, и прежде, чем незваные гости явили себя, я выпустила на звук две подготовленные стрелы. Яркие вспышки света заставили замереть перед нами двух черных, толстых змей. Они стояли на хвостах, вытянувшись вверх едва ли не всем туловищем. Так замирают кобры, готовые к броску. В черных глазах духов застыли вспышки света, и странного виды камни в змеиных головах слабо замерцали. Свет словно впитывался в них, отчего каждая грань сияла все сильнее. Я выхватила стрелу поражения и… застыла, как вкопанная. Змея подбиралась все ближе, а я не могла пошевелить и пальцем. Вот тварь остановилась передо мной, разинула пасть, и… Холод и тьма окружили меня. Я разучилась дышать, двигаться, моргать, в сущности, я вообще перестала существовать в физическом плане. Я была во тьме, первозданной и холодной, бесконечной и безвременной. Я не могла думать, я становилась тьмой, а тьма — мною.

А потом я поняла, что снова могу дышать. Стало больно, в груди что-то скрипело и дергалось. Я открыла глаза и посмотрела на стрелу, которую держала у тетивы. Вокруг меня плескался теплый, мягкий свет. Я склонила голову, увидела у своих ног впившийся в землю кинжал Ареса и осторожно, носком сапога, отпихнула клинок от себя. Свет померк, но я не спешила опускать лук.

— Духов больше нет, — донесся со стороны голос Ареса. — Расслабься.

Я убрала стрелу, подняла с земли кинжал и обернулась.

— Быстро же ты… Ох… ЭТО МОИ СТРЕЛЫ?!!!

— Твои, — Арес осторожно снял с головы шлем. — Одна в плече, две в груди, две в животе… Одна в бедре. В глазу, как видишь, нет, спасибо шлему.

Арес выглядел просто ужасно. Несколько стрел вошли так глубоко в его тело, что, со спины, наверное, торчали их острия. Я выронила лук и попятилась.

— Нет… Нет! Меня не было несколько секунд.

Арес облизал окровавленные губы.

— Слушай, давай…

— Почему ты сразу не бросил кинжал?

— Ты удирала…, - он покачнулся, перехватил меч, лезвие которого тут же удлинилось и впилось в землю, заменяя моему изрешеченному стрелами напарнику посох.

— Ты очень быстрая. Так и будешь стоять и смотреть? Мне вообще-то больно.

— Ойёйёй, — я схватилась за голову. — Надо их все вытащить.

— Умница. Надо.

— Как тебе помочь?

Арес нахмурился.

— Для начала перестать трястись. Я не умру, я, кажется, не дышу, и одна из стрел, кажется, в сердце, потому что она дергается.

— О, боги! — я закатила глаза.

— Эй, дорогая, наворотила дел — исправляй. В обморок ты здесь не упадешь. Так что чеши ко мне и доставай стрелы.

Я зажмурилась, подняла лук, закинула его за спину, глубоко и ровно вздохнула и, наконец, открыла глаза.

— Нам нужно спуститься в воду, — будто со стороны услышала я свой чуть дрожащий, но твердый голос.

Арес осторожно опустился на дно и, прислонившись к прибрежному, зеленому валуну, откинул голову.

— Развлекайся.

Кровь вуалью растекалась по воде. Я почему-то подумала про пираний — нам ведь везет безмерно. Но, к нашему счастью, рыб в местных водоемах не было.

— Вытаскивать прямо через доспехи? — спросила я, осторожно трогая окровавленный кожаный нагрудник.

— Да, ты их ко мне пришпилила. Бери стрелу и тащи.

— Какой ужас.

Я схватилась за древко одной рукой, другой уперлась в плечо напарника.

— Может, тебе что-нибудь в рот положить, — спросила я, оттягивая неприятный момент. — Ну, чтобы ты… Зачем в рот кладут палки в фильмах?

— Мы не в фильме. Тащи, — он зажмурился, я потянула. Ощущение, как ты прешь стрелу против хода через живую плоть было настолько отвратительно-душераздрающим, что я завыла. Наконечник застрял в дыре в нагруднике, и мне пришлось прокрутить стрелу. Арес молчал, смотря точно перед собой и сжав губы. Я опустила стрелу в воду, на дно подле себя.

— Ты жив? — от уверенности в голосе не осталось и следа. Меня трясло, как в лихорадке.

— Жив. Тащи ту, которая в сердце. Противное ощущение.

Я зажмурилась и помотала головой.

— А может её сначала до спины протолкнуть, а там сломать наконечник и…

— Какой смысл возить её туда-сюда?

— Ну… Так быстрее?

— Ты меня спрашиваешь? — Арес закрыл глаза. — Тащи.

Я схватилась за древко, потянула — стрела не шла.

— Тащи двумя руками.

— Ты дергаешься.

— Упрись коленом мне в живот.

— Там тоже стреееелы.

— Не везде же.

Я потянула, и эта попытка увенчалась успехом. На острие наконечника моталось что-то красное, какая-то ниточка. Я швырнула стрелу в воду, и, не глядя, взялась за третью. На ней Арес отключился. Дело пошло быстрее, но когда я вытаскивала стрелу из живота, кровь хлынула потоком. Я кое-как зажала рану своей короткой курточкой. Вода вокруг нас побагровела.

— Арес, — я похлопала напарника по щеке, оставив на коже красные потеки. — Черт. Да очнись же!

— Что? — он не без труда разлепил глаза. — Где ты?

— Прямо перед тобой. Не видишь?

— Нет, всё как в тумане.

Я плотнее прижала куртку.

— Крови очень много. Надо снять доспехи, осмотреть рану.

— Ничего не даст, — он снова закрыл глаза. — Не трогай доспехи. Не думала, что они дают нам силу? Просто вытаскивай стрелы. Я не умру.

— Обнадеживает, — я вытащила мокрую куртку из-под воды и швырнула её на берег. Та шлепнулась на землю бесформенной кучей.

С остальными стрелами я справилась быстрее.

— Ну, вот, — я вытащила из воды свои стрелы, стряхнула их и поднялась. — Почти все. Арес?

Не открывая глаз, он кивнул.

— Замечательно.

— Как самочувствие?

— Дай мне время. Постой в дозоре. Хватит с нас гостей.

Я шумно выдохнула, провела рукой по лбу, убирая с глаз мокрые волосы, и полезла на берег.

— Спасибо, — донеслось из-за спины.

— За то, что чуть не убила? — я забросила стрелы в колчан и взяла лук. — Извини, я сегодня снова напортачила.

— В этот раз нет. Дух как-то отразил свет, и ты сама застыла. Извиняться должен я — с твоим противником я справиться не успел.

— А ты, выходит, не застыл, — я уселась на берегу, подле напарника, скрестив ноги.

— Нет.

— Почему?

Арес кашлянул.

— Понятия не имею.

Я задумчиво огляделась. Радуга в брызгах призывно сияла, а вода казалась теплой и мягкой, как молоко.

— Поплавать бы

— Сиди и бди.

Я нахмурилась и, пожав плечами, ничего не ответила. Спорить с героем дня мне не хотелось.

Вернувшись в подворотню, мы некоторое время стояли друг напротив друга. Я настороженно следила за напарником, а он закрыл глаза, переводя дух.

— Ты в норме? — мне захотелось его коснуться, но я не решилась.

Он кивнул, не открывая глаз, потом осторожно шагнул в сторону и плечом оперся о стену. Я оглянулась — уже почти стемнело. Со стороны улочки доносились людские голоса, сливающиеся в монотонную белиберду, приглушенную чем-то мягким. Звуки будто вязли в некой субстанции и звучали глуше, словно мы притащили за собой навязчивую тишину Перехлестья.

— Давай, вернемся? — предложила я. В проходе было темно, но не настолько, чтобы я не могла видеть лицо Сашки. Он не открывал глаз.

— Арес, — позвала я, не выдержала и, протянув руку, коснулась его плеча.

— Нет, — хрипло ответил он. — Если ещё налетим на духов, застрянем там надолго. Иди домой.

— Тебе плохо.

— Это пройдет, — Сашка открыл глаза, и они, сверкнув серебром, померкли. Я мотнула головой — привиделось, что ли?

Напарник оттолкнулся от стены, качнулся, как пьяный, и снова подпер кирпичную кладку. Я подошла к нему ближе, осторожно закинула руку к себе на плечо и потянула.

— Идем.

Во дворе было тихо. Светлые прямоугольники окон ложились на белесую землю. Я подняла голову и посмотрела в крапчатое небо. Так вот в чем дело! Первый снег… Он ещё не хрустел под ногами, но уже припорошил осеннюю грязь.