Но не всегда речные разбойники остаются безнаказанными. Вот что рассказал на страницах одного журнала Ф. Левченко, рыбак Хабаровского края.

«Догорала заря. Бледной дымкой покрылось таежное озеро Аян.

На полузатопленный ствол черемухи из воды вылезла молодая подвижная темно-золотистая выдра с ленком в зубах. Спокойно съев добычу, она легко перебежала на толстый сук над водой и стала внимательно следить за проплывающей рыбой. Вытянувшись на суку, выдра бросилась в воду и тут же вынырнула с рыбой. В ту же минуту стремительным броском таймень схватил зверька.

Выпустив изо рта хариуса, выдра испуганно пискнула, пытаясь вырваться из пасти хищника, но таймень еще сильнее сжал ее, утаскивая в глубь озера.

На илистом дне таймень разжал рот, и сразу же сильным рывком выдра вырвалась из пасти и острыми зубами вцепилась в речного пирата. Завязалась борьба. Звучно глотнув воздух, таймень бил хвостом по воде и стремился увлечь в глубь озера свирепого зверька, но выдра, вцепившись в голову рыбы, все чаще и чаще вытаскивала речного пирата на поверхность и тащила его к берегу. Таймень широко разевал рот и все слабее и слабее сопротивлялся, а выдра все ближе и ближе подтаскивала его к берегу.

У мелкого берега таймень высоко подпрыгнул над водой, пытаясь скрыться в глубине, но выдра повисла на нем и острыми зубами впилась в его голову. Речной пират судорожно дернулся, тяжело ударил хвостом по воде и замер.

Не прочь полакомиться тайменями и орлы. Раньше я считал, что они убивают добычу, падая на нее камнем. Парит себе властелин поднебесья высоко над степью и смотрит вниз. Все замечает, никто от него не утаится.

Вот из куста выскочил зайчишка, остановился на мгновение, ушами повел, прислушивается. Ему бы глазами на небо посмотреть, а он ушами крутит. Не видит беды, которая над ним нависла. Раздался шипящий свист, орел стрелой упал на землю, и бедный заяц заорал в пружинистых когтях хищника.

А вот рыбу орлы ловят не так, как зайцев и сусликов. Однажды я нашел в бахтинской тайге на толстой лиственнице широченное гнездо орла. Под ним валялись кости глухарей, тетеревов, уток, гусей, белок и соболей, а также щучья и тайменья чешуя. Я спрятался в заросли черемухи и стал наблюдать за хозяином гнезда, который парил недалеко над деревьями.

Видимо, звери и птицы долго не попадались ему. Орел спустился совсем низко и медленно полетел над рекой. Без всякого разгона, молча, спокойно черканул крючковатой лапой по воде — и толстый упитанный таймень, весом с доброго ягненка изогнулся в черных когтях. Орел раза два долбанул его клювом в башку, таймень перестал извиваться.

И потом я часто видел, что орлы летают над водой вовсе не так, как над степью и тайгой, — летают низко, всегда вдоль реки и почти не кружатся. Кажется, рыба сама повисает на их крючковатых когтях, стоит им только опустить в воду свои мохнатые лапы».

Геологи-спиннингисты утверждают, что в сибирских реках ни летом, ни зимой не затухает борьба между хищными рыбами. Большие таймени захватывают самые лучшие кормовые угодья. Таймени-одномерки выталкивают друг друга из-под «добычливых» струй «плечами», отпугивают оскалом пасти. У кого пасть шире — тот и властелин.

Геолог Кутейников провел любопытный «биологический» отлов в реке Молодо, благодаря чему узнал, что в «голове» порога, на самом быстром течении, держатся обычно хариусы, ниже под сливом — крупные таймени, еще ниже — середняки, а уж «в хвосте» питаются чем бог пошлет маленькие пятнистые таймешата, у которых черные крапинки не круглые, как у форели, а крестиками.

Он выловил всех пудовиков — их место заняли середняки, затем выловил и их, тогда туда приплыли таймешата. Но недолго пришлось блаженствовать малышам под добычливыми струями. Откуда-то появились большие щуки и оттеснили бедняг с выгодных позиций в «хвост» порога.

Между щуками и тайменями нередко вспыхивают кровопролитные схватки. Одну такую баталию мне посчастливилось увидеть в бахтинской яме, о чем я уже писал. Там первым напал таймень. Однако это вовсе не значит, что длинноносые прожоры их боятся. На берегу Вилюя нашли дохлую щуку, подавившуюся тайменем. Вес обоих хищников был по пяти килограммов.

Вообще речные сибирские щуки не такие ленивые домоседки, как привыкли считать биологи. Они тоже делают свечи через водопады, не уступая лососям, тоже любят кочевать по бурливым горным рекам, но идут, как мне кажется, не впереди, а позади тайменей. Словно перенимают их опыт, словно преследуют их. Но конечно, щукам трудно тягаться с такими прекрасными пловцами, как говорят, плавники тонки.

Любопытный случай наблюдал алтайский натуралист Н. Миславский. Приведу его рассказ, напечатанный в «Рыболове-спортсмене», целиком, чтобы у читателей, интересующихся природой, сложилось более полное представление о характере «героя» нашей книги.

«В сентябре, — пишет он, — бродил я со спиннингом по берегам Бухтармы, правого притока Иртыша. По утрам уже подмораживало, убывающая в реке вода была особенно чиста и прозрачна. После неудачной ловли я отдыхал в густых зарослях ивы и смородины и любовался игрой струй и солнца в стремительной реке.

Внезапно мне показалось, что на каменистом дне, немного ниже, неподвижно стоит крупный таймень. Я пригляделся и отчетливо различил движения плавников и хвоста. С тысячью предосторожностей я спустил блесну вниз. Она прошла близко от тайменя, но он не обратил на нее никакого внимания. Я повторил эту операцию несколько раз, приводя блесну и так и эдак. Но все было напрасно. Таймень не брал блесну, но и не уходил с места. Между тем лучи поднимающегося солнца переместились ближе к середине реки, сгладив и ослабив тени в воде. Скоро я уже не смог отчетливо различить рыбу. Уже не маскируясь, я в последний раз забросил блесну. Так, на всякий случай… Вдруг из прибрежных, склонившихся над водой кустов к блесне бросилась небольшая узкая рыба, очевидно щука. Тотчас запела катушка спиннинга. Взяв метров тридцать лесы, рыба остановилась. Уверенный, что на якорьке сидит небольшая щука, я без стеснения начал подмотку. И получил хороший урок: бешеный рывок вырвал удилище из рук. Я успел схватить его уже в воде, выкупавшись по пояс. Моим противником оказался таймень.

Около часа продолжалось это сражение. Наконец мне удалось завернуть упрямца в попавшийся тихий заливчик и, поводив здесь немного, вытащить на песок. Весил он почти десять килограммов.

Чем же примечателен этот случай? Почему таймень, так долго „не замечавший“ блесны, вдруг схватил ее? Многие алтайские рыболовы утверждают, что таймень любит перехватывать добычу у соседа. Таймени всегда берут лучше там, где их обитает несколько штук. Случай на реке Бухтарма, видимо подтверждает эти рассказы. Мой таймень взял блесну потому, что не захотел уступить ее подоспевшей щуке.»

Что ж, выводы правильные!

У меня сложилось впечатление, что сибирский таймень — очень пугливый и осторожный хищник. Он избегает рек, по которым снуют пароходы, избегает берега с шумными поселениями. Любитель первобытно-диких раздолий, он забирается под такие пороги и водопады, в такие глухие истоки таежных и горных речек, куда никто, кроме геологов, не заглядывает.

Однако многие бывалые рыболовы-путешественники не согласны с тем, что таймени пугливы.

— Наоборот, — спорили они, — таймени очень смелые и любопытные.

Геолог Родимкин рассказал, как однажды он шел по берегу пустынной полярной реки. Шел, шурша резиновыми сапогами по сухой гальке. Вдруг из глубины появились таймени. Он остановился. Таймени тоже остановились, уставившись на него своими круглыми выпученными глазами. Он пошел вперед, и таймени поплыли вслед, держась вдали от берега.

А геолог Горбачев рассказал, что на реках Анабаре и Оленьке таймени иногда прямо-таки из себя выходят при виде красных предметов. Стоит только сесть на яркий оранжевый клипер-бот и выбраться на середину реки, как лодку окружают большие рыбины — иногда стаями по пятнадцать — двадцать голов. Они плывут, словно акулы за пароходом. Геологи отпугивали их веслами, боясь, как бы они не прокусили резиновые борта.