— Да, — согласился Якуб Панасович.

— Ты бы, пожалуй, тоже не остался равнодушным, если бы находился здесь. Я от неожиданности совершенно потерял разум. Такого еще не приходилось видеть. Это же пощечина всему коллективу! Начальник управления, между прочим, одобрил мое решение.

— В каком положении дело о магазинной краже?

— Ты, наверно, знаешь, что я передал его в прокуратуру?

— Слышал.

— Обстоятельства вынудили меня сделать это, — вздохнул подполковник. — Кто-то распустил слух о том, что я выгораживаю директора магазина. Возмутительнейшая провокация! У меня даже в мыслях не было такого. Я бы первый привлек его к уголовной ответственности, если бы знал, что он замешан в преступлении.

— Кто ведет следствие?

— Помощник прокурора. — Подполковник неожиданно засмеялся.

— Ты что? — посмотрел на него Автюхович.

— Соседи горят.

— В каком смысле?

— В переносном, разумеется. Недавно кто-то обворовал промтоварный магазин. Улик никаких.

— Плохо.

— Я не говорю, что хорошо.

— Чему же радоваться?

— Ты неверно меня понял. Мне просто смешно было видеть, как они метались из стороны в сторону. Приезжали, между прочим, к нам и сказали, что следы ведут сюда.

— Разве это исключено?

— В ту ночь шел проливной дождь и все следы были смыты.

— Речь, возможно, идет о следах условных.

— Не думаю, чтобы кому-то из нашего города взбрело в голову ехать за тридевять земель и- обворовывать магазин. Я считаю, что у нас нет таких преступников,

Твои ребята, — улыбнулся подполковник, — выловили акул. Остались пескари. Они не далеко плавают. Питаются пищей, которую добывают в собственном пруду,

— Забавное заключение.

— Я сначала подумал, что преступление совершил Мороз с кем-нибудь из собутыльников, однако мои предположения были скоро отвергнуты, — продолжал Абдурахманов. — Мороз в ту ночь совершил поистине героический поступок. — Он помог дружинникам.

— Что ты говоришь!

— Да. — Подполковник коротко рассказал о случае, происшедшем в клубе маслозавода.

— Молодец! — похвалил Автюхович и задумался.

— Ладно, поезжай домой, отдохни, — прервал молчание подполковник. — Завтра обсудим все наши больные дела. Соберемся с утра.

Автюхович вышел в свой кабинет. Сев за стол, он хмуро уставился на подшивку газет. Много новостей удалось узнать ему сегодня, много труда, наверно, придется потратить, чтобы разрешить сомнительные вопросы. Что-то снова неискреннее проскальзывало в поведении подполковника. Надо поговорить с сотрудниками. Они, пожалуй, на многое откроют глаза.

Зазвонил телефон.

— Да. Аленка? — закричал в трубку Якуб Панасович — Откуда?.. То. есть, прости… Как ты узнала, что я приехал?

— Господи, какой же ты невнимательный… — упрекнула жена.

— Не говори глупостей, — попробовал отшутиться Автюхович. — Я только сейчас думал о тебе.

— Так я тебе и поверила!

Звонила жена, его Аленка, Елена Петровна, мать троих его детей! Он действительно поступил нехорошо, не сообщив ей о своем приезде, Наверно, сделал это кто-нибудь из сотрудников.

— Приезжай скорее домой!

— Как дети?

— Здоровы. Ждем.

— Лечу!

Однако «улететь» ему удалось не скоро: задержали неотложные дела.

РАДОСТЬ РИЙИ

1.

Рийя сделала вид, будто встретила Катю случайно. Она радостно вскинула брови и остановилась, глядя на Мезенцеву широко открытыми счастливыми глазами. Кати подошла к ней, протянула руку;

— Здравствуй, Рийя. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, Екатерина Ивановна. Как вы?

— Не жалуюсь. Ты ко мне?

— Нет… проходила мимо, — обманула Рийя. — Тепло-то как. сегодня!

— Весна, — задумчиво отозвалась Катя.

— За городом, наверно, хорошо. Цветы кругом… Я в деревне родилась. Бывало, целыми днями прохлада в поле.

Катя вдруг улыбнулась и взяла Рийю под руку:

— Ты никуда не торопишься? Пойдем ко мне.

Рийя давно хотела побывать в доме Кати, чтобы хоть

в чем-нибудь помочь ей. Да и Василий сегодня подсказал:

— Сходи, поговори.

…Голос. Кати звучал ровно, неторопливо. Казалось, она читала наизусть книгу, уже порядочно надоевшую ей. Только порой будто кто-то перемешивал страницы, и тогда она надолго умолкала, — закрыв глаза. Затем снова начинала говорить.

Рийя, сидя на стуле, не спускала с нее карих печальных глаз. Она иногда порывалась что-то сказать, но никак не решалась, думая, что этим может обидеть Катю.

Было около полуночи. В комнате стоял полумрак. Выключенная электрическая лампочка низко висела над столом. На ней то вспыхивали, то потухали яркие искры света, проникавшие из кухни через дверную щель. За окном трещал чей-то мотоцикл.

«Сколько она перенесла! — ужаснулась Рийя. — Я бы ни за что не выдержала этого».

— Теперь не воротишь прошлое, — говорила Катя. — Все ушло от меня навсегда. Я уже позабыла, когда смеялась. Хожу, словно окованная. Думаю только о нем, что бы ни делала. Веришь ли, иногда закрою глаза и вижу его, как живого. И так мне хорошо становится, что я забываю, где нахожусь. Начинаю разговаривать с ним. Как сумасшедшая от счастья.

— Как же вы познакомились? — перебила Рийя.

— Это было в прошлом году… Он выступал у нас в больнице с отчетом. Рассказывал о проделанной работе, призывал нас бороться с нарушителями общественного порядка. Тогда у него на участке неспокойно было. Часто совершались преступления. Особенно много хлопот приносили пьяницы. Твой Василий в то время тоже устраивал концерты.

— Да-а-а

— Ты молодец, — похвалила Катя. — Смогла найти к нему ключ… — Я совсем другая. Знаю, виновата, поэтому должна придумать что-то первая, да только смелости у меня не хватает. Когда его нет рядом, я, кажется, сделала бы все. Как только увижу, немею, как дура. Слова путного не могу произнести.

— Любите вы сильно!.

— Люблю! Ничего бы для него не пожалела!. На. смерть бы пошла с ним. Не веришь?

— Почему?

— Глупо, конечно… Потом я увидела его в Ташкенте, — продолжала Катя. — Было это весной. Я ездила в Министерство здравоохранения за чем-то. Помню, как сейчас, сижу в сквере, напротив кафе «Дружба», гляжу — идет он по аллее. С букетом цветов. Я так и замерла, словно приросла к скамейке. Пошевельнуться не могу. Думаю, кому же он купил цветы? Может быть, у него свидание с кем-нибудь в сквере?.. Ты, наверное, не попадала в такое положение? Это трудно перенести!.. В общем, он не заметил меня, прошел мимо… Знаешь, что я сделала? — зашептала Катя. — Обогнала его и пошла навстречу. Честное слово. Сейчас бы я так не поступила. Не хватило бы смелости. Тогда же это казалось мне вполне естественным.

— Ну и что?

— Он, как увидел меня, так и замер. Слова сказать не может… Только кивает головой да улыбается… Потом протягивает цветы… Как я счастлива была, — улыбнулась Катя, — ничего не замечала вокруг. Не знаю, буду ли я еще когда-нибудь такая счастливая!

— Будешь, Катенька! Обязательно будешь! — перешла Рийя на «ты». — Вы еще помиритесь, вот увидишь!

Катя усмехнулась краями губ и снова возвратилась к прошлому:

— Мы расстались в двенадцать ночи. Помню, взял он мою руку и говорит: «Красивая вы, Катя!» У меня так и подкосились ноги. Я же до безумия была влюблена в него. Не знаю, как я только не разревелась.

— Я бы разревелась.

— После я дала волю слезам тоже. Так мне почему-то было жалко себя. Не видела я никакого просвета впереди. Все заслоняло замужество. Перед глазами так и стоял Анатолий.

— Ты же не жила уже с ним?

— Думаешь, от этого легче было? Жизнь-то уже была искалечена. Недаром Сергей отвернулся от меня, как только узнал, что я была замужем. Правда, во многом я сама виновата. Он пытался как-то поговорить со мной. Я же запсиховала, как истеричка. Стала предъявлять ему какие-то глупые претензии. Хорошо, что у него такой спокойный характер. Другой бы на его месте после этого совсем бы не стал со мной встречаться.