То и дело на политическом горизонте ФРГ появляется зловещая тень воскресшего из праха «мученика советского плена» – солдата и офицера нацистского вермахта. Он предстаёт перед публикой то в качестве персонажа телевизионного фильма, то в виде действующего лица «романа», а иногда и как автор «мемуаров» или «кающийся за свои ошибки молодости грешник». В годы «холодной войны» злобный миф о «страданиях» в советском плену использовался даже дипломатами некоторых стран для нападок на Советский Союз в таком международном форуме, как Организация Объединённых Наций.

Реакционная буржуазная историография, в антисоветских и антикоммунистических целях стремясь отравить международный климат, распространяет различного рода вымыслы и фальсификации о положении и судьбах немецких военнопленных, находившихся в советском плену. Основным поставщиком дезинформации являются некоторые бывшие военнопленные, публикующие в ФРГ «воспоминания о советском плене».

Среди них особенно усердно подвизаются ренегаты – люди, которые, находясь в плену в Советском Союзе, не только публично и многократно выражали своё глубокое удовлетворение положением военнопленных, но и активно участвовали в антифашистском движении «Свободная Германия»[110]. Искажённую картину о жизни немцев в плену содержат и монографии ряда западных профессиональных историков[111]. Американец В. Крэйг, например, воспроизводит чудовищные измышления нацистской пропаганды об «ужасах» советского плена[112]. О пребывании немецких военнопленных в Советском Союзе написаны в ФРГ «художественные произведения», поставлены кино- и телефильмы. Регулярно проводятся сборища бывших военнопленных, которые по разгулу реваншистских, антисоветских страстей не имеют себе равных среди других «мероприятий», проводимых правыми неонацистскими организациями.

Стремясь придать фальсификациям о советском плене наукообразный характер, министерство обороны ФРГ весной 1958 года создало специальную научную комиссию по изучению и подготовке материалов о судьбах и положении военнопленных вермахта и истории плена в годы второй мировой войны. До 1959 года её возглавлял мюнхенский профессор Ганс Кох, в прошлом офицер фашистской разведки, организатор погромов во Львове, нацистских злодеяний в Киеве и гитлеровских лагерях для советских военнопленных[113]. После смерти Коха в 1959 году его сменил гейдельбергский профессор Эрих Машке, в прошлом нацистский историк, ещё в 1939 году пытавшийся «исторически обосновать» агрессивные устремления гитлеровцев в Восточной Европе, затем военнослужащий вермахта и военнопленный в Советском Союзе. С начала 1962 г. комиссия получила название «научная комиссия по истории немецких военнопленных».

Общий объём томов, посвящённых немецким военнопленным в СССР, включая материалы заключительного тома, составляет 5267 страниц[114].

В опубликованном в 1962 году «Введении» к 22-томному изданию «К истории немецких военнопленных второй мировой войны»[115] Э. Машке сформулировал его основные положения и задачи, выдержанные в духе реваншизма и милитаризма. Хотя Э. Машке и оговаривается, что изучение истории военного плена не предполагает предъявления какого-либо «контрсчёта»[116], всё содержание 22-томной «документации научной комиссии» не оставляет сомнения в том, что её авторы стремятся задним числом предъявить счёт странам антигитлеровской коалиции, и прежде всего Советскому Союзу, обосновать «виновность обеих сторон», «сбалансировать» вину нацистской Германии и стран антигитлеровской коалиции за военные преступления.

Иногда они идут ещё дальше. Так, например, секретарь «комиссии» и автор нескольких томов К. В. Бёме в последнем томе публикации даже приводит без всяких комментариев лживые высказывания Риббентропа об «ужасном» положении немецких военнопленных в СССР, оправдывая этим зверское обращение с советскими военнопленными в гитлеровских лагерях.

Основные измышления авторов публикации сводятся к следующему: военнопленные в Советском Союзе находились в крайне тяжёлом положении, их питание было недостаточным и непривычным для немцев, трудовой режим – жестоким и изнурительным, климатические условия – суровыми, медицинская помощь – недостаточной, наказания за нарушение режима – слишком строгими, культурный досуг строился на примитивной основе, бывшие военнослужащие вермахта обрабатывались в духе «чуждой» немцам идеологии. Через всё издание проводится мысль о том, что, находясь в Советском Союзе, немецкие военнопленные столкнулись с «нецивилизованными» людьми, с «низшей» культурой и обычаями, с «примитивным» бытом, и это причиняло им большие моральные страдания.

Не останавливаются авторы и перед прямым подлогом. Они, например, утверждают, будто 75 процентов немецких солдат и офицеров, взятых в плен под Сталинградом, погибли по вине советских властей. О том, что это прямой и злостный вымысел, неопровержимо свидетельствуют факты, о которых будет сказано. Но авторы мюнхенского многотомника меньше всего хотят считаться с фактами.

Вымыслом является и другое утверждение авторов публикации – о якобы варварских условиях труда немецких военнопленных в СССР.

Авторы «документации» вынуждены кое-где признать, что около 60 процентов советских военнопленных погибли в гитлеровских лагерях в годы второй мировой войны, а процент выживших немцев в советском плену был в два раза выше[117] (хотя и эта цифра значительно преуменьшена); что нормы питания немецких военнопленных были не меньшими, чем у советских трудящихся, но эти признания тонут во множестве злостных вымыслов.

Приводимые авторами «документации» расчёты относительно смертности в советском плену целиком и полностью основываются не на документах, а на подтасованных среднестатистических выкладках и сводках гитлеровского командования.

Недавно выпущенная в свет в ФРГ книга Пауля Карелла и Гюнтера Беддекера «Пленные. Жизнь и переживания германского солдата за колючей проволокой»[118] задумана как всеобъемлющая история немецких военнопленных, находившихся в годы войны в различных странах мира – США, Австралии, Англии, Франции, Югославии и Советском Союзе. Это на первый взгляд солидный том с именным и географическим указателями, библиографией на пяти страницах. Словом, всё так, как должно быть в научной монографии, написанной учёными-историками. Но это только на первый взгляд. А если вчитаться в текст внимательнее, то сразу же бросаются в глаза по меньшей мере два странных обстоятельства: в указателе литературы полностью отсутствуют не только все публикации по вопросу о военнопленных, изданные в Германской Демократической Республике и Советском Союзе, нет даже упоминания о тех немногочисленных, но всё же существующих книгах, мемуарах и статьях, которые были изданы в ФРГ, США и во Франции, но не укладываются в рамки, с позволения сказать, «концепции» Карелла и Беддекера.

Проще говоря, любые честные заметки о пребывании в плену в годы войны в список литературы, приложенный к этой книге, не попали. Зато в перечне литературы указан каждый в отдельности том пресловутой 22-томной истории немецких военнопленных, опубликованной в Мюнхене в 1962–1973 годах, о фальсификаторском характере которой говорилось выше[119].

Другое, мягко говоря, странное обстоятельство заключается в том, что в книге, претендующей на исследовательский характер, нет ни одной ссылки на подлинные – опубликованные или хранящиеся в архивах – документы.