Вика сидела рядом со мной, скрестив в щиколотках загорелые ноги. Я поздравил ее с первой добычей.

Сергей обнял Татьяну за талию, и я с некоторой завистью на него посмотрел и покосился на Вику. Был когда-то фильм такой, назывался «День сурка». Там герой каждый день просыпался утром одного и того же дня. А что, я бы не отказался!

Мы купались, потом улеглись отдыхать в кружевной тени растущего на берегу дерева. Вика заснула у меня на плече. Я лежал и боялся пошевелиться, чтобы не разбудить ее.

Жара спала, и мы с Сергеем на одной лодке, забрав с собой спиннинги, ушли к камышам.

Когда вернулись, Вика с загадочным лицом спросила нас об улове. Особо блеснуть нам было нечем. Зато у наших девиц оказалась целая сетка отборного прудового карпа. Татьяна взялась было рассказывать, как они ее наловили, но мы с Сергеем скептически заметили:

– Да знаем мы, как вы ее ловили! Небось, состроили глазки парням с лодочной станции, они вам ее начерпали в рыборазводном пруду.

Вика засмеялась:

– Важен результат! Сейчас приедем, накормим всех жареной рыбой. Вот все и скажут, кто из нас настоящий добытчик!

Мы уговорили Сергея и Татьяну поужинать с нами.

Восторгам и удивлению не было предела, когда мы предъявили нашу добычу.

Лена задумчиво призналась:

– Честно говоря, я думала, что с рыбалкой вы просто так, дурака валяете.

Даже обычно флегматичный Федор вышел к нам, посмотрел на улов и задумался:

– Бросить, что ли все, да и закатиться на рыбалку?

На что Лена ему резонно ответила:

– Федор, у тебя совесть есть? Какая рыбалка? Ты же завтра улетаешь! Немедленно иди работать. – Она повернулась ко мне: – Представь, не показывает ничего даже мне, родной сестре!

Федор улыбнулся, и его широкоскулое лицо сразу осветилось:

– Ленка, не шуми! Я уж почти все сделал, что хотел. Как раз к утру закончу.

Мы с Сергеем чистили рыбу, а девочки резали салат из молодой капусты с редиской. Я слышал, как Вика рассказывала о рыбалке. Сергей кивнул в их сторону:

– Тимур, я смотрю, у вас с Викой все по-хорошему получается. Знаешь, Татьяне она очень нравится, а ты же мою жену знаешь – она зря хвалить никого не будет.

Я кивнул.

– Да знаю я, только тут не все от меня зависит.

– Знаешь, Татьяна думает, что ты ей нравишься. Она, вроде, рассказала ей, что замужем, но с мужем в ссоре, не живут вместе. Татьяна говорила, что вроде увез ты ее прямо из дома, в чем была. Это хорошо, женщины – существа романтичные, она это навсегда запомнит.

Я принужденно засмеялся:

– Серега, да не увозил я ее. Просто на время спрятал от всех. Она – жена моего друга. Помнишь, приезжал ко мне как-то с Сашкой, рыжий такой?

Сергей озадаченно посмотрел на меня:

– О как! Ну ты, брат, даешь! А как же сладилось-то у вас все?

Я хмуро глянул на него:

– Да никак пока. Люблю я ее, давно люблю. А она… Что тут говорить, у нее вся жизнь сейчас по-другому пошла, вроде ей все интересно, все нравится. А вдруг надоест, тогда как? И потом, я от нее не благодарности жду.

Подошла Татьяна, чтобы забрать рыбу, и к разговору этому мы больше не возвращались. Мне показалось, что Сергей чего-то не договаривает. Хотя разговоры на такие темы у нас с ним не в обычае.

Наконец, все собрались за столом. Что может быть вкуснее свежей рыбы, жаренной крупными кусками, покрытой золотой корочкой панировки! А тут еще целый таз салата, и малосольные огурчики! Пока девчонки жарили рыбу, я съездил за пивом, и теперь все блаженствовали, развалившись на стульях, с пивом, рыбой и салатом! Если кто скажет, что к пиву лучше сушеная рыба, тот никогда не ел обжигающие жирные куски жареного сазана иди карпа, и не запивал ледяным нефильтрованным пивом!

Вдобавок к этому, Вика сидела рядом со мной. После рыбалки она приняла душ и переоделась в очень короткий топ, открывающий полоску загорелой кожи на животе.

Наконец, Вероника и Маринка откинулись на стульях:

– Все, сейчас лопнем!

Лена быстро сказала:

– Так, их больше не кормить, а то посуду мыть будет некому.

Раздался горький стон девчонок. К моему неудовольствию, Вика пожалела их, поднялась и помогла им собрать посуду.

Потом ставили самовар, у тети Кати нашлось прошлогоднее варенье из райских яблочек. Вика налила себе чашку и подсела ко мне. Я почувствовал, что на лицо мне наползает совершенно счастливая идиотская улыбка, но сил на то, чтобы изменить выражение лица, у меня уже не осталось. Хорошо, что уже стемнело, и, я надеюсь, никто не обратил на меня внимание.

Позже Сергей и Татьяна уехали, забрав Марину, которая уже вовсю зевала.

Я проводил глазами Лену и Вику, поднимавшихся наверх, и решил выкурить сигарету. Ко мне присоединился Федор. Мы молча сидели на веранде.

На втором этаже открылась балконная дверь, вышли Лена с Викой. Они шептались о чем-то, послышался нежный смешок Вики, отчего у меня потеплело в груди.

Неожиданно Лена сказала довольно громко:

– Ну и долго ты парня мучить будешь? Гордеева, спустись к нему, доставь и себе, и человеку удовольствие! Ты ж посмотри, какой он классный!

Вика промолчала, и она сердито добавила:

– Дождешься, что его кто-нибудь из-под носа уведет. Будешь тогда локти кусать, да поздно будет.

– Ленка, я тебе завидую. У тебя всегда все просто.

– А чего тут сложности разводить? Или у тебя еще не все перегорело с этим твоим Юзиком?

Я понял, что сейчас могу услышать то, что уже нельзя будет переиначить. Федор сочувственно глянул на меня, поднял голову и спокойно спросил:

– Ленка, ты чего орешь, на ночь глядя?

Лена недовольно сказала:

– Федор, шел бы ты работать, а? У нас, женщин, свои секреты.

Они зашли в комнату, потушили свет.

Федор отбросил сигарету:

– И в самом деле, пойду. Ты, Тимур, не бери в голову. Ленка у нас всегда отличалась тем, что ляпала все не к месту. – Он уже вошел в дом, потом повернулся: – Мне Вика твоя нравится. Жаль, я ее тогда, в институте, не разглядел. Я ведь ее давно знаю, она раньше жеребенка напоминала. А теперь вот выросло такое чудо. И Вероника за ней тянется, ты это тоже оцени.

Потрясенный речью, произнесенной обычно немногословным Федором, я промолчал.

Он сердито сказал:

– У меня дочь такая, как Вероника. В Америке живет, с матерью. Мы с ней не были женаты, так, жили вместе. Когда у меня совсем плохо стало с заказами, она сдернула в Америку, с проходимцем одним. Мне не говорила, что беременна. А недавно приезжала, дочь привезла. Встретились мы с ней нечаянно, выпили, как водится, потом она ночевать осталась. А ночью все мне рассказала. Что девочка – моя дочь, что мужа она не любит, что скучает по Москве. Плакала, что дочь совсем не говорит по-русски, муж не разрешает. А утром сказала, что все мужики – свиньи, и я в том числе, что придумала все это, чтоб мне стало больно. Только я ей не поверил. Я потом посмотрел на ребенка – она на Ленку в детстве так здорово похожа, что не ошибешься.

– И что, ты оставишь все вот так, как есть?

– Мне друзья открыли визу, завтра вылетаю. – Он вздохнул: – Знаешь, она ведь меня тогда очень любила, но уехала с этим придурком просто из-за его денег. А если со мной что-то произойдет, и я не смогу работать, она, что же, опять уедет? Хочется, знаешь, чтобы кто-то всегда был рядом, в болезни и в радости. А с ней разве это возможно?

Ссутулившись, он ушел в дом.

Мне не спалось, и часа в три я поднялся, вышел на веранду. У Федора горел свет, значит, он еще работал. Мысленно я пожелал ему удачи там, в Америке.

Хорошо, что мы с Дагмарой так легко договорились о том, что я имею право на общение с дочерью. Тогда, при разводе, она сухо сказала судье, что я – хороший муж, и отец просто замечательный, что она сама – просто дрянь, но ребенка нужно оставить с ней. Она клялась, что я могу в любое время забирать Веронику. Судья, мудрая немолодая женщина, не стала нас уговаривать примириться, и развела нас по-тихому. Так что мы сохранили максимально хорошие для бывших супругов отношения. Дагмара всегда соблюдала условия нашего развода, и Вероника проводила у нас все свободное от учебы время.