Пытаясь скрыть эту очевидную истину, буржуазные теоретики стремятся доказать, что острота проблемы связана отнюдь не с дискриминацией, а с традиционно низким уровнем общеобразовательной и профессиональной подготовки небелой молодежи. По их данным, в Нью-Йорке, например, около 82 % выходцев из Латинской Америки и 72 % остальных темнокожих школьников не имеют возможности закончить обучение и получить подготовку для будущей работы. Однако существенно другое: зачастую цветную молодежь обвиняют в том, что она сама виновата в своих бедах, поскольку-де ей не хватает трудолюбия и энергии для получения нужной профессии и квалификации. При этом буржуазные теоретики умалчивают о том, что в США, например, безработица среди белых молодых людей, не имеющих даже аттестата об окончании средней школы, оказывается ниже, чем у молодых негров и негритянок, получивших такой аттестат.

Перекладывание вины с больной головы на здоровую — излюбленный метод апологетов капитализма — используется и для объяснения массовой молодежной безработицы в целом. Ссылаясь на такие объективные явления в отношении современной молодежи к труду, как ее разочарованность несоответствием представлений, созданных средствами массовой информации, о характере работы на капиталистическом предприятии, ее условиях, содержании, перспективах продвижения и т. п. реальной действительности, буржуазные теоретики делают неожиданные выводы. Антипатия, которую вызывает у молодежи монотонный и утомительный труд на заводском конвейере в течение долгих часов и дней, рассматривается как ничем не обоснованное отрицательное отношение к физическому ручному труду, своего рода аллергия к нему, вызванная простым нежеланием трудиться.

Другой аргумент, позволяющий заклеймить «избалованную» молодежь, состоит в ее так называемых завышенных претензиях к качеству и привлекательности работы, к уровню ее оплаты. Именно «чрезмерная» разборчивость и капризность молодежи приводят, по мнению буржуазных идеологов, к частой смене рабочего места, которая в условиях возросшей экономической нестабильности может повлечь за собой пребывание в рядах безработных. Так, в частности, в одном из исследований Брайтонского политехнического института отмечалось, что в Ковентри, например, половина опрошенных, получивших работу после школы, за последующие 2,5 года сменили от 1 до 8 рабочих мест — в среднем по 3 места ¹¹.

Наблюдающееся на капиталистическом рынке труда с конца 60-х годов усиление действия закона перемены труда и ускорения перелива рабочей силы внутри и между отраслями, районами и профессионально-квалификационными группами — явление объективное. Однако авторы концепций «поиска» и «мобильности» используют его, чтобы доказать, что нынешняя безработица, во-первых, связана с текучестью кадров и, во-вторых, носит якобы добровольный характер. Иными словами, главная причина всех бед у не имеющих рабочего места заключается в их собственном нежелании соглашаться на предлагаемые условия труда. При этом подчеркивается, что возможность «выжидательной» позиции для ищущих работу создают чрезмерно высокий уровень пособий по безработице, неоправданно длительный срок их выплаты.

Необоснованность таких выводов, как и их классовая направленность, совершенно очевидна. Достаточно обратиться к той же официальной статистике, чтобы убедиться, что частая смена работы среди молодежи вызвана прежде всего массовыми увольнениями и растущей нестабильностью занятости, а не поисками «лучшей» жизни. Так, в США в декабре 1983 г. в списках зарегистрированных на бирже труда юношей и девушек 16–19 лет только 6,3 % добровольно оставили прежнюю работу в надежде найти более подходящую, в то время как число потерявших рабочее место в результате увольнения было в 3 с лишним раза больше ¹².

По признанию западногерманского экономиста В. Франца, текучесть молодежной рабочей силы связана в первую очередь с большой вероятностью увольнения. К тому же молодежь все чаще становится объектом временного найма, непосредственно отвечающего интересам монополистического капитала. Стремясь обеспечить себе наибольшую свободу кадровой политики, предприниматели все чаще отказывают молодым людям в постоянной работе, заключая с ними трудовые соглашения на ограниченный срок — от одного или нескольких месяцев (иногда нескольких дней) до года. В результате временно нанятые молодые люди лишь на короткий срок покидают ряды безработных, чтобы пополнить их вновь по окончании контракта.

Так, во Франции из 334 тыс. юношей и девушек моложе 24 лет, приступивших к работе с марта 1983 по март 1984 г., 42 % вернулись в ряды безработных. Причем среди оставшихся 194 тыс. человек насчитывалось 74,3 тыс. учеников, 6,9 тыс. стажеров, 17 тыс. принятых на работу по контракту «на ограниченный срок», 3,9 тыс. временных работников, 5,2 тыс. внештатных работников государственного аппарата и 7,2 тыс. работников государственного аппарата с неопределенным статусом. Постоянными наемными работниками стали лишь 69,2 тыс. человек, причем ³/4 из них имели, по утверждению газеты «Монд», ненадежное рабочее место ¹⁴.

Вместе с тем и такая работа достается далеко не всем. Существует значительная группа молодежи, которая не может найти даже временное рабочее место в течение длительного периода.

Наличие длительно безработных — это еще один факт, доказывающий беспочвенность рассуждений сторонников теории «поиска». Нетрудно представить, что безработица, связанная с текучестью кадров, может иметь место лишь в том случае, если, стремясь сменить работу, человек не опасается оказаться в рядах «лишних людей» на год и более. Иными словами, риск может быть оправдан только тогда, когда поиск обещает быть непродолжительным. Если бы это было так, то в структуре резервной армии труда все больший удельный вес занимали бы не длительно, а краткосрочно незанятые. На деле же происходит обратное.

Так, в странах ЕС в 1975 г. свыше года не работало 16,1 % всей безработной молодежи, а в 1981 г. — уже 31,1 %. С тех пор ситуация ухудшилась. В итоге в Великобритании, например, в начале 1984 г. более года не работало 353 тыс. молодых людей, тогда как в январе 1981 г. их число не превышало еще 100 тыс.¹⁵ А в ФРГ более 100 тыс. человек не работало к 1982 г. уже свыше двух лет ¹⁶.

Лишение работы на год, два или более несет для молодежи серьезную опасность, связанную не только с продолжительным отсутствием источника доходов, но и с возможной потерей квалификации, трудовых навыков. К тому же предприниматели открыто заявляют, что при прочих равных условиях предпочтение при найме специалистов отдается тому, кто меньшее время оставался незанятым.

Бельгийский министр по вопросам труда и занятости Мишель Ансенн так высказывался по этому поводу: «Если вы работодатель и у вас есть возможность выбрать между свежим выпускником и тем, кто не имел возможности трудиться в течение трех лет, так или иначе вы спросите, почему этот молодой человек был так долго безработным, и на этом вы будете основывать свое решение. Это — болезненная ситуация для молодых. Она подобна ловушке, из которой очень трудно выбраться обратно» ¹⁷.

В самом деле, образуется порочный круг: чем дольше ты простаиваешь в очередях на бирже труда в надежде, что фортуна наконец улыбнется тебе, тем меньше шансов остается на то, что это действительно когда-нибудь произойдет. «Для миллионов молодых людей, — пишет журнал «Тайм», — которые еще лелеют надежду найти хоть какую-то работу, ловушка, может быть, уже захлопнулась» ¹⁸.

Длительное отсутствие у молодежи возможности трудиться плохо согласуется с утверждениями защитников «общества благоденствия» о так называемой капризности молодого поколения. Реальные факты, напротив, свидетельствуют о том, что все большее число юношей и девушек оказывается в тисках всеобщего закона капиталистического накопления и, попадая в армию «лишних людей», не только сталкивается с суровыми материальными лишениями, но и испытывает тягостные муки от сознания собственной ненужности и непричастности к жизни «свободного» общества. Такое сознание часто приводит к катастрофическим последствиям, подрывая здоровье и психику молодых людей. Оно в значительной мере объясняет также различного рода факты антиобщественного поведения молодежи на Западе. В этой связи сотрудники Секции по социальным вопросам Экономического и социального комитета Европейского сообщества риторически вопрошают: «Можно ли не плевать на общество, если нет никаких причин ощущать себя его частью?» ¹⁹ Ответом на этот вопрос является вынужденное признание директора общественной программы позитивных действий округа Дейд (штат Флорида) Марше Сондерса: «Огромное число молодых людей не имеет никаких шансов найти какую-либо работу. Неудивительно, что в нашей общине многие из них оказываются в плену наркотиков» ²⁰. Наркотики часто становятся для безработной молодежи последним средством, с помощью которого она пытается избавиться от комплекса неполноценности, сомнений в себе и окружающем мире, от чувства страха и озлобления. Так, по сообщениям французской печати, среди миллиона наркоманов, насчитывающихся в стране, 25 % — молодые люди в возрасте от 14 до 20 лет.