Глава 4

«Я позвоню тебе».

Это были последние слова, сказанные Джоэлем в тот день, когда я высадила его у Адама. Это то, что он всегда говорит. Именно так он и делает, когда ему это удобно.

Порой я отвечаю на звонок, порой — нет.

И в течение последних полутора недель я бы ответила. Но он не звонил.

Так что ночью среды я по его вине зажимаюсь с парнем, который, очевидно, пережил в детстве какую-то жуткую аварию, и ему потребовалась экстренная пересадка языка, а в качестве доноров были доступны только коровы. Клянусь Богом, за всю мою жизнь у меня никогда не было так много языка во рту. Словно парень решил, что количество лучше качества, и посвятил всего себя приведению этой теории в действие. И под словами «всего себя» я подразумеваю весь. его. чертов. язык.

Я поворачиваю голову в сторону, и Коровий Язык, к счастью, припадает губами к шее. Я лежу на кровати в его комнате. Занятия на этой неделе были раздражающими. Работа в ресторане на этой неделе была раздражающей. Абсолютно ничего не слышать от Джоэля — раздражающе. Желание услышать что-то от него — раздражающе. Всю сегодняшнюю смену я думала о нем — постоянно проверяла телефон на наличие новых смс, хотя и отлично знала, что он, скорее всего, уже пыхтел в постели какой-нибудь девушки, — и поняла, что должна что-то с этим сделать.

Лэти был прав: Джоэль — проблема. Из-за него я чувствую себя... одинокой. Сумасшедшей. Отчаянной.

Коровий Язык, сообщивший мне, что его зовут Эйден, хоть мне это было и неинтересно, оказался очередным улыбнувшимся мне парнем после того, как я решила, что секс на одну ночь — именно то, что доктор прописал. Таким образом, он оказался тем, с кем я пошла домой. И решила, что если снова начну себя вести как прежняя я, то, возможно, и чувствовать себя начну так же. Единственная причина, по которой Джоэль казался тем самым парнем, имевшим значение, было то, что я сделала его таковым.

Хочу забыть его, и все же, когда смотрю в карие глаза Эйдена, не могу отделаться от желания, чтобы они были голубыми. Не могу отделаться от желания, чтобы его мягкие каштановые волосы стали светлым ирокезом. Чтобы из-за его улыбки мои внутренности превращались в горячую лаву, а не в едва теплую воду в ванной.

— Сними трусы, — говорю ему, и парень, не теряя времени, выполняет мой приказ. В свою очередь я снимаю свои и говорю ему взять презерватив.

— Дерьмо, — выдыхает он, его взгляд наполняется паникой. — У меня нет с собой.

— Моя сумочка, — произношу я, подталкивая его к комоду, на котором она лежит. Терпеливо дожидаюсь его, пока он хватает сумку и вываливает половину содержимого на пол.

— Извини, — запинается он, после чего рассыпает оставшееся содержимое, пока пытается подобрать то, что выпало до этого.

— Займешься этим позже, — шиплю, пытаясь скрыть разочарование в своем голосе. К этому моменту я надеялась быть в агонии от дурманящего экстаза, а не лежать в одиночестве и смущении на простынях, разящих собачьей шерстью, что прямо-таки пугающе, учитывая, что я не заметила никаких признаков собаки.

Эйден хватает презерватив с пола, разрывая обертку, натягивает его и забирается на меня. Я широко развожу ноги, а он располагается между ними, сразу же пытаясь войти в меня. Но я совершенно сухая, и мое тело не принимает его.

— Поцелуй меня или что-то в этом роде, — командую, тут же пожалев о своем предложении, когда его язык вновь наполняет мой рот. Я разрываю наш поцелуй, как только мне выпадает такая возможность, и меняю стратегию.

— Просто используй слюну.

Я бы посоветовала смазку, но если у этого парня даже презерватива не было, думаю, хорошая смазка с таким же успехом могла быть священным Граалем.

Эйден одаривает меня мальчишеской улыбочкой, после чего начинает спускаться вниз.

— О нет, это не то, что я...

Он широко разводит мои ноги и начинает упиваться мной, как излишне возбужденный щенок, но вместо того, чтобы стонать, извиваться или получать удовольствие от происходящего, я немного сжимаю колени, бросаю жуткий взгляд на потолок, морщу нос и сдвигаю брови.

Когда он, словно агрессивный муравьед, буравит меня своим языком, я взвизгиваю, и он, по всей видимости, воспринимает это как поощрение. Еще больше толчков языком. Еще больше диких взглядов на потолок. Я закрываю глаза и пытаюсь насладиться происходящим, но мои мысли незамедлительно заполняет Джоэль. Когда Джоэль делает это — все медленно дразняще, и он смакует каждую частичку меня.

— Тебе нравится? — спрашивает Эйден, как только я начинаю возбуждаться.

Я игнорирую его и пытаюсь вернуть образ Джоэля в свои мысли. Его руки держат мои, когда я схожу с ума от похоти и не знаю, куда их деть. Они кажутся невероятно сильными, когда он обвивает их вокруг талии, не давая уползти от него.

— Ммм, тебе нравится? — снова спрашивает Эйден. Если бы он соблюдал хоть какие-нибудь правила приличия, то перестал бы болтать.

— Да, — лгу я, мечтая, чтобы он заткнулся. Парень отстраняется, а я представляю, как язык Джоэля делает маленькие, нежные щелчки по самому чувствительному местечку.

Эйден снова начинает буравить меня языком, и в третий чертов раз спрашивает «нравится ли мне».

— ДА! — выкрикиваю я, понимая, что он не будет достаточно долго молчать, чтобы дать мне хоть немного приблизиться к оргазму.

Что означает, что мне придется притвориться или пережить муки огромного количества коровьего языка, щенячьих лобызаний и муравьедо-бурений.

— О-о-о, — стону я, одновременно извиваясь и закатывая глаза. — О Боже.

Я устраиваю достойное порнофильма выступление и притягиваю парня к своему лицу. Когда он вновь начинает опускаться, чтобы поцеловать меня, я поспешно давлю на его плечи и переворачиваю на спину. Если он еще раз засунет свой язык в мой рот, не сомневаюсь, что я задохнусь и умру. А учитывая то, как проходит эта ночь, это звучит не так уж и страшно.

Я сажусь верхом на парня и опускаюсь, он стонет достаточно громко, чтобы разбудить всех соседей. Замечательно. Уже сейчас могу сказать, что, если я не потороплюсь, он кончит раньше меня, и потом мне придется самой позаботиться о себе.

Я упираюсь руками в его грудь, чтобы начать двигаться вверх-вниз, но, тогда как тело Джоэля худое и подтянутое, тело Эйдена — мягкое. Скольжу руками вдоль его шеи и задерживаюсь на ней, но он влажный от пота, и от этого мне кажется, что я ласкаю измазанную маслом морскую свинку. Так что я вытираю руки о его подушку и откидываюсь назад. Так как мне некуда деть свои руки, я запускаю их в собственные волосы. Мне лишь полтора раза удается подняться и опуститься, после чего Эйден стонет и кончает в меня, а я осознаю допущенную ошибку. Я опускаю руки, неуверенная, быть ли мне польщенной тем, что для его оргазма было достаточно одного моего взгляда, или возмущенной до такой степени, чтобы задушить его, прежде чем собрать свои вещички и сбежать.

— Это было потрясающе, — выдыхает парень, а я слезаю с него и перекатываюсь на бок. Он обнимает меня, и я терплю это лишь потому, что действительно не хочу оставаться сегодня одна.

— Ты удивительная, — говорит он мне, и мне хотелось бы выдавить из себя улыбку или хотя бы поверить ему, но я не могу.

Я просыпаюсь, когда на улице еще темно и нет ничего, кроме абсолютной тишины. Меня обнимает тяжелая рука, я ощущаю лицо, уткнувшееся в мои волосы, но не слышу храпа, и от этой печальной мысли крепко зажмуриваюсь и кусаю губу. Тяжело вздохнув, выскальзываю из-под его руки, подбираю свою одежду с пола и надеваю ее. Я не заморачиваюсь тем, чтобы оглянуться на незнакомца, вырубившегося на кровати, и на цыпочках пересекаю его комнату. Искусству сбегать из дома я обучилась в возрасте тринадцати лет, когда отец впервые посадил меня под домашний арест. К моменту получения удостоверения личности я стала экспертом в этом деле.

Я поворачиваю дверную ручку в квартиру Эйдена так осторожно, словно обезвреживаю бомбу. Затем аккуратно открываю дверь, выхожу на переднее крыльцо и закрываю ее за собой. Не отпускаю ручку, пока дверь полностью не закрывается, после чего очень медленно отпускаю, позволяя вернуться в обычное положение.

Оказавшись на стоянке, упираюсь лбом в руль, жалея, что подцепила парня на работе, а не в баре. По крайней мере, тогда я могла бы вдрызг напиться и по-прежнему быть в отключке. Вместо этого я трезвая и бодрая, еще и с кучей мыслей в голове.

Вопреки здравому смыслу еду домой, принимаю душ и переодеваюсь, затем покупаю кофе и еду к Адаму. На мне сногсшибательный топ и юбка в сочетании с высокими каблуками. Своим нарядом я намереваюсь заставить Джоэля сожалеть о том, что он не позвонил мне прошлой ночью. Но сидя на парковке и созерцая свое отражение в зеркале заднего вида, все, что я вижу — фиолетовые круги под глазами и бледную кожу. Я похожа на свою мать. Поворчав вместо того, чтобы подняться в квартиру, пишу Роуэн сообщение.

Сегодня отвезу тебя на занятия. На парковке. Поторопись.

Дожидаясь Роуэн, наношу еще больше макияжа на лицо и, глядя в зеркало, кривлюсь, пытаясь найти отличия между собой и женщиной, изменившей отцу и бросившей его в полном раздрае. У меня ее карие глаза, темные волосы и оливковая кожа. Целый комплект боевого оружия. Она использовала свою красоту, чтобы пленить сердце моего отца, а после разбить его. Я же использую свою, дабы убедиться, что никто и никогда не поступит так со мной. Мне не придется полагаться на одного человека из-за любви или привязанности, потому что я могу получить это от кого угодно.

Ну, или почти от кого угодно.

Пятнадцать минут спустя, я сижу, уткнувшись лбом в окно, и напеваю девчачью песенку, когда Роуэн проскальзывает на пассажирское сиденье. Я выключаю музыку, и она вопросительно смотрит на меня, но у меня нет желания отвечать подруге.

— Хочешь поговорить об этом? — интересуется Роу, пристегивая ремень безопасности, пока я сдаю назад.