склонился к ней...
- Как странно, - Сказал ей он. - Фильм 1974 года, а история не
стареет...
- Это самое прекрасное в человеческой памяти, - Сказала ему Мэй. - В
ней те, кого мы любим прекрасны и вечны!
64
Океанос задумался.
- Я хочу показать тебе работы Бугро! Его Мадонна всегда в черном...
- В черном? - Удивилась она.
- Да...
Он открыл шампанское с громким хлопком.
- Она молода и прекрасна - черное, это символ печали, у нее свой
терновый венок!
Мэй поразили его слова - мысль, о том, что мы все носим свой
терновый венок в той или иной степени!
- Кришнамурти сказал, - Продолжил Океанос. - «Для того, чтобы
понять скорбь или преодолеть ее, необходимо по-настоящему
разобраться, что же происходит внутри»...
Он налил шампанское в пластиковые бокалы, которые были не
лишены элегантности.
- У меня внутри непонимание...
Океанос предложил ей бокал.
- Почему... одни не могут дать, а другие взять.
- И все ущербны. - Поняла его Мэй.
Начался фильм...
- Да, - Согласился с ней он. - Каждый счастлив в своем заблуждении...
- В заблуждении о чем? - Спросила его она.
- Что и не нужно ничего отдавать, и брать...
65
Сицилия начало ХХ века... Адриана влюблена в Чезаре и надеется
выйти за него замуж, но становится женой его брата...
Ричард Бартон - Софи Лорен...
Мэй вспомнила «О чем этот фильм? «Путешествие»...
- О Судьбе, которая всегда возвращает человеку, то, что он не смог
взять»...
Да, подумала она. Они оба не смогли, ни Чезаре, ни Адриана. Чезаре
"благодаря" воле отца, а Адриана страху матери перед жизнью
(будущим дочери)...
Всех можно понять, у всех свой долг...
Мэй вспомнила «Хлеб важнее, чем любовь»...
Да, важнее!
Почему?
Потому, что так правильно!
Человек всегда должен делать то, что правильно, а не то, что он хочет!
Она вспомнила, как ей было тяжело от мысли, от чувства... из-за
Сильвии, но... она понимает, что права.
Как она это понимает?
Ей спокойно, у нее нет чувства того, что она что-то отняла...
- Ich werde Dich lieben... - Сказал ей Океанос, в полутьме кинозала.
Мэй посмотрела на него.
66
- В репертуаре Марлен Дитрих есть такая песня... - Продолжал он,
смотря на экран кинотеатра, горько и нежно. - «Я буду тебя любить»...
«Я буду тебя любить... буду любить тебя до самой смерти,
буду любить до конца света.
Люди будут любить друг друга, забывать и любить,
и все равно я буду любить тебя до самой смерти»...
Ее это удивило и поразило «Люди будут любить друг друга, забывать и
любить»...
Мэй вдруг поняла, что тоже будет любить Астона, она забудет его, но
не перестанет любить...
Они вышли из кинотеатра...
- Ты ходишь в церковь, Мэй? - Вдруг спросил ее Океанос.
- У Бога есть память, Океан?
Он улыбнулся, так мягко...
- Если Он это Любовь, то, да!
Она задумалась над его словами.
- Любовь все помнит?
- Не все, дорогая, только хорошее!
Как странно это прозвучало для нее «дорогая»...
Мэй подумала, когда я стала тебе дорога? А ты? Мне...
Она вспомнила «Какой он, ваш отец?
- Мужчина»...
Что так поразило ее в этих словах?
67
Океанос уважает отца за его мужество... Иногда чье-то мужество
бывает настолько поразительным, что это невозможно понять, но
нельзя не уважать!
- Прокопий Кесарийский отзывался о монахах с горы Синай так: «На
этой горе Синае живут монахи, жизнь которых заключается в
непрерывных размышлениях о смерти; ничего не боясь, они
наслаждаются дорогой для них пустыней»...
Океанос взял ее за руку, посмотрел на нее.
- Я тоже наслаждался пустыней, Мэй, дорогая!
Он остановился у каменной арки, заглушил двигатель машины...
- Это вход в монастырь святой Джиэды - это имя значит «Нефрит»...
Он сделал паузу.
- Нефритовая Вера... Нефрит прочнее стали. Она была тверже камня...
- Она?
Мэй удивилась.
- Девушка, которую я любил, и которая стала монахиней...
Они долго шли по мощенным дорожкам, Океанос предложил ей взять
его под руку. .
- Ты любишь Бога, Мэй?
- Да, когда не ненавижу.
Он посмотрел на нее с удивлением.
- Ты как я!
68
Он улыбнулся, а она рассмеялась.
- Расскажи мне о ней, - Попросила его Мэй. - Почему она стала ... тем,
кем стала?
- Ее зовут Дафна, - Начал Океанос. - Когда-то мне казалось, что я
любил ее всю жизнь...
Он улыбнулся с самоиронией.
- Смерть цветов -
Не повод для грусти,
Но путь всех вещей»...
Мне понадобилось много лет, чтобы это понять... Что все малиновый
сон!
Мэй посмотрела на Океаноса - на его лицо в профиль...
Это было страстное и чувственное лицо.
Глаза цвета солнца... Червонный король!
- Я люблю Бога, - Сказал ей Океанос. - Мы, люди, всегда любим тех,
кто отнял у нас все - мы любим их, чтобы сохранить рассудок!
Мэй смутилась. Что-то страшное было в его словах - что-то страшно
правдивое.
- Когда Дафна сказала мне, что ... кем, она хочет стать, я...
почувствовал себя таким одиноким. Я понял, что у меня нет и ее - я
всегда был один, родители жили в очаровании друг другом, я понял,
что я один...
Она подумала, как странно... быть любимым сыном и одиноким
человеком...
Странно, когда тебя любят, но оставляют одного... потому, что любят
Бога.
69
- Когда все ... оставили меня, Дафна осталась со мной, - Сказал ей он. -
Она покинула меня как женщина, но не покинула как человек.
Мэй поразили его слова. В них было что-то безумно странное, и ...
истинное?
Мы постоянно покидаем друг друга, люди... Родные становятся
чужими, а близкие кровными - не оторвать!
- Я спросил тебя, любишь ли ты Бога, - Продолжил Океанос. - И ты
ответила мне «Да, когда не ненавижу»... Я любил ее и ненавидел. Я
долго любил ее и долго ненавидел, а потом - в самую страшную
минуту для меня, я увидел как она встала рядом со мной!
- И что ты сделал? - Спросила его она.
- Я заплакал.
Они вышли к большому серому зданию - черепичная крыша, арочные
двери, окна со ставнями...
Океанос сказал ей:
- Женщина, которая должна была стать моей женой, стала моей
сестрой!
Мэй посмотрела на него - Король Червей...
Червонного короля называют еще и король-самоубийца, так как он
держит свой меч, метя себе в голову. .
- Табиин Амир ибн Абдуллах сказал: «Я ничего не боялся для своей
религии так, как женщин, и я попросил своего Господа забрать из
моего сердца любовь к ним, и Он ответил на мою мольбу, и теперь мне
все равно, женщину я увидел или стену»...
Он ласково усмехнулся.
- А я прошу (моего) Бога, не дай мне забыть как я любил!
70
Мэй смотрела на Океаноса, смотрела...
«не дай мне забыть как я любил»...
А она хотела забыть...
Он поразил ее, Тритон, то бурный, то нежный...
Он сказал ей «если бы ты забыла, то, стала бы нищей»...
Они вошли в здание, вероятно, входящее в монастырский комплекс...
Внутри было прохладно и сумрачно.
Океанос позвонил по сотовому, заговорил по-итальянски...
Мэй стало жаль, что она не владеет еще хотя бы одним языком.
Она вспомнила, как Сильвия спросила Океаноса «Почему я тебе не
интересна?», и подумала, а я... почему? Интересна... Или тут что-то
другое?
Мэй подумала, что ты во мне нашел? Я старше, я не умна, и не мудра,
я не взяла то, что давала мне судьба, не захотела... Дура вобщем!
Океанос подошел к ней, встал рядом...
- У меня была тысяча женщин! - Вдруг сказал ей он. - Но у каждой
розы свой аромат...