— Хемингуэй? — Улыбнулся он.

— Канье Вест.

Элизабет поняла о чем Жан спрашивает ее — о чем он хотел спросить ее, как ему жить зная что Мэри любит Лино. Она подумала, никак, просто жить. Корки права — жизнь это… комедия-трагедия-фарс! Все и всегда заканчивается диким удивлением, казалось, так не могло быть, но стало.

Элизабет вспомнила, как Лино сказал ей «У господина Наосигэ среди многих висевших свитков один гласил: «К важным делам относись легко»[1]… Что я хочу сказать тебе? В отношении к жизни должна присутствовать определенная легкость. К жизни нельзя относиться слишком серьезно — это как предупреждения на пачках сигарет: курение вызывает диарею!

Она засмеялась.

— Жизнь тоже?

— Скорее, изжогу, малыш!

Ямочки на его щеках.

— У Богомилов есть миф о сотворении Адама: «Когда же все это произошло, то он (Сатана) сотворил Адама и попытался вдохнуть в Адама душу, которую он украл у Бога. Он вдунул ее через рот, но она вышла наружу через задний проход. Он вдунул ее снова через задний проход, но она вышла наружу через рот. И хотя он делал это много раз, душа выходила наружу, отказываясь поселиться в том, что он сотворил, и выходя наружу то через рот, то через задний проход. И поскольку он не смог заставить ее остаться в теле, чтобы Адам ожил, то он оставил его (т. е. тело) и оно лежало безжизненно 300 лет»…

Лино улыбнулся.

— Интересная мысль… тело от Сатаны, а душа от Бога.

— Да, — Заинтересовалась Элизабет. — Большинство из нас, людей, живут желаниями тела, то есть, желаниями Сатаны???

— Возможно. — Согласился с ней он. — В сегодняшнем мире Интернета и антидепрессантов, это звучит странно, но…

Лино нежно обнял ее за плечи.

— Поскреби современного человека и оттуда вылезет обезьяна!

— И вылезает! — Рассмеялась Элизабет.

Они заглянули друг другу в глаза.

— Но из тебя не вылезает, Элизабет!

— Вылезает, к сожалению, или к счастью! — Заулыбалась она.

— К счастью??? — Удивился Лино.

— Да, моя обворожительная любовь, иногда я не могу сдержаться, и ревную, завидую…

— Ты?! — Очень удивился он.

— Я! — Весело кивнула ему Элизабет. — Помнишь, как Иуда спросил Иисуса: «Как себя переменить?», ревную, потому, что нужно было сделать это раньше, (переменить себя)! Завидую наглым, им так легко жить: хоть ссы в глаза — все божья роса!

Лино задумчиво улыбнулся, мужчина окруженный облаком сигарного дыма.

— Будь сильной, мой цветочек, будь терпеливой! Ничто не происходит по воле Случая! Все, что с нами происходит, все наши вина или наша заслуга!

Элизабет сказала Жану:

— Der müde Tod (Усталая смерть)…

— Партия завершена. Победа за мной! — Счастливо вздохнула Любовь.

— Я по-дружески поддавалась. — Устало улыбнулась Смерть»…

Смерть выигрывает, Жан. Всегда! Жизнь не выигрывает! Человек живет мгновениями счастья. Жизнь и смерть всего лишь пылинки в сравнении с хотя бы одним, единственным мгновением счастья! Знаете, почему стоит жить? Ради счастья, которое уже было и еще будет! Все может измениться, это нужно понять, это нужно понимать. Мы ничего не теряем, только обретаем…

— Обретаем? — Смутился он.

— Да, месье, вы же сами сказали мне «Те, кому мы отдали все, должны принадлежать нам», они и принадлежат, мы объявили их своими…

[1] Хагакурэ.

Глава 15

Лино приехал из больницы уставший.

— Женщина, которую я когда-то лечил, сказала мне «Я умираю в одиночестве… Какую жизнь я прожила? Грешную или полную разочарований?».

Он посмотрел на нее утомленно и нежно.

— Вы прекрасны как никогда! Для мужчины нет ничего лучше прекрасной женщины ждущей его дома!

— Спасибо, моя очаровательная любовь, а для женщины? — Заулыбалась его глазам, Элизабет.

— Быть любимой, чувствовать это, знать.

Ямочки на его щеках.

— Мир женщины это семья, а мир мужчины — проблемы. Знаешь, почему столько войн? Большим мальчикам скучно жить, им нужны большие игры!

— Тебе тоже скучно?

Она прикоснулась к его щеке.

— Мне?

Он замер.

— У меня на работе каждый день война!

— Я знаю!

Элизабет нежно погладила его по щеке.

— Однажды Жан сказал мне «Смерть взяла свое. Все берет свое — смерть, жизнь, чувства! Не будем отдавать ей больше того, что в ее власти! Не будем терять друг друга из-за смерти! Обидно. Не обидно из-за женщины, а из-за смерти — да!»…

Музыка Джорджа С. Клинтона рядом с ними… «The Right».

— И вы не потеряли друг друга, не из-за смерти, не из-за женщины!

— Потеряли, малыш.

Странно Лино посмотрел на нее, с переживанием, но без сожаления.

Элизабет удивил этот взгляд — переживание без сожаления…

Она поняла, что он думает о них, но не больше, чем о себе!

Элизабет это поразило.

Она попробовала вино со вкусом человеческой слезы, имя которой Лето. Лето… короткое как смерть, и прекрасное как жить!

Элизабет вспомнила «Как вы жили бы, если бы Лино не любил вас?». Ей вдруг показалось, что он спросил ее «вы бы смогли полюбить кого-то другого?». Что она ответила бы ему? Не люблю драм! Ненавижу проигрывать! Я бы улыбалась! Я была бы самой красивой! Я бы каждый день покупала себе новое платье — я бы жила как Дьяволица!

Элизабет посмотрела на Лино, ей захотелось заплакать, но она улыбнулась ему…

О, этот мужчина!

Элизабет подумала, смогла бы я полюбить кого-то другого? Смогла бы. Я бы хотела быть счастливой, тот, кто хочет быть счастливым, счастлив!

— Я так боялся предать их обоих, — Вдруг сказал ей Лино. — Что они меня не поняли.

— Что не поняли? — Смутилась она.

Он улыбнулся легкой, ироничной улыбкой.

— Одна умная женщина сказала: «Мои мужчины говорили мне, что не могут жить без меня, но не один не умер после расставания». Я тоже, Элизабет, я тоже не умер после расставания.

Лино накрыл ее руку своей рукой.

— Я не умер потому, что хотел жить.

Он сильно сжал ее руку.

— Я не наказал себя смертью, но наказал жизнью — тоской по женщине, в которую был влюблен. Я хотел вернуться к ней, но вернуться к ней, означало бы… что Жан меня не простит. Я был моложе, Элизабет, я не понимал: нам все равно никто ничего не простит!

Глава 16

Тебя дважды показали мне во сне. Ангел принес твое (изображение) на куске шелка, и говорил мне: «Это твоя жена, открой же его!» и оказывалось, что это ты…

Аиша

Они ужинали, Корки приготовила очень вкусный ужин, впрочем, как и всегда.

Элизабет думала о словах Лино, о Жане и Мэри, о Мэри. Она вспомнила «Я хотел вернуться к ней, но вернуться к ней, означало бы… что Жан меня не простит».

Элизабет захотелось спросить Лино:

— Ты сказал мне, что хотел вернуться к Мэри, но не сделал этого из-за Жана… Ты боялся его непрощения или прощения?

— Прощения?

Он удивился и смутился.

— Мне кажется, что непрощенными жить… спокойнее, чем прощенными.

Странно Лино посмотрел на нее… Он ее понял.

— Ты права — я предпочел жить непрощенным.

Они заглянули друг другу в глаза.

— А ты, Элизабет, девочка моя, что предпочла ты?!

Жажда в его голосе… прощения-понимания — прощения до конца!

Элизабет подумала, смотря в его лазурно-голубые глаза, ты меня понимаешь.

— Что тебе ответить… Ты сказал мне «Я не понимал: нам все равно никто ничего не простит». Я тоже этого не понимала! Боюсь, что всю мою жизнь я придерживалась философии неудачницы… Ты не замечал, что неудачники любят философствовать?

— Неудачницы??? — Смутился Лино.

— Я ничего не меняла! Я боялась — как и ты, что из-за меня, из-за моего желания быть счастливой, пострадают другие люди.