чая четырех всадников, спускающихся к реке. Впереди ехал на рослой широкогру-

дой лошади огромный человек лет тридцати пяти с невероятно массивным торсом

и крупной головой на короткой и толстой шее. На лице его тоже все было круп-

ным и массивным — и нос, и губы, над которыми воинственно топорщились ры-

жие густые усы, и надбровные дуги, и серые широко расставленные глаза, и вы-

пирающие скулы, и крепкая нижняя челюсть с коротко остриженной бородой. Вот

только имя у него было Шужей, что, как известно, означает «маленький всадник».

Спутники его были помоложе и особенными приметами своей внешности не от-

личались. Вес они спешились и подошли поздороваться с Тузаровыми.

— Почему не взяли Хамишу? — спросил Каральби. Шужей вместо ответа на

вопрос сердито засопел, а его задушевный друг Нартшу, любивший подшучивать

над немногословным товарищем, рассмеялся и сказал:

— Лучше спроси, Каральби, почему наш кроткий Шужей не погладил Ха-

мишу (это распространенное и в паше время имя означало в переводе на рус-

ский язык «волк-медведь». Однако теперь, словом «ха» называют не волка, а со-

баку. Волк стал обозначаться словом «дугуж», что значит просто «серый»)

своей мягкой ладошкой. Шужей говорит: «Седлай коня!», а этот «волк-медведь»,

любопытный, как кошка, спрашивает: «Куда едем?» Тогда Шужей, который не

любит отвечать на подобные вопросы, приказал ему оставаться дома.

— Ладно! — махнул рукой Канболет, — справимся и впятером.

Каральби взял поводья своего коня у сына и сказал:

— Теперь поторапливайтесь. Удачи вам.

Тузаров поднялся на высокий откос и провожал взглядом всадников, пока

они не переправились через речную; долину и не скрылись в темных лесах по ту

сторону реки.

Возвращаясь домой, он думал: а не стоит ли завтра на рассвете поехать к

большему князю Кабарды Курго-ко Хатажукову и рассказать ему все? Ведь этот

вероломный Шогенуков может напасть на тузаровский дом, когда узнает, что

панцирь уплыл из его рук, еще не коснувшись их. А Кургоко мог бы предупредить

возможный набег…

* * *

«Сказав «догоню», вслед за солнцем не иди», — говорят в народе. Но Кан-

болету как раз и надо было идти на заход солнца и нагонять упущенное время. Се-

ление князя Алигоко лежало в стороне от дороги, по которой Адешем скакал от

Бабукея к Тереку, но если двигаться напрямую, то к Тузаровым Шогенукей гораз-

до ближе, чем к Бабуковым. Канболет надеялся еще, что вряд ли Хагур отправил-

ся в путь сегодня утром, после обильного застолья. Скорее всего даже, он поедет к

Шогенукову завтра.

Узкими лесными тропами Канболет и его люди ехали всю ночь. Перед са-

мым рассветом миновали стороной алигоковское селище. Там было тихо и спо-

койно. Судя по всему, никакие гости сюда еще не заявлялись.

Маленький отряд Канболета продвинулся десятка на полтора ружейных

выстрелов вперед по дороге, где следовало ожидать скорого появления Хагура Ба-

букова. Краденый панцирь, конечно, будет при нем.

Солнце, вслед за которым пошел вчера Канболет, уже начало подниматься у

него за спиной, но дорога оставалась пустынной. Ее отлично видно: она тянется

вдоль опушки леса, между сплошной стеной деревьев и чуть покатыми склонами

травянистой возвышенности.

Здесь, за островком высокого терновника, и устроили засаду.

Канболет с наслаждением вдыхал бодрящий утренний воздух и любовался

окрестностями. Да-а… В очень красивом месте должна была вспыхнуть ожесто-

ченная мужская драка. Прямо под кронами столетних дубов, начавших ронять

свою багряно-желтую листву на еще зеленую травку, бойко выбросившую новые

свеженькие побеги после первых, еще теплых, осенних дождей. От этой травки и

все необозримое плоскогорье кажется только что выкрашенным в чистую сочную

зелень. И великий, сверкающий под утренними лучами солнца Ошхамахо будто

пододвинулся вплотную к этому плоскогорью и мирно теперь покоится на пло-

ской вершине ближайшего холмика.

Канболет вдруг вспомнил, что до сих пор не сообщил друзьям о цели поезд-

ки. И едва он успел это сделать, как вдали показалась группа всадников. Они еха-

ли размеренной крупной рысью и, видимо, не очень торопились.

— Восемь человек, — небрежно бросил Нартшу. — Я думал, будет больше.

Канболет немного подумал и распорядился:

— Нартшу, мы выезжаем с тобой на дорогу. Остальные пока останутся в кус-

тарнике. Шужей! Следи внимательно, сам выберешь время, когда удобнее всего

будет вмешаться вам троим... Все-таки жаль, что Хамишу не взяли...

Бок о бок с Нартшу Канболет не спеша выехал на дорогу и остановил коня.

Хагур с Идаром, скакавшие впереди, первыми увидели незнакомых джиги-

тов, преграждающих им путь. Впрочем, Бабуков, знавший Каральби и сейчас

встретивший молодого человека, так на него похожего, сразу понял, с кем имеет

дело. Однако решил не подавать пока виду.

— Эй! Кто там стоит на пути Бабукова, а значит, и на пути князя Алигоко?

Взяв в правую руку кольчугу, висевшую у него на луке седла, и поднимая

руку вверх, Канболет зычно прогудел своим раскатистым басом:

— Я тот, кто каждому хочет вернуть свое: Тузарову — панцирь, а Бабукову —

его ржавое имущество.

Хагур побагровел от гнева:

— Этот подтелок с голосом быка слишком самоуверен! Я боюсь, что его отец

скоро останется без наследника.

— Ты лучше бойся, как бы твой сын слишком рано не вступил в наследст-

венные права, — не удержался насмешник Нартшу.

(Всадники Бабукова стали полукругом позади Хагура и Идара.)

Шогенуковский уорк терпением не отличался, и вот уже тяжелый бердыш с

остро отточенным лезвием полетел в голову Канболета. Молодой Тузаров легко

увернулся и послал своего коня вперед. Хагур успел лишь до половины вытащить

саблю из ножен: в воздухе просвистела старая кольчуга и со страшной силой хле-

стнула Бабукова по лицу. Полуослепший от крови, залившей глаза, со сломанным

носом и разбитыми губами, он повалился на шею лошади. Второй раз Канболет

хлестнул уже лошадь, но прежде чем она понесла почти бесчувственного седока,

ловко сорвал притороченный к седлу полотняный мешок с панцирем. Идар, воин,

убеленный сединами, чуть замешкался, с удивлением наблюдая за действиями

столь неожиданного наступательного оружия, как ржавая кольчуга, и тут же был

наказан: Нартшу вихрем пронесся мимо него, захлестнул по пути арканом и сбро-

сил на землю.

Свита Бабукова злобно завопила и всей гурьбой, мешая друг другу, кину-

лась на Канболета. А он вертелся среди врагов волчком, размахивая все той же

кольчугой и подставляя под удары сабель мешок с панцирем: сталь гулко звенела,

лошади возбужденно ржали, Канболет громко смеялся, увлеченный азартом боя.

Нартшу попался сильный соперник: с трудом удавалось отражать удары его клин-

ка. Не помогала и хитрость, которая часто выручала Нартшу в подобных случаях.

Бабуковец угадывал все обманные движения и ложные выпады, а ведь надо было

как можно скорее от него отделаться, от этого верзилы вислоусого, и прийти на

помощь Канболету. Нартшу забыл в пылу схватки о Шужее и еще двух парнях. Ах,

как вовремя они выскочили! Ах, как приятно звучит голосочек Шужея — совсем,

как у медведя, которого некстати разбудили:

— Э-ге-гей! Оставьте и на нашу долю! Сами всех не перебейте!

— А Канболет, глядите, еще с чьей-то морды содрал кожу! Нартшу на всю

жизнь это запомнит! Ну, а ты, вислоусый, на-ка, получай! Плечо разрублено до

кости — не скоро возьмешь оружие в длинные свои руки. Может, и голову заодно